Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
И тут у их столика, за спиной Боба Байблмена, остановились двое в мундирах военной контрразведки и при оружии. Увидев их, Байблмен замер, не в силах поверить в реальность происходящего, но понимая: да, это вправду, вправду за ним.
– Учащийся Байблмен? – уточнил один из подошедших.
– Вон же шеврон на кителе, – проворчал в ответ он.
– Руки вперед, учащийся Байблмен.
Самый рослый из контрразведчиков защелкнул на его запястьях наручники.
Мэри, не проронив ни слова, неторопливо продолжила есть.
Дожидаясь майора Касальса в его кабинете, Байблмен понемногу сживался с тем, что официально, как ему объявили, «взят под стражу». Охваченный самыми дурными предчувствиями, он мрачно раздумывал, что ждет его впереди. Уж не подсунуты ли чертежи нарочно? Что делать, если ему действительно предъявят обвинение? Почему майора так долго нет? К чему, наконец, все это? Интересно, какие-такие великие истины он мог постичь, продолжив изучение курса «КОСМОЛОГИЯ И КОСМОГОНИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ ДОСОКРАТИКОВ»?
– Прошу прощения. Был вынужден задержаться, – отрывисто заговорил, войдя в кабинет, майор Касальс.
– А наручники с меня снять нельзя? – без особой надежды пробормотал Байблмен.
Затянутые конвоирами до отказа, стальные браслеты больно сдавливали запястья. Интересно, кости-то целы?
– Отыскать чертежи нам так и не удалось, – продолжал майор Касальс, усаживаясь за стол.
– Каких чертежи?
– Чертежей двигателя Пантера.
– Их в Колледже быть и не должно. Вы сами так говорили на вводной лекции.
– Вы перепрограммировали терминал намеренно или наткнулись на них чисто случайно?
– Мой терминал сам запрограммировал себя на рассказ о воде, – объяснил Байблмен. – О том, что вселенная состоит из воды.
– И автоматически уведомил контрразведчиков о запросе распечатки. Запросы распечаток отслеживаются. Все до единого.
– А, чтоб вас, – в бессильной злобе буркнул Байблмен.
– Вот что я вам скажу, – бесстрастно продолжил майор Касальс. – Все, что нам требуется – получить чертежи обратно, а сажать вас за решетку… к чему? Верните их, и мы не станем доводить дело до трибунала.
– Что вернуть? – огрызнулся Байблмен, но тут же понял: отпираться бессмысленно. – Подумать я могу?
– Можете.
– А можно, я… пойду пока, а? Мне бы спать лечь… устал. И наручники, будьте добры, снимите.
– Между прочим, мы, – заметил майор Касальс, освобождая Байблмена от наручников, – заключили с вами, со всеми вами, договоренность. Договоренность насчет засекреченной информации между Колледжем и студентами. И вы согласились с ней.
– Добровольно? – саркастически уточнил Байблмен.
– Допустим, нет. Вынужденно. Однако условия поняли. И, обнаружив чертежи двигателя Пантера, хранящиеся в памяти Колледжа, доступные каждому, кому по какой-либо причине вздумается поинтересоваться практическими применениями космогонии досократиков…
– Да, удивился я здорово, – признался Байблмен. – До сих пор удивляюсь.
– Есть такая нравственная категория – верность. Знаете, что: давайте забудем о факторе наказания. Поставим во главу угла верность Колледжу. Человек ответственный соблюдает законы и заключенные договоренности. Можно сказать, держит данное слово. Верните чертежи – и можете продолжать учебу в Колледже. Мало этого, мы разрешим вам выбрать курсы по собственному усмотрению, ничего не навязывая. По-моему, для Колледжа вы – материал неплохой. Подумайте обо всем и явитесь сюда, ко мне в кабинет, завтра утром, от восьми до девяти. До тех пор в разговоры ни с кем не вступайте. Не пытайтесь искать совет на стороне. Вас будут держать под наблюдением. Покидать территорию Колледжа не пробуйте также… о'кей?
– О'кей, – безучастно откликнулся Байблмен.
Той ночью ему приснилось, будто он умер. Смерть распахнула перед ним необъятный простор, а навстречу ему из темной рощи медленно-медленно вышел на солнце отец. Казалось, отец искренне рад его видеть: отцовскую любовь Байблмен чувствовал всем своим существом.
Ощущение отцовской любви не оставило его и наяву. Одеваясь, приводя в порядок мундир, он вспоминал об отце, о том, как редко доводилось ему чувствовать любовь отца в обыденной жизни. На сердце сделалось горько: ведь отец с матерью не один год как мертвы, погибли при взрыве ядерной электростанции заодно с целой кучей других, еще чьих-то отцов и матерей…
«Говорят, там, на той стороне, человека встречают те, кто для него многое значит, – подумал Байблмен. – Может, к тому времени, как я умру, майор Касальс, умерший прежде, с радостью встретит меня за гранью жизни? Майор Касальс с отцом, единые в двух лицах…»
Что же, однако, делать? Как поступить сейчас? О наказаниях речи уже не идет, вопрос сводится к вещам основным – к этике, к верности.
«А как с верностью у меня? Можно ли мне доверять? Ладно, к дьяволу все это, – рассудил Байблмен, взглянув на часы. – Половина девятого… Пожалуй, отец был бы рад, горд мной, узнав, как я поступлю».
Направившись в прачечную, он огляделся, оценил обстановку. Ни единого робота… вот и славно. Запустив руку под груду простыней, он отыскал спрятанные чертежи, осмотрел их и решительно двинулся в сторону подъемной трубы, ведущей к кабинету майора Касальса.
– Вижу, вы принесли их, – заметил Касальс, как только Байблмен переступил порог.
Байблмен без лишних слов отдал ему страницы.
– И копий себе не оставили? – спросил Касальс.
– Нет.
– Ручаетесь честным словом?
– Ручаюсь, – подтвердил Байблмен.
– С этого момента вы исключены из Колледжа, – объявил майор Касальс.
– Что? – в растерянности пролепетал Байблмен.
Касальс нажал кнопку у края стола.
– Войдите.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Мэри Лорн.
– Колледжем я не распоряжаюсь, – сообщил майор Касальс Байблмену. – Все это было подстроено от начала и до конца.
– Колледж – это я, – добавила Мэри.
– Садитесь, Байблмен, – продолжал майор. – Прежде чем вы нас покинете, она вам все объяснит.
– Я… оказался негоден? – с запинкой проговорил Байблмен.
– Именно. Не оправдали моих ожиданий, – подтвердила Мэри. – Цель испытания заключалась в том, чтобы научить вас твердо стоять на ногах. На собственных ногах… и думать собственной головой, пусть даже наперекор властям. Любой институт власти внушает нам исподволь: «Подчиняйтесь тому, за кем подсознательно чувствуете авторитет». Однако лучшие школы воспитывают самостоятельных, цельных людей. Суть вовсе не в данных, не в информации. Я пыталась раскрыть в вас психологически и морально цельную личность, но не прикажешь же человеку: ослушайся, воспротивься! Бунт по приказу… абсурд! Остается одно: намекнуть. Подать пример.
«Ну да. Те самые пререкания с Касальсом на вводной лекции», – словно в оцепенении, сообразил Байблмен.
– С технической точки зрения двигатель Пантера не стоит ни гроша, – продолжила Мэри. – Это стандартное испытание для каждого из студентов, какой бы курс ему
