Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
– Дурень ты безмозглый, – объявила тем утром моя супруга. – Если сивилла настолько мудра, как тебе думается, что же она о покушении заранее не догадалась?
– Возможно, и догадалась, – возразил я.
– А по-моему, обман это все. Надувательство, – сказала жена, Ксантиппа, по обыкновению отвратительно сморщив нос. В отличие от меня принадлежит… вернее, принадлежала она к высшим слоям общества и никогда не упускала возможности об этом напомнить. – Вы, жречество, выдумываете и пишете все это сами, и туману в пророчества подпускаете специально: как хочешь, так, дескать, и понимай. Морочите голову гражданам… Особенно состоятельным!
Под последними имелась в виду главным образом ее родня.
– Сивилла вдохновлена свыше, – горячо заговорил я, вскочив из-за стола, – она – провидица, и будущее ей открыто! Очевидно, предотвратить убийство нашего великого, всенародно любимого вождя оказалось не в человеческих силах.
– Жульничество эта ваша сивилла. Сплошное жульничество, – заявила жена, в своеобычной жадной манере намазывая маслом очередную булочку.
– Я сам, своими глазами видел великие книги, и…
– Откуда ей известно будущее? – оборвала меня жена.
Увы, этого я, говоря откровенно, не знал и приуныл несказанно. Нечасто, нечасто мне, жрецу, служителю Кумской сивиллы, служителю Рима, доводилось испытывать столь жестокое унижение!
Закусив губу, я направился к выходу.
– Деньги, деньги… вот настоящая ваша святыня, – бубнила жена мне вслед.
Невзирая на то что снаружи едва занимался рассвет – прекрасная Аврора, богиня утренней зари, только-только осияла землю лучами солнца, почитаемыми среди нас священными, навевающими множество боговдохновенных видений, – я двинулся, причем пешком, в наш великолепный храм, на службу.
К храму я подошел первым, если не принимать во внимание вооруженную стражу, околачивавшуюся снаружи. Изрядно удивленные моим явлением в такую рань, стражники узнали меня и почтительно склонили головы. Кроме жрецов, служителей Кумской сивиллы, внутрь не допускался никто, будь он хоть самим Цезарем.
Переступив порог, я направился в просторное сводчатое подземелье. Вокруг клубились таинственные испарения; впереди, в полумраке, влажно поблескивал исполинский каменный трон прорицательницы, озаренный скудными отсветами нескольких факелов…
И тут я, сбившись с шага, замер на месте, как вкопанный: взору моему открылось нечто доселе невиданное. Сивилла – длинные черные волосы собраны в тугой узел, плечи укрыты одеждами – как всегда, восседала на троне, слегка подавшись вперед… но на сей раз отнюдь не в одиночестве.
Перед троном ее, внутри округлого пузыря, стояли два существа. Издали оба напоминали людей, но в каждом сверх человеческого имелось кое-что… даже сейчас затрудняюсь сказать, что именно, однако то были отнюдь не смертные. То были боги. Узкие щели без зрачков на месте глаз, вместо рук – клешни наподобие крабьих, рты – всего-навсего углубления… и я, отметив сие, осознал: да они же – о боги, не про нас будь сказано! – немы! Нет, с сивиллой они разговаривали, однако для этого им требовалась длинная бечевка со странным крохотным ларчиком на каждом конце. Одно из созданий прижимало ларчик к виску, а сивилла, словно бы слушая, держала у уха второй. Оба ларчика украшали ряды цифр и пуговок, бечевка вилась спиралью, лежала на полу кольцами, что позволяло растягивать ее в длину по мере надобности.
Сомнений не оставалось: передо мной Бессмертные… однако мы, смертные римляне, полагали, что все Бессмертные до единого покинули наш мир в далеком-далеком прошлом! Очевидно, в тот день они сочли нужным вернуться, чтобы поведать сивилле о чем-то важном.
Тем временем сивилла повернулась ко мне, и – новое чудо! – ее голова пересекла наполненное испарениями подземелье, приблизившись вплотную к моей. Провидица улыбалась как ни в чем не бывало, но, разумеется, видела меня насквозь и отнеслась к моим желаниям благосклонно: теперь я тоже слышал ее разговор с Бессмертными.
– … всего лишь один среди многих, – вещал тот из Бессмертных, что выше ростом и шире в плечах. – За ним последуют и другие, вот только не сразу, не сразу. Золотой век канет в прошлое, сменившись эпохой мрака. Невежества.
– И ее наступление никак не предотвратить? – спросила сивилла тем самым звучным, мелодичным голосом, коим все мы так дорожим.
– Август будет править неплохо, – ответил рослый, плечистый Бессмертный, – но следом за ним к власти придет целая череда злобных безумцев.
– Учти, явление Светлого породит новую веру, новый культ, – добавил второй из Бессмертных. – Культ его разрастется, охватит весь мир, однако тексты их откровений окажутся слишком туманны, непостижимы для человеческого ума. Предрекаем: миссию Светлого ждет неудача, сам он, претерпев немалые муки, подобно Юлию, будет убит, а после…
– После, долгое, долгое время спустя, – подхватил рослый Бессмертный, – цивилизация выкарабкается из невежества. Пройдет две тысячи лет, и тогда…
– Две тысячи лет, Отцы? – ахнула сивилла. – Так много?
– Именно так. Пройдет две тысячи лет, и тогда, как только люди начнут стремиться к познанию истинных своих корней, собственной божественности, мир вновь захлестнут убийства, расправы, жестокости… настанет новый век тьмы.
– Однако его можно предотвратить, – добавил второй из Бессмертных.
– Чем я могу помочь? – оживилась сивилла.
– Ты не доживешь до тех пор, – мягко, с сочувствием сказали Бессмертные в один голос.
– Разве меня не заменит новая, другая сивилла?
– Нет. Отныне и еще две тысячи лет оберегать Республику будет некому. Весь мир, точно крысы, заполонят, испятнают следами грязные людишки с мелкими помыслами, шныряющие повсюду, гонимые жаждой власти, грызущиеся друг с дружкой ради фальшивых почестей… и ты никому ничем не сможешь помочь, – хором объявили Бессмертные.
Тут оба они и исчезли – исчезли вместе со свитой спиралью бечевкой и парой украшенных цифрами ларчиков, слушавших сказанное, а после, будто бы силою мысли, слово в слово пересказывавших услышанное один другому. Сивилла на миг замерла, а затем подняла руки так, что хитроумный механизм, перенятый нами от египтян, придвинул к ней чистую страницу. Однако прежде чем записать очередное пророчество, сивилла проделала нечто весьма диковинное, и именно об этом рассказывать много, много страшнее, чем обо всем, поведанном мною выше.
Из складок одежд провидица извлекла Око. Оно, помещенное в самую середину ее лба, оказалось вовсе не глазом сродни нашим, со зрачками, а куда более походило на узкие щели, заменявшие глаза Бессмертным, однако кое в чем отличалось и от них. По бокам у него имелись полосы, а может, ленты, двинувшиеся одна к другой, словно шеренги… Нет, безнадежно: чтобы описать все это, мне, жрецу и по рангу, и
