Око небесное - Филип Киндред Дик
– А что это такое?
– Кость из стопы Мухаммеда.
– Святые хранят нас, – благочестиво заметил Макфайф и отхлебнул еще пива.
Опустив обратно юбку, девушка обратилась к Хэмилтону:
– Вроде бы я видела тебя тут и раньше, верно? Ты же работаешь на той здоровенной ракетной фабрике через дорогу?
– Работал, – ответил Хэмилтон.
– Этот шутник – красный, – добровольно поделился информацией Макфайф. – И атеист.
Девушка в ужасе отпрянула.
– Правда, что ли?
– Правда, – заверил ее Хэмилтон. Ему было уже все равно. – Я тетка Льва Троцкого по матери. И еще я родил Джо Сталина.
Мгновенно режущая боль ударила его изнутри; скорчившись, он рухнул с табурета на пол и уселся там, обхватив себя руками и стуча зубами от невыносимой боли.
– Так тебе и надо, – сказал Макфайф без сожаления.
– Помогите, – проблеял Хэмилтон.
Добросердечная девушка присела рядом с ним.
– Тебе не стыдно за себя? Где твои «Речения»?
– Дома, – прошептал он, серый от боли. Судороги вновь хлестнули по нему сверху донизу. – Я умираю. Лопнул аппендикс.
– Где твое молитвенное колесо? В кармане пальто? – Она ловко начала обшаривать его одежду, гибкие пальцы так и летали.
– Отвезите… меня… к доктору, – сумел выдавить он из себя.
Бармен наклонился к ним.
– Выбрось его наружу или вылечи его, – недовольно сказал он девушке. – Здесь умирать запрещено.
– Ни у кого не найдется немного святой воды? – крикнула девушка пронзительным сопрано.
Толпа зашевелилась, из нее вынырнула небольшая плоская фляжка.
– Всю не трать, – предупредил скаредным тоном чей-то голос. – Это из источника в Шайенне.
Открутив крышку, девушка плеснула немного теплой воды на свои пальцы с ярко-красными ногтями и быстро разбрызгала ее каплями на Хэмилтона. Лишь только первые капли коснулись его, жгучая боль отступила. По его измученному телу разлилось умиротворение. Чуть погодя с некоторой помощью девушки он даже ухитрился сесть.
– Проклятие снято, – деловито подытожила девушка, возвращая святую воду хозяину. – Благодарю вас, мистер.
– Купи пива этому человеку, – посоветовал Макфайф, не оборачиваясь. – Он истинный последователь Баба.
Пенящаяся кружка пива уплыла в толпу вслед за фляжкой, а Хэмилтон кое-как вскарабкался обратно на табурет. Никто не обращал на него внимания; девушка удалилась обрабатывать владельца святой воды.
– Этот мир, – проскрипел Хэмилтон через сжатые зубы, – безумен.
– Ни хрена он не безумен, – ответил Макфайф. – Что в нем такого безумного? Я за весь день ни разу за пиво не заплатил. – Он тряхнул своим мощным набором талисманов. – Все, что нужно, – это просто обратиться к ним.
– Объясни мне, – пробурчал Хэмилтон. – Это место, бар этот. Отчего Господь не сотрет его с лица земли? Если этот мир стоит на моральных законах…
– Этот бар необходим для морального баланса. Это сточная яма греха и порока, бордель неправедности. Ты думаешь, спасение сможет работать без проклятия? Думаешь, добродетель может существовать без греха? Вот в чем проблема с вами, атеистами, – вы никак не поймете механику зла. Просто заходи внутрь и наслаждайся, парень. Если ты один из Верных, то тебе и вообще не о чем беспокоиться.
– Ну ты и приспособленец.
– А ты как хотел.
– Выходит, Господь позволяет тебе сидеть тут, хлестать пиво и лапать здешних шлюх? Врать, и сквернословить, и делать все что захочешь?
– Я знаю свои права, – небрежно ответил Макфайф. – И я знаю, что здесь главное. Оглянись вокруг, поучись. Присмотрись к тому, что происходит.
Чуть ниже зеркала к стене бара был прибит плакат: «Что сказал бы Пророк, если бы обнаружил тебя в месте вроде этого?»
– А я тебе доложу, что бы он сказал, – сообщил Макфайф. – Он бы сказал: «Первый тур за мной, ребята». Он нормальный парень. Не то что вы, профессора яйцеголовые.
Хэмилтон понадеялся на лучшее, но дождь из жалящих змей так и не пролился. Абсолютно спокойно и расслабленно Макфайф продолжал глотать свое пиво.
– Ну, судя по всему, я не влился в этот мир, – сказал Хэмилтон. – Если б я ляпнул такое, меня бы убило на месте.
– Ну так вливайся.
– Как? – вскричал Хэмилтон. Его безмерно угнетало чувство несправедливости, какой-то принципиальной неправильности всего этого. Мир, который для Макфайфа был абсолютно логичен, казался ему дурной пародией на справедливо устроенную вселенную. Он лишь изредка улавливал какие-то обрывки логики – сквозь туман и растерянность, что окружали его с момента аварии на Беватроне. Ценности, лежавшие в основе его мира, моральные истины, пронизывающие бытие на протяжении всей его жизни, исчезли. На их место пришла дикарская, грубая ненависть к чужакам, архаичная система родом… откуда?
Нетвердой рукою он полез в карман пальто и достал оттуда записку, которую дал ему доктор Тиллингфорд. На ней было имя Пророка. Центр, Гробница Второго Баба, та исходная точка, через которую этот чуждый западной цивилизации культ каким-то образом проник в нее и поглотил знакомый ему мир. Всегда ли существовал некий Хорэс Клэмп? Неделю назад, несколько дней назад ведь не было никакого Второго Баба, никакого Пророка Единого Истинного Бога в Шайенне, штат Вайоминг. Или…
Макфайф заглянул к нему через плечо, чтобы прочитать текст на обрывке бумаги. На лице его появилось странное недоброе выражение; легкое и развязное настроение куда-то исчезло, его сменила серьезность, жесткая и гнетущая.
– Что это? – потребовал он ответа.
– От меня ожидают, что я повстречаюсь с ним, – сказал Хэмилтон.
– Нет, – сказал Макфайф. Внезапно его рука рванулась вперед в попытке выхватить записку. – Выбрось это. – Его голос дрогнул. – Не придавай этому значения.
Отбиваясь, Хэмилтон сумел удержать записку. Макфайф схватил его за плечо; крепкие пальцы вонзились в тело Хэмилтона. Табурет под Хэмилтоном зашатался, и тот полетел на пол. Сверху всей своей массой рухнул Макфайф, и мужчины продолжили, потея и задыхаясь, сражаться за записку на полу.
– Никакого джихада в этом баре. – Бармен перепрыгнул через стойку, чтобы положить конец драке. – Хотите навалять друг другу – сперва выйдите отсюда.
Недовольно ворча, Макфайф кое-как поднялся на ноги.
– Выбрось это, – повторил он, отряхивая одежду. Лицо его при этом было застывшим, искаженным каким-то внутренним беспокойством.
– Да в чем дело-то? – Хэмилтон снова уселся. Он нашел свое пиво и поднял кружку. Что-то происходило в грубом звероподобном мозгу Макфайфа, и было непонятно, что именно.
В этот момент уже знакомая шлюшка пробилась к ним через толпу. С ней рядом виднелась печальная и изможденная фигура. Билл Лоус со стопкой крепкого в руке мрачно раскланялся с Макфайфом и Хэмилтоном.
– Добрый день, – почти пропел он. – Пусть больше не будет конфликтов. Мы все здесь друзья.
Уставившись на барную стойку, Макфайф сказал:
– С учетом всего, нам, похоже, придется ими быть. – Развивать эту мысль он не стал.
