Светлана Дильдина - Песня цветов аконита

— Сойдет и обычный, древний… главное, отделить голову от тела, а дальше… мы позаботимся обо всем.

— Хорошо, — просто сказал Химару.

Тиэху поморщился:

— Не хотелось бы, чтобы вдруг помешали. Тут нужно сонное зелье.

— Для него? — мысль о таком убийстве была особенно неприятной. Конечно, тот должен быть беззащитен, иначе бессмысленна вся затея, но зелье — это уж чересчур.

— Ни в коем случае, — нарушил его мысли голос Тиэху. — Что для оборотня какие-то травы? Заснуть должна его охрана.

— Все будет в порядке, — сказал господин Тиэху своему другу, одному из судейских чиновников. — Он сделает все, что нужно. Я его убедил.

И невольно поежился:

— Только боюсь, не сказал ли я ему случайно чистую правду.

Алони был вовсе не хилым, напротив, довольно крепко сшитым, но при этом очень проворным. Двигался, как ящерица. И знал про маленькое окошко возле кухни, через которое можно попасть в коридор. Сделано оно было для кошек жены одного из прежних наместников — и немного расширено юными обитателями.

Вот через это окошко и должен был он пробраться в дом, к перекрестью коридоров, где стояла диковинка — кружевное деревце из белого нефрита — отломить лист и принести в знак собственной ловкости. Что будет, если поймают, мальчик старался не думать. С ним-то ладно… а вот отец места лишится наверняка.

В саду никого не было. У отверстия, скрытого плетями дикого винограда, Алони очутился без помех. Пролезть через окошко мог только ребенок; даже Алони порвал одежду и чуть не застрял. Отдышавшись, он осмотрелся — никого, только девичий смех доносится из-за стены. Впервые он в доме. Отец умер бы на месте, увидев здесь сына. Такой страх вдруг накатил — хоть обратно лезь. Алони помотал головой и на цыпочках пошел вперед. Приятель хорошо описал ему дом…

Не дыша, мальчик пробрался в другой коридор и заскользил к заветному дереву. Ему везло — дважды Алони почти заметили, причем один раз — охрана. Сердце колошматило по ребрам — казалось, перебудит весь дом.

До дерева Алони добрался довольно быстро, но мальчику казалось, что прошел год.

Красиво тут было, уютно. Зеленые тона — словно в саду. На золотистой решетке извивался дракон в окружении морских змей, из напольной вазы выглядывали белые цветы — каллы.

А как оказался на месте, обмер, любуясь на диковинку. Теплые отблески заката золотили камень — дерево словно дышало.

Тут раздались шаги — и вышел человек, по форме — один из охранников. Да к тому же из старших, кажется. Настороженно посмотрел по сторонам — Алони чуть не расплющился за мраморной кадкой, пытаясь стать тенью. Но человек его не заметил — мальчику показалось, он чем-то озабочен.

Потом Алони услышал разговор.

Человек заговорил с охраной, рассмеялся негромко — неестественно, показалось Алони. Он понял — посты проверяют. Проверявший протянул что-то охранникам. Те взяли, ответили шуткой и замерли снова. Человек отодвинул дверь, вошел в комнату, пробыл там недолго. Мальчик сообразил — осмотрел ее, пустую — на всякий случай, наверное.

И ушел.

А потом время потянулось. Мышцы затекли, а он боится сдвинуться с места, чтобы не поднять шум. Тоскливо на душе — ведь найдут! И прогонят отца с должности.

В коридоре было пусто. Однако, стоило мальчику приподняться, как назло раздавался шорох или чьи-то шаги неподалеку. В конце концов ему начали мерещиться человеческие силуэты повсюду, и он едва дышал.

Потом легкая фигура скользнула по коридору и скрылась в той самой комнате — Алони сумел заметить, как почтительно склонили головы охранники.

Сердце выписывало в груди круги и зигзаги. Но ничего… обошлось.

Алони почти заснул, скрючившись за кадкой. Пару раз пробежавшие слуги его не замечали.

Потом Алони очнулся от оцепенения и бросил взгляд в коридор. Никого. На стене сзади горят две лампы. А напротив двери, куда вошел господин, лампа погасла.

И часовые… сидят на полу, прислонясь к стене.

Мальчик помотал головой. Потом чуть не завопил от ужаса — показалось, что перед ним мертвые. Один из стражников шевельнулся и что-то бормотнул, не поднимая свесившейся на грудь головы. Алони вздохнул облегченно. Спят…

Потом ему словно шило в спину воткнули — как спят? Часовые? Что на них-то нашло?!

Потом вспомнил человека, который дал что-то стражникам…

В коридоре пусто — и справа, и слева. Пусто и тихо.

Мальчик уже хотел убежать — но вспомнил про слово, которое отец давал молодому наместнику. Сам Алони ничего не давал… ну и что?

Страшнее всего было идти мимо спящих. А вдруг они все же мертвые и сейчас схватят за ногу? Чуть не взвизгнув, он зажмурился, переступил через лежащую руку и потянул створку двери.

У окна — кушетка и маленький столик. Темно-золотой огонек свечи вздрагивал, покачивался, и в его свете знаки на листе бумаги, казалось, текут и шевелятся. Сидящий у окна о чем-то крепко задумался — не заметил, как дверь отворилась и в проеме голова мальчика появилась.

Стоять на пороге оказалось страшно вдвойне. Мальчик съежился и просочился в комнату. Притворив дверь, скрючился у косяка, не сводя взгляда с чуть освещенного свечой профиля.

Осознал, что сам привел себя в ловушку. Полная неподвижность и золотистый отблеск на лице — сидящий у окна не был человеком. Стоило увидеть его таким — наполовину тенью, чтобы не осталось сомнений.

Алони всхлипнул и прижал кулаки к лицу, пытаясь загнать обратно невольный звук.

Йири резко обернулся — фигурка на корточках словно еще вдвое уменьшилась, стараясь вжаться в стену. Волосы встрепаны, одежда разорвана.

— Хорошая у меня стража, — холодно проговорил Йири. — Кто ты?

— Алони, мой господин. Сын садовника… я знаю дом… — он запнулся, не зная, как и что сказать, да и в рот словно паутины набили.

— Пора бы узнать его и остальным моим людям. Встань. Говори. Что ты здесь делаешь?

Алони поднялся на ватных ногах.

— Я хотел… вот, — он показал отломанный листок и запоздало сообразил, что уж об этом стоило промолчать.

— Мы поспорили… — обреченно, шепотом он рассказал обо всем. О том, что случайно увидел. Говорил невнятно и сбивчиво, а его все не прерывали. И удивился несказанно, когда господин отвернулся и шагнул к двери, рассматривая задвижку. Потом отворил створку — охранники спали, прислоняясь к стене. Лампа погасла или ее погасили.

Господин встряхнул одного и другого за плечо — охранники не просыпались.

— Задвижка сломана, — тихо проговорил господин. Тут Алони всем существом своим осознал, во что ввязался, и, вскочив, чуть не заорал. А господин продолжил тихо и напряженно, положив руку ему на плечо: