Кланы альфанской луны - Филип Киндред Дик
– Я не Раннинг Клэм, я не могу читать твои мысли, – улыбнулась девушка. – Ты кажешься таким серьезным. Думаю, это из-за твоих семейных проблем. Я бы хотела как-то подбодрить тебя. Зайдешь ко мне?
Джоан вдруг покраснела, очевидно вспомнив слова слизевика. – Просто выпьем, – уточнила она.
– Почему бы и нет? – ответил Чак, тоже вспомнив сказанное соседом.
– Послушай, – сказала Джоан, – то, что этот ганимедский деляга засунул свой псевдоподий, или что там у них, в нашу жизнь, не значит… – Она раздраженно замолчала, ее глаза оживленно заблестели. – Черт бы его побрал! Ты знай, он не так прост! Он может быть потенциально опасен. У этих ганимедян столько амбиций! Вспомнить хотя бы условия, на которых они вступили в войну между Террой и Альфой. Все они одинаковы, как и миллионы других разумных существ, всегда ищущих выгоду. – Она нахмурилась. – Может, тебе стоит съехать, держаться от него подальше?
Но Чак прекрасно понимал, что делать это уже поздно. Они добрались до дома Джоан. Перед ними стояло симпатичное современное здание. Как большинство новых построек, оно было весьма простым в дизайнерском решении и по большей части подземным. Вместо того чтобы стремиться к небу, оно уходило вниз.
– Я живу на шестнадцатом этаже, – сказала Джоан, – это немного похоже на жизнь в шахте. Надеюсь, ты не страдаешь клаустрофобией.
Минуту спустя, доставая ключ и вставляя его в замочную скважину, она философски добавила:
– Однако если на нас нападут альфанцы, то мы будем в безопасности, между нами и ударом водородной бомбы пятнадцать уровней.
Джоан открыла дверь. В квартире зажегся мягкий, туманный свет. Яркая вспышка ослепила Чака. Щурясь, он посмотрел вперед и увидел стоящего в центре комнаты человека с фотоаппаратом в руках. Это был его недавний знакомый, которого Чак терпеть не мог.
– Привет, Риттерсдорф! – бодро поздоровался Боб Альфсон.
– Кто это? – спросила Джоан. – И зачем он нас фотографирует?
– Не беспокойтесь, мисс Триест, – сказал Альфсон. – Я адвокат Мэри Риттерсдорф – жены вашего любовника. Нам нужны доказательства для судебного разбирательства, которое, кстати… – он многозначительно посмотрел на собеседника, – назначено на следующий понедельник в десять утра в зале суда судьи Бриззолара. Мы перенесли заседание. Ваша жена хочет, чтобы все было сделано как можно скорее.
Альфсон торжествующе улыбнулся.
– Убирайтесь вон отсюда! – потребовал Чак.
– Был рад повидаться, – направляясь к двери, шутовски раскланялся тот. – Кадры, что я снял – очевидно, вы с таким сталкивались в ЦРУ, – стоят дорого, но и пользы приносят достаточно. Я снял все на «Эгфом». – Это задело вас за живое? То, что я сфотографировал, это запись не того, что вы только что сделали, а того, что произойдет в этой комнате в течение следующего получаса. Я думаю, судью Бриззолара это заинтересует.
– В ближайшие полчаса здесь ничего не произойдет, – разочаровал его Чак, – потому что я ухожу.
Он протиснулся мимо адвоката и вышел в коридор. Нужно было убираться отсюда как можно скорее.
– Думаю, вы ошибаетесь, – холодно усмехнулся Альфсон. – Поверьте, в фильме будет кое-что ценное. В любом случае вас это не должно волновать. Это всего лишь технический прием, с помощью которого Мэри может получить постановление. Доказательства должны быть официальными. Я, право, не понимаю, как это вас заденет.
Сбитый с толку Чак обернулся:
– Это вторжение в частную жизнь!
– Вам прекрасно известно, что последние лет пятьдесят ни у кого нет частной жизни, – парировал Альфсон. – Вы работаете на ЦРУ, не обманывайте меня, Риттерсдорф.
Он вышел в коридор, прошел мимо Чака и неторопливо направился к лифту.
– Если вам нужна будет копия пленки…
– Обойдусь, – огрызнулся Чак, глядя Альфсону вслед, пока тот не скрылся из виду.
– Ты мог бы и остаться, – сказала Джоан. – Он все равно уже все записал.
Она придержала дверь, и наконец Чак с неохотой зашел.
– То, что он сделал, конечно, незаконно. Но я полагаю, в судебных разбирательствах это частая практика.
Джоан прошла на кухню и начала готовить напитки. Чак услышал звон бокалов.
– Как насчет «Харпера»? – прокричала девушка. – У меня есть неоткрытая бутылка.
– Мне все равно, – грубовато отозвался Чак.
Джоан принесла выпивку, он машинально взял свой стакан.
«Я еще доберусь до тебя, Мэри, – подумал он. – Теперь-то уж точно. На кону моя жизнь».
– Ты такой напряженный, – заметила Джоан. – Сильно расстроился? Сначала Раннинг Клэм со своей телепатией, теперь этот адвокат со своим чудо-аппаратом. Именно сейчас, когда…
– У нас пока что есть возможность, – сказал Чак, – заняться любовью так, чтобы это осталось в тайне.
– И как же? – заинтересовалась Джоан.
Ничего не ответив, он сделал еще один глоток.
6
С полок, подвешенных на высоту человеческого роста, спрыгивали кошки: сначала три стареньких беспородных кота, затем пятнистый мэнкс, за ним сиамские котята с пушистыми усатыми мордочками, а последними – молодой изящный черный кот и крупная трехцветная кошка, которой прыжок дался с большим трудом. К кошачьей компании тут же присоединилась маленькая собачонка. Все вместе они путались под ногами Игната Ледебура, пытавшегося выйти из своей хижины.
Неподалеку валялись останки дохлой крысы. Поймала ее терьер, собака-крысолов, а кошки съели все, что пожелали. Их рычание и разбудило Игната. Ему стало жаль крысу: она, вероятно, охотилась за мусором, наваленным по обе стороны единственной двери. В конце концов, крыса, как и человек, тоже имела право на жизнь. Пес этого, конечно, понять не мог, убийство для него – инстинкт, заложенный в хилом тельце. Морально он был чист, да и крысы изрядно его напугали. В отличие от своих серых хвостатых собратьев с Терры местные грызуны отличались ловкими лапами и умением создать оружие, пусть и примитивное. Они были умнее.
Перед Игнатом громоздились ржавеющие останки автономного, давно вышедшего из строя трактора. Несколько лет назад его оставили здесь с призрачной надеждой о дальнейшей починке. И вот Игнату исполнилось уже пятнадцать (или шестнадцать?) лет, он вырос, а машина окончательно развалилась. Дети играли здесь, болтали с трактором, забавляясь с элементами его коммуникативного контура.
Игнат не нашел то, что искал, – пустой пластиковый пакет из-под молока. Он хотел разжечь костер. Вместо искомого пришлось использовать доску. Она должна была быть достаточно хрупкой, чтобы разломить ее одним прыжком, разложив поперек крыльца. В поисках подходящей доски Игнат рылся в куче строительного мусора, наваленной рядом с его лачугой.
Утренний воздух был холодным, Игнат поежился, жалея, что потерял свою шерстяную куртку. Во время одной из своих долгих прогулок он прилег отдохнуть и положил куртку под голову вместо подушки, а проснувшись, забыл о ней и оставил на месте. Все из-за куртки. Игнат, конечно, не мог вспомнить, где это
