Светлана Дильдина - Песня цветов аконита

— Нет, мальчик. Останься.

Снова коснулся задвижки. Сломана. А с виду все в полном порядке, дверь запрешь, и не заметишь. Покачал головой. Усмехнулся краешком губ. Заметил, с какой отчаянной, перепуганной надеждой смотрит на него мальчик. Трясется, глаза огромные, как у совы. Но он смелый… очень смелый. Только сам не догадывается.

— Уходите отсюда!

— Нельзя… — сомнение в голосе. — Нет. Сейчас у меня есть преимущество, понимаешь? Что же… помоги мне, раз тебя прислало сюда Небо.

— Но… что я могу? — выдавил Алони.

— Обманывать стражу — превосходно умеешь, — голос был совсем тихим — шелест ветра в опавших листьях. — Делай, что я скажу. Да успокойся же…

Он повернулся к окну, задумался на секунду. Шагнул к занавеске, потом повернулся к Алони:

— Я буду здесь. А ты займешь мое место. Ты ниже меня, да, но в темноте этого сразу не разберешь. Ложись.

Алони прикусил губу.

— Меня… меня же…

— Не спорь, — голос был мягким и очень холодным. Алони послушался мгновенно, испугавшись одного этого голоса больше, чем всех убийц, вместе взятых.

— Хорошо, — наместник скользнул к стене, опустил перед собой тонкую ткань. Йири видел все в комнате. Его же заметить было нельзя.

— Алони…

Мальчишка вскинулся.

— Если тебе не судьба умереть в эту ночь, ты не умрешь. Лежи тихо. Я знаю, что делать. Я поверил тебе. А ты мне веришь?

— Да, мой господин.

— Тихо, — еще раз повторил он. — Лежи и не двигайся. Иначе нам обоим придется плохо.

Коснулся фитиля свечи — пламя погасло.

Не было слышно ни звука. Прошло не больше двадцати минут. Потом дверь бесшумно открылась. Фигура в синем — сейчас она казалась черной — скользнула к кровати, на ходу доставая из-под одежды оружие.

Рука взвилась в воздух — тогда прямо из стены появилась тень.

Химару опешил.

—Ты ошибся, Химару, — прошелестел мягкий холодный голос. — И я тоже… Но сегодня я умирать не собираюсь.

Глаза молодого наместника мерцали, отражая слабый свет луны, проходящий сквозь пластины оконного занавеса. Свет падал на его лицо, и лейтенант явственно увидел знак «лапки» на лбу… или почудилось? Вскрикнув, он сделал выпад — но анара уже нашла его горло. Он забился на полу и замер, вцепившись в уже бесполезную лэ, — потерял всего пару секунд, испуганный игрой света ни лице Йири Алайя.

Мальчик окаменел — и не издал ни звука, даже когда светлая полоска метнулась к горлу вошедшего, даже когда тот с тихим хрипом упал, только раз вскрикнув — даже тогда Алони не пошевелился.

Йири склонился над бывшим лейтенантом. Опустился на пол, протянул руку, коснулся руки мертвого.

— Химару… Спасибо. — И добавил бесцветно и глухо: — Мне еще многому надо учиться.

Опустил голову и не двигался какое-то время.

— Ты… — наконец повернулся к Алони, похоже, только что про него вспомнил. И лишь тогда мальчишка издал полузадушенный звук и сполз на циновку… А Йири продолжал неестественным, шелестящим голосом:

— Меня уже пытались убить, и не один раз. Он не знал, что я умею обращаться с анарой. Мало кто знает.

— Вы… что будет со мной, господин? — выдавил из себя Алони.

Йири выглянул в коридор, громко кликнул слуг. Повернулся к мальчишке.

— Ты молодец. Не дрожи так. О тебе позаботятся.

Кто составил зелье, узнать было невозможно. Орехи гела — сильное средство. А двое, стоявшие на посту, не хотели его крови. Но оказались бы виновны в его смерти, случись все немного иначе. И были обречены. Один из них, средних лет, был полностью раздавлен сознанием своей вины. Другой, совсем молодой, пытался как-то оправдаться. Он видел сожаление в глазах своего господина — но это ничего не меняло.

А голос молодого наместника звучал негромко, и говорил он безукоризненно вежливо, мягко, словно и не с преступниками. Только совсем неживым был голос.

Слугам и приближенным было бы проще, если бы их господин в гневе напоминал чудовище, дышащее огнем. А неестественность эта пугала куда сильнее.

Только Те-Кири не был испуган. Как бы ненароком коснувшись руки господина, он отметил, что пальцы его холодны и дрожат.

— Прошу вас, мой господин, — Те-Кири склонился к нему. — Оставьте их сейчас. Выйдем со мной на пару минут.

Тот глянул сквозь него и безразлично кивнул. Оказавшись в соседней, пустой комнате, Те-Кири позволил себе то, что еще ни разу не позволял. Он взял Йири за руку, заставляя сесть и откинуться на мягкую спинку. Лицо Йири сейчас казалось бледнее, чем в присутствии слуг, он смотрел мимо управляющего. Волосы рассыпались по плечам.

— Я так устал, Те-Кири, — еле слышно произнес он. Слова прозвучали совершенно отстраненно — не жалоба. Просто слова.

— Знаю, — управитель выглянул в коридор и распорядился:

— Горячего вина с пряностями, да поживее!

— Не надо.

— Уж сегодня послушайте старого человека, — не менее властно сказал Те-Кири.

Слуга возник словно из ниоткуда — с кубком в руке.

— Брысь! — велел Те-Кири, забирая кубок, и вернулся к наместнику.

— Пейте, — почти приказал он, отбросив условности. Против ожидания, Йири даже чуть улыбнулся — и подчинился. Скоро на его лицо начала возвращаться краска.

— Не сочтите за дерзость… Я не думал, что вы на такое способны, — с нескрываемым уважением произнес управитель.

— На что? На убийство?

Те-Кири замялся. Он терял былую уверенность по мере того, как к наместнику возвращались силы.

— Я должен закончить. Что было, того нет, — Йири перевел дыхание, отвел волосы со лба. Еще пару секунд позволил себе посидеть, откинувшись назад. Потом встал.

— Алони — тот мальчик — должен оставаться на месте. Пусть не спускают глаз. Я пришлю за ним.

Управитель посмотрел на Высокого с глубоким сомнением. Все-таки Йири нужен хороший отдых. С самого приезда сюда — он один. А сегодня…

— Мой господин… может быть, позже?

— Сейчас. — Он повернулся и вышел из комнаты. Через минуту Те-Кири услышал его голос, отдающий распоряжения.

Больше в доме виновных не нашлось. Химару действовал в одиночку.

…На другую ночь загорелся дом одного крупного чиновника — хозяин задохнулся в дыму. Еще один человек, богатый торговец Тиэху, был найден утром у каменной лестницы, ведущей в Алый квартал. Видимо, споткнулся и скатился по ступеням — и умер, ударившись головой о камень.

Об этих новостях Алони не узнал.

Весь этот день и последующий он словно качался в мутно-молочной дымке. Его не тревожили, только приносили еду — лучше, чем ему доводилось когда-либо пробовать — но он не мог есть. Он видел перед собой лицо Химару, когда тот закричал. Чего тот испугался? Почему ударил не сразу? И слова наместника: «…не знал, что я умею обращаться с анарой. Мало кто знает…» Как светлейший господин Алайя хранит свои тайны, Алони догадывался. Мальчишка-садовник не должен владеть ни одной из них. Даже если он оказал невольную помощь… но люди Первого и Второго круга платят не так, как прочие — ими движет совсем иное. Никто из низших не осмелится потребовать у них платы.