Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
Вот вся, какая есть, абсолютная реальность в одну микросекунду – это куда заманчивее. Что будет после, уже не важно: ведь для него больше не останется ничего неизведанного.
«Но, прежде чем перерезать ленту, надо попробовать еще одну штуку, – решил Пуль. – Пробить в ленте несколько новых отверстий и поглядеть, что из этого выйдет. Интересно… я же не знаю заранее, что они могут значить!»
Вооружившись одной из микроотверток, он наугад пробил в ленте – как можно ближе к считывающей головке, чтобы долго не ждать – еще с полдюжины дырочек.
– Интересно, увидишь ли ты результат, – сказал он Саре. – Насколько я могу судить, нет, но на всякий случай предупреждаю: заметишь что-нибудь новое, необычное – не пугайся.
– О, Господи, – тоненько пискнула Сара.
Пуль устремил взгляд на часы. Прошла минута, другая, третья, и тут…
Посреди комнаты, откуда ни возьмись, возникла стайка черно-зеленых уток. Подгоняемые неодолимым первобытным инстинктом, велящим как можно скорее вырваться из неволи, убраться прочь, утки возбужденно закрякали, захлопали крыльями, роняя перья, взвились к потолку.
– Надо же, утки, – восхитился Пуль. – Какое-то из пробитых отверстий стаю уток к нам привело!
Однако утками дело не ограничилось. Следом посреди комнаты появилась парковая скамейка, а на скамейке – облаченный в лохмотья старик, читающий смятую, надорванную во многих местах газету. Подняв голову, старик окинул Пуля мутноватым взглядом, на миг обнажил в улыбке дешевые вставные зубы скверной работы и снова как ни в чем не бывало уткнулся в сложенную вдвое газету.
– Видишь его? – спросил Пуль Сару. – А уток видишь?
В тот же миг и утки, и бродяга на парковой скамье исчезли – растаяли в воздухе без следа. Интервал, отведенный для них отверстиями, оказался недолог.
– Они ведь ненастоящие? – откликнулась Сара. – Ненастоящие, правда? Откуда им было…
– Ты тоже ненастоящая, – сообщил ей Пуль. – Ты – всего-навсего очередной раздражитель с моей ленты реальности. Дырочка в тонкой полоске лавсана, пустота, которую проще простого заклеить. Интересно, существуешь ли ты еще на одной ленте реальности или в реальности, так сказать, объективной?
Ответа он, конечно, не знал: откуда бы? Возможно, его не знала и сама Сара. Возможно, она существовала на целой тысяче лент реальности, а может, даже на всех лентах реальности, когда-либо изготовленных производителями электрических муравьев.
– Стоит мне перерезать ленту, – продолжал он, – ты окажешься разом везде и нигде. Как и все прочее во вселенной. По крайней мере, с моей точки зрения.
– Я… я настоящая, – с запинкой пролепетала Сара.
– Мне хочется разобраться в тебе досконально. От и до, – объяснил Пуль. – Для этого ленту нужно обрезать, и я непременно обрежу ее. Не сейчас, так в будущем, но обрежу.
«А если так, зачем медлить? – рассудил он. – К тому же Дэнсмен вполне мог доложить обо всем моему создателю, а тот вполне может как-нибудь мне помешать: в конце концов, я ведь рискую его собственностью… то есть самим собой».
– Из-за вас я уже жалею, что не пошла на службу, – мрачно поджав пухлые губы, сказала Сара.
– Ну так иди, – буркнул он.
– А вас на кого оставить?
– Со мной все будет хорошо, – заверил ее Пуль.
– Ну да, хорошо, как же! Вы же собираетесь отключиться или как там… покончить с собой из-за того, что оказались не человеком, а электрическим муравьем!
– Может, и так, – помолчав, согласился он. – Может, к этому все и сводится.
– И помешать вам я не могу.
– Не можешь, – кивнул Пуль.
– Однако останусь с вами, – непреклонно объявила Сара, – пусть даже не смогу помешать. Если вправду уйти, а вы вправду покончите с собой, придется потом всю жизнь мучиться, думать, как бы все повернулось, останься я с вами… понимаете?
Пуль снова кивнул.
– Ладно, давайте. Действуйте, – сказала Сара.
Он поднялся на ноги.
– Больно мне не будет, – предупредил он. – Не будет, как бы все это ни выглядело со стороны. Помни: болевые ощущения в схемах органических роботов сведены к минимуму. На самом деле я испытаю невероятно интенсивное…
– Хватит, – оборвала его Сара. – Не нужны мне все эти подробности. Делайте, что задумали… или не делайте, если вдруг расхотелось.
Скованный страхом, Пуль кое-как вставил кисти в перчатки для работы с прецизионным инструментом и вооружился крохотным, тонким скальпелем бритвенной остроты.
– Я собираюсь всего-навсего перерезать ленту, встроенную мне в грудь, только и всего, – сказал он, не сводя глаз с увеличительного экрана.
Скальпель в руке заметно дрожал.
«Секунда, и делу конец, – подумал Пуль. – Все будет кончено… хотя при желании, если вдруг передумаю, разрез вполне можно и запаять. Успею: времени у меня минимум полчаса».
С этими мыслями он полоснул скальпелем по перфорированной полоске лавсана.
– И ничего не произошло, – прошептала сжавшаяся в комок Сара, не сводя с него глаз.
– У меня еще тридцать, а то и сорок минут.
Вынув руки из перчаток, Пуль снова уселся к столу. Дрожь в собственном голосе от него не укрылась… а значит, ее, вне всяких сомнений, заметила и Сара. Сообразив, что встревожил ее, Пуль неожиданно разозлился – разозлился на себя самого.
– Прости, – вопреки всякой логике пожелав извиниться, заговорил он. – Наверное, тебе лучше уйти.
Охваченный нарастающей паникой, он вскочил на ноги, и Сара – машинально, будто подражая ему – поднялась из-за стола тоже. Испугалась она не на шутку: пухлое тело ее дрожало, сотрясалось, как студень.
– Уходи, – глухо велел ей Пуль. – Ступай на службу. Твое место там… как, впрочем, и мое.
«Не смогу, – подумал он. – Не вытерплю. Спаяю ленту немедленно».
Потянувшись к перчаткам, он сунул в раструбы трясущиеся, онемевшие пальцы, устремил взгляд на экран… и увидел, как конец ленты исчезает под краем считывающей головки, озаренной лучом фотоэлектрического элемента.
«Поздно, – с ужасом констатировал он. – Сделанного не воротишь. Ну, Господи, помоги! Катушки завертелись быстрее, чем я думал, а значит, сейчас…»
Перед глазами замелькали яблоки, булыжные мостовые, зебры. В лицо дохнуло теплом, к щеке прильнул гладкий, прохладный шелк, к ногам с тихим плеском, с шипением подкатила морская волна, северный ветер невероятной силы ударил в спину, словно подталкивая к неведомой цели. На миг заполнившие собой все вокруг, Сара с Дэнсменом растворились в огнях ночного Нью-Йорка, в тучах бороздящих звездное небо
