Роджер Зилазни - Остров мертвых

Мы вычислили его. Было нелегко напасть на его след, но на помощь пришли четыре телепата. Они загнали его в угол, и Майк Шендон предстал перед судом. Я выступал как свидетель обвинения. Его признали виновным и осудили на новый «реабилитационный» период. Только ради того, чтобы не закрывать школу, мне трижды пришлось заниматься космическим строительством. Раны удалось зализать с большим трудом, и школа стала вновь функционировать нормально.

…Все бы было ничего, если бы не одна деталь: через несколько лет Шендон сбежал из реабилитационного центра, то есть из тюрьмы. Новости о его побеге распространились быстро — процесс получил сенсационную огласку.

Итак, его имя прибавилось к длинному реестру лиц, находящихся в уголовном розыске. Но во Вселенной так легко затеряться…

Однажды, прилетев на Землю, я решил обосноваться в штате Орегон, на побережье, рядом с городишком Кус-Бей. Три или четыре месяца все было тихо: я руководил деятельностью нашего концерна, в который входили еще две североамериканские компании. Видеть перед собой каждый день бескрайнюю гладь океана было отдыхом для истерзанной души. Морские запахи, береговые птицы, выброшенные на берег обломки, песчаный пляж, перемена погоды (то было холодно, то жарко; то дождь, то зной), соленый привкус на губах, необозримый горизонт, постоянное соседство перекатывающихся, разбивающихся о скалы сине-серо-зеленых волн поднимали тонус, успокаивая тревогу. Я прогуливался по берегу дважды в день. Если кто-нибудь интересовался моим именем, я представлялся как Карлос Палермо. Полтора месяца спустя я почувствовал себя посвежевшим, поздоровевшим и отдохнувшим, а моя финансовая империя, благодаря деятельности концерна, вновь укрепила уже пошатнувшиеся было позиции.

Местечко, где я остановился, раскинулось у маленькой бухточки. Белый оштукатуренный домик с красной черепичной крышей, где я жил, стоял у самой воды. Крохотный внутренний дворик был обнесен стеной. Сразу за тяжелыми чугунными воротами простирался пляж. К югу поднимался крутой косогор, сложенный серыми глинистыми сланцами; на севере бухту окаймляла поросль из перемежавшихся кустов и деревьев. Мирная, спокойная картина, — и у меня на душе было спокойно.

Ночь была прохладной, даже холодной. Низко висящая луна с отъеденной четвертушкой, отбрасывая блики на поверхности воды, начинала свой путь на восток. Звезды светили особенно ярко. Издалека доносилось скрежетание работающих морских буровых вышек. Восемь торчавших мачт заслоняли мне созвездия. Лунный свет играл на отполированной морем глади плавучего острова.

Я не слышал его шагов. Он явно пробрался с северной стороны бухты, прячась среди кустов, и, подождав моего появления, которое он заранее вычислил, подошел как можно ближе и напал на меня, едва я осознал, что рядом кто-то есть.

Всякий телепат с легкостью может выпасть из поля зрения другого телепата, — это гораздо проще, чем вы думаете. Но в то же самое время он наблюдает за своим противником, отлично зная, где тот находится и что делает. Вся проблема сводится к так называемой «блокировке». Телепат мысленно воздвигает вокруг себя непроницаемый щит, оставаясь эмоционально инертным.

Нужно признать, что это довольно трудно. Если один человек люто ненавидит другого и собирается его убить, невозможно настроить себя на абсолютное спокойствие, — вот что, оказывается, спасло мне жизнь.

Не могу сказать, что я с самого начала ощущал чье-то зловещее присутствие. Я просто гулял по влажной прибрежной полосе, вдыхая ароматы моря, когда внезапно спиной почувствовал, как кто-то идет за мной. Бывает, неожиданно просыпаешься среди ночи — теплой, летней, южной, — от неоформленных тревожных дум, хотя никаких причин для беспокойства нет, и ты уже начинаешь чертыхаться, на кой ляд ты так рано открыл глаза, как вдруг из соседней комнаты доносится странный шум, который усиливается и разрастается у тебя в мозгу, и вот уже все нервы напряжены, ты приходишь в состояние боевой готовности, а в желудке — спазм от ужаса, и, замирая, екает сердце; когда дурные мысли внезапно одолевают тебя, кончики пальцев, в которых бегают иголочки, начинают неметь (старинный общечеловеческий рефлекс), ночь кажется темнее, чем обычно, и мнится, что море — гигантская люлька, где качаются чудища, тянущие из вод свои жадные щупальца; в небе светлым пунктиром обозначен след от космического корабля, у которого в любую минуту могут отказать двигатели, и он, как метеор, упадет на землю, расплющив тебя.

Итак, когда я услышал хруст песка позади себя, кровь бросилась мне в голову.

Резко обернувшись, я чуть не растянулся во весь рост. Я споткнулся, зацепившись за что-то правой ногой, и грохнулся на песок, удачно встав на одно колено.

Тут я получил резкий удар кулаком по лицу и свалился набок. Он налег сверху на меня, и мы, сцепившись, покатились по прибрежной полосе. Кричать было бессмысленно: рядом не было ни души. Я, бросив пригоршню песка ему в глаза, пытался дать ему коленом в пах. Я знал, куда нужно бить: на теле человека есть не менее дюжины наиболее уязвимых и болезненных точек. Но у нападавшего была хорошая подготовка, он был крупнее меня и более ловок.

Как ни странно, лишь минут через пять после того, как мы начали драться, я понял, кто это был. Мы боролись у самой воды, — комья мокрого песка летели из-под потных, сплетенных в клубок тел. Он, сделав неожиданный рывок, головой разбил мне переносицу, а когда я схватил его за горло, с силой заломил мне два пальца. В лунном свете я увидел лицо своего противника — и узнал Майка Шендона.

Я понял: или он убьет меня, или я его. Избить до полусмерти было недостаточно. Больница или тюрьма только отложили бы нашу следующую встречу. Если я хотел жить, он должен был умереть. Наверно, его преследовала та же мысль.

Несколько секунд спустя я почувствовал, как что-то острое вонзилось мне в спину. Я отпрянул влево. Если он решил прикончить меня, значит, ему все равно, какими средствами пользоваться. Тогда и мне нечего быть разборчивым; главное — успеть, и нанести ему смертельный удар раньше.

Шендон тащил меня в воду. Когда меня с головой накрыла набежавшая волна, я правой рукой нащупал на дне шероховатый камень.

Он, прикрывшись, отразил мой первый удар. У телепатов в драке есть преимущество: они знают, как поведет себя их противник в следующий момент. Ужасно предвидеть свою смерть заранее — и быть бессильным.

При повторном ударе я попал ему в правый глаз, и, должно быть, предчувствуя гибель, он завыл, как собака, прежде чем я размозжил ему висок. Я стукнул его камнем по голове еще два раза для надежности и, отпихнув труп от себя, стал выкарабкиваться на сушу. Камень выскользнул из моих пальцев и, булькнув, ушел на дно.