Вспомнить всё - Филип Киндред Дик

«А что, если мне достанется проктология? – в панике подумал Байблмен. – Или подиатрия, или, к примеру, герпетология? Что, если Колледж в своей безграничной электронно-вычислительной мудрости решил запихать в меня все знания во вселенной, как-либо касающиеся герпеса губ или чего-нибудь еще более мерзкого… хотя хуже, наверное, уже не придумаешь?!»

– Главное, – заговорила Мэри, как только со сцены зазвучали первые имена и фамилии, – чтобы доставшаяся программа обеспечила достойный заработок. Хочешь не хочешь, а прежде всего нужно мыслить практически. Я лично знаю собственные сильные стороны и точно могу сказать: мне достанется химия.

Тут майор выкрикнул фамилию Байблмена. Поднявшись, Байблмен вышел на сцену, и майор Касальс, смерив его испытующим взглядом, вручил ему незапечатанный конверт.

На место Байблмен возвращался, словно в оцепенении.

– Хочешь, я посмотрю? – предложила Мэри.

Байблмен молча отдал ей конверт, и девушка, отогнув клапан, извлекла изнутри распечатку.

– Ну, что там? Достойный заработок обеспечит? – спросил Байблмен.

– Еще бы, – с улыбкой заверила его Мэри. – Отрасль денежная, почти как… ну, скажем, на колониальных планетах без нее прямо-таки никуда. Где больше нравится, там и работай – всюду с руками оторвут.

Взглянув через ее плечо, Байблмен прочел заголовок:

КОСМОЛОГИЯ И КОСМОГОНИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ ДОСОКРАТИКОВ

– Досократическая философия, – пояснила Мэри, возвращая ему листок. – Ничуть не хуже проектирования капитальных строений. Ладно. Зря я тебя дурачу. На жизнь этим не заработаешь – разве что подашься в преподаватели, но может, хоть интересно будет. Тебя философия интересует?

– Нет, – коротко ответил Байблмен.

– Тогда непонятно, отчего Колледж выбрал именно ее, – задумчиво проговорила Мэри.

– «Космогония», – хмыкнул Байблмен. – Знать бы, что это за зверь…

– Наука о возникновении вселенной. Разве тебе не любопытно, каким образом вселенная…

Осекшись, Мэри смерила Байблмена оценивающим взглядом.

– Однако распечатки засекреченных материалов тебе наверняка не потребуются, – подняв взгляд к потолку, пробормотала она. – Может, в этом и дело? И следить за тобой в оба глаза никому не придется…

– Ну, знаешь ли… секретные сведения мне доверить можно! – возмутился Байблмен.

– Ой ли? Ты так хорошо себя знаешь? Впрочем, в такие вещи тебе еще предстоит вникнуть, когда Колледж начнет заваливать тебя мыслями древних греков. «Познай самого себя»… девиз Аполлона Дельфийского, максима, подводящая итог половине греческой философии!

Вспомнив о двигателе Пантера, Байблмен вдруг осознал всю серьезность, убийственную серьезность непродолжительной лекции майора Касальса.

– Ну, загреметь под трибунал за разглашение секретных военных материалов мне, знаешь ли, неохота, – буркнул он. – Аполлон… надо же! А у Гиены Герби, какой, интересно, девиз?

– «Я быть хочу злодеем, я решился преследовать отраду жизни смертных!.. Расставил я губительные сети»…[64] помнишь? – откликнулась Мэри, коснувшись его плеча. – Шекспир. Гиена Герби – это же мультипликационное переложение «Ричарда Третьего» в чистом виде!

– Мэри Лорн, – выкликнул майор Касальс, сверившись со списком студентов.

– Прошу прощения.

Поднявшись на сцену, Мэри получила конверт и вернулась к Байблмену. На губах ее играла улыбка.

– Лепрология, – сообщила она. – Исследования и лечение проказы… Шучу, шучу. У меня химия.

– Тогда тебе точно придется изучать засекреченные материалы, – предостерег ее Байблмен.

– Ясное дело, – без особого сожаления подтвердила Мэри.

В первый день обучения Боб Байблмен переключил терминал ввода-вывода, соединенный с системой Колледжа, в режим «АУДИО» и нажал клавишу, соответствующую назначенному ему курсу.

– Основы ионийской школы натурфилософии, – заговорил терминал, – заложены Фалесом Милетским.

– И что же он проповедовал? – спросил Байблмен.

– Что наш мир окружен водой, опирается на воду и зародился в воде.

– Глупость какая-то, – проворчал Байблмен.

– Доказательством собственной правоты Фалес полагал ископаемых моллюсков, нередко встречающихся далеко в глубине материка, даже в горных районах, – возразил терминал Колледжа, – а следовательно, его вывод не так уж глуп.

На голографическом экране замелькали одна за другой строки текста, однако ни один абзац Байблмена нисколько не заинтересовал – тем более что он запрашивал аудиовывод.

– Фалес Милетский по праву считается первым рациональным мыслителем в истории человечества, – сообщил терминал.

– А Эхнатон как же? – усомнился Байблмен.

– Путаник был великий.

– А Моисей?

– То же самое.

– А Хаммурапи?

– Как это пишется?

– Точно не знаю. Имя слыхал где-то, но…

– Тогда поговорим об Анаксимандре, – решил терминал Колледжа, – а далее для начала вкратце рассмотрим воззрения Анаксимена, Ксенофана, Парменида, Мелисса Самосского… минутку, я же совсем позабыл о Гераклите с Кратилом! Затем мы вплотную возьмемся за Эмпедокла, Анаксагора, Зенона…

– Господи Иисусе, – простонал Байблмен.

– Но это уже другая программа, – успокоил его терминал Колледжа.

– Ладно, продолжай. Не отвлекайся, – велел Байблмен.

– А конспект вы ведете?

– Не твое дело.

– По-моему, вы в состоянии внутриличностного конфликта.

– А что меня ждет, если исключат за неуспеваемость? – вместо ответа спросил Байблмен.

– Тюремное заключение.

– Хорошо, я… буду, буду вести конспект.

– Раз уж вы во власти…

– Что?

– Раз уж вы настолько полны противоречий, вас, безусловно, заинтересует учение Эмпедокла, первого философа-диалектика. Эмпедокл полагал, что в основе реальности лежит конфликт двух противоположностей, сил Любви и Вражды. Под властью Любви весь космос есть должным образом упорядоченное смешение, называемое «красисом». «Красис» являет собой сферическое божество, единый, совершенный разум, проводящий все время существования в…

– А практическое применение хоть чему-нибудь из всего этого есть? – с надеждой прервал красноречие терминала Байблмен.

– Две эти противоположные силы, Любовь и Вражда, очень похожи на даоистские противоположности, Инь и Ян, постоянное взаимодействие коих служит причиной всех перемен…

– Практическое применение!

– Для двух взаимно противоположных составляющих? – На голографическом экране возник чертеж некоего крайне сложного механизма. – Конечно. Взять для примера хоть тот же двухроторный двигатель Пантера.

– Что?! – вскинулся Байблмен, во все глаза уставившись на экран.

Действительно, над чертежом крупными буквами значилось:

ГИДРАВЛИЧЕСКАЯ ПРИВОДНАЯ СИСТЕМА ПАНТЕРА

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Сообразив, в чем дело, Байблмен немедленно нажал кнопку «ПЕЧАТЬ». Терминал зажужжал механизмами, и в приемный лоток под прорезью выдачи выскользнули три страницы с копией чертежа.

«Выходит, проглядели они в банках памяти Колледжа эту статью насчет двигателя Пантера, – рассудил Байблмен. – Вернее, отсылку к ней проглядели. Не подумали проверить курс древнегреческой философии: кто ожидал, что в категории „ФИЛОСОФИЯ. ДОСОКРАТИКИ“ с подзаголовком „ЭМПЕДОКЛ“ может упоминаться двигатель – новейший, совершенно секретный двигатель?»

Теперь чертежи в его руках!

Поспешно выхватив из лотка три страницы, Байблмен сложил их пополам и спрятал в свежий, выданный ему накануне блокнот.

«Вот свезло, так свезло! – думал он. – Главное, в первый же день… только куда эти чертежи теперь деть? Не в рундуке же прятать… а кстати, что, если я совершил преступление, уже запросив распечатку?!»

– В основе учения Эмпедокла, – говорил терминал, – лежит концепция четырех стихий, четырех первоэлементов – земли, воды, воздуха и огня.