Кланы альфанской луны - Филип Киндред Дик
Женщина из соседней лачуги, недолго бывшая его спутницей – став отцом двоих детей, Ледебур устал от нее, – вышла и в бешенстве закричала на забравшегося в огород белого козла. Тот продолжал щипать ботву, пока женщина не добралась до него, а затем взбрыкнул задними копытами и, отпрыгнув подальше, оказался недосягаем. Из пасти у него все еще свисали свекольные листья. Напуганная козлом стая уток зашевелилась и, почуяв неладное, разбежалась в разные стороны. Игнат рассмеялся. Утки относились ко всему очень серьезно.
Выломав доску для костра, Игнат вернулся в хижину. Следом за ним тащились привязавшиеся кошки. Он закрыл дверь прямо перед их мордами, но одному котенку все же удалось юркнуть в дверной проем. Игнат присел на корточки у чугунной мусоросжигалки и начал разводить огонь.
На кухонном столе под грудой одеял спала его нынешняя жена Элси. Она не вставала, пока он не разожжет огонь и не сварит кофе. Игнат ее не винил. Утром в такой холод никто не любил вставать. Но сейчас было достаточно поздно, Гандитаун уже расшевелился, спали лишь гебы, всю ночь пробродившие по свалке.
Из единственной спальни выглянул ребенок, он стоял голышом, засунув в рот большой палец, и молча наблюдал, как Игнат разводит костер.
Позади малыша приглушенно шумел телевизор, без картинки. Дети могли только слушать. «Надо бы починить», – подумал Игнат, но срочности не было. До того, как в Да Винчи-Хайтс заработал лунный телевизионный передатчик, жизнь была проще.
Когда Игнат начал варить кофе, он заметил, что одной части кофейника не хватает. Вместо того чтобы тратить время на поиски, Игнат поступил иначе: он нагрел кастрюлю с водой на пропановой горелке, дождался, когда она закипит, бросил туда большую горсть молотых зерен. Сколько точно было кофе, он не знал. Теплый, насыщенный аромат наполнил хижину. Игнат с благодарностью вдохнул, наслаждаясь запахом и вслушиваясь в потрескивание огня, согревающего хижину. Он постоял еще сколько-то времени у горелки, когда постепенно осознал, что у него видение.
Он ошеломленно замер. Между тем протиснувшийся в комнату котенок сумел забраться в раковину, где обнаружил кучу объедков, оставшихся со вчерашнего вечера. Он жадно ел, звуки и вид его пиршества смешивались с другими звуками и образами. Видение усилилось.
– Я хочу кукурузную кашу, – объявил стоящий в дверях спальни ребенок.
Игнат Ледебур ничего не ответил. Погруженный в иллюзии, он пребывал в другой стране. В стране столь реалистичной, что она вышла за грань реальности. Находясь тут и там, она стирала пространство. Во времени же, казалось, она существовала всегда, но и в этом Игнат не был уверен. Возможно, то, что он видел, вообще не существовало, не имело начала и, что бы он ни делал, не имело и конца, потому что было слишком велико. Возможно, оно существовало вне времени.
– Эй, – сонно пробормотала Элси, – где мой кофе?
– Подожди, – ответил Игнат.
– Подождать? Черт возьми, пахнет на весь дом! Где он? – Отбросив одеяло в сторону, она с трудом села. Одежды на ней не было, груди свисали. – Состояние у меня ужасное. Тошнит. Дети твои, полагаю, в ванной?
Соскользнув со стола, Элси неуверенной походкой вышла из комнаты.
– Ты чего так стоишь? – остановившись у входа в ванную, подозрительно спросила она.
– Иди уже куда шла, – устало ответил Игнат.
– Куда шла? Это, черт возьми, была твоя идея! Жить вместе! Я всегда хотела остаться с Френком!
Войдя в ванную, она захлопнула дверь, но та снова распахнулась. Элси опять толкнула ее, на этот раз придерживая ногой.
Видение рассеялось. Разочарованный Игнат подошел к столу с кастрюлькой в руках, скинул на пол одеяла, достал пару кружек, оставшихся со вчерашнего ужина, и наполнил их горячим кофе. В каждой кружке всплыли комочки.
Из ванной донесся голос Элси:
– Это что, был транс? Или как ты это называешь? Ты видел Бога? – в ее вопросе прозвучало ничем не прикрытое отвращение. – Я живу не только с гебом, но еще и с шизом. Ты геб или шиз? Пахнешь, как геб. Впрочем, тебе решать.
Элси спустила воду и вышла из ванной.
– Ты вспыльчивый, как ман. Вот что я в тебе терпеть не могу, так эту твою вечную вспыльчивость. – Она взяла свой кофе, отхлебнула и закричала в ярости: – Тут одни комки! Ты опять куда-то подевал чертов кофейник!
Теперь, когда видение исчезло, было трудно вспомнить его суть. Это была одна из проблем с иллюзиями. Что они значили для реального мира? Игнат постоянно думал об этом.
– Я видел чудовище, – сказал он. – Оно напало на Гандитаун и раздавило его. Ничего не осталось, лишь огромный кратер.
Игнату стало грустно. Гандитаун ему нравился гораздо сильнее, чем любое другое место на Луне. Вдруг он почувствовал страх, гораздо больший, чем все когда-либо им пережитые. И с этим ничего нельзя было поделать.
Остановить чудовище невозможно. Оно придет и заберет всех, даже могущественных манов со всеми их умными идеями и беспрерывной деятельностью. И даже паров, которые защищались как от всего реального, так и от нереального.
Но в видении было и нечто большее.
За чудовищем скрывалась недобрая душа.
Игнат видел ее, когда она выползала. Подобно блестящей желеобразной гнили, она губила все, к чему прикасалась, разлагала даже голую почву и тонкие ветви растений и деревьев. Полная чаша этой субстанции истребила бы целую вселенную. Это было творением рук человеческих. Это создание хотело уничтожать.
Итак, их было два. Монстр, разрушающий Гандитаун, и злое существо. Они шли порознь, у каждого был свой путь. Монстр являл собой женщину, а злая душа принадлежала мужчине. И… Игнат закрыл глаза. Это была та часть видения, что привела его в ужас. Этим двоим предстояло вступить в жуткую битву. И грядущая битва не между добром и злом, а невидимая, бессмысленная борьба в трясине между двумя насквозь пронизанными яростью сущностями, не уступающими друг другу в ненависти.
Битва, которая, возможно, даже приведет к смерти одного из существ, свершится здесь. Они пришли сюда, намеренно избрав это место полем боя, чтобы вести свою вневременную войну.
– Сделай яичницу, – сказала Элси.
В поисках упаковки яиц Игнат неохотно порылся в мусорке у раковины.
– Придется тебе еще и сковородку вымыть, – добавила Элси. – Вчера вечером я оставила ее в раковине.
– Ладно. – Игнат открыл холодную воду и принялся оттирать нагар от сковородки комком газетных листов.
«Интересно, – подумал он, – могу ли я повлиять на исход их борьбы? Станет ли добро решающей силой?»
Он мог бы призвать на помощь все свои духовные способности и
