Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
– О'кей, о'кей, убытки на нашей совести, – раздраженно отмахнулся Мастерс. – Бог с ними. Скажи-ка, Джек, – обратился он к Сниду, – там, в тех тридцати с лишним правках, определенно говорится, что жизнь после смерти… хороша?
– А как же! Прямым текстом. «Земной наш удел – лишь врата, врата к вечносущих блаженству». Вот эта строчка, вставленная в «О природе вещей», и подводит всему итог. Определеннее некуда.
– К блаженству, стало быть, – кивнув, повторил Мастерс. – Конечно, здесь у нас не Земля, а Марс, но это, видимо, одно и то же. По-моему, тут просто имеется в виду жизнь вообще, где бы она ни существовала.
Умолкнув, президент «Обелиск Букс» сдвинул брови, погрузился в раздумья глубже прежнего.
– Знаешь, Джек, – нарушив молчание, заговорил он, – абстрактные рассуждения о «жизни после смерти» – это ладно. О ней рассуждают вот уже пятьдесят тысяч лет, а поэме Лукреция – всего две с небольшим тысячи. Мне лично куда интереснее другое. Не общефилософская картина в целом, а конкретный факт: вубья кожа и заключенное в ней бессмертие. Какие еще книги ты пробовал в нее переплетать?
– «Век Разума» Тома Пейна, – ответил Снид, заглянув в блокнот.
– И каковы результаты?
– Двести шестьдесят семь абсолютно чистых страниц. С единственным словом – «ГАДОСТЬ!» – в самой середине.
– А еще?
– «Британнику». В ней, строго говоря, правок не появилось, зато добавились целые статьи. О душе, о ее переселениях, о преисподней, об адовых муках, грехе, бессмертии… словом, весь комплект из двадцати четырех томов приобрел явный религиозный характер. Дальше продолжать? – взглянув на Мастерса поверх блокнота, уточнил Снид.
– Конечно, – подтвердил Мастерс, слушая и в то же время не прерывая раздумий.
– «Сумма теологии» Фомы Аквинского. Текст остался нетронутым, но в него – во многих, многих местах – вставлен библейский стих: «Буква убивает, а дух животворит». Далее, «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона. Тут Шангри-Ла объявляется откровением о загробной жизни, которое…
– О'кей, идея понятна, – оборвал Снида Мастерс. – Вопрос только, что со всем этим делать. Очевидно, книги в вубью кожу переплетать нельзя – по крайней мере, те, с которыми она не согласна, но…
Но в голове его уже брезжила другая мысль, идея куда более личного толка, разом затмившая все чудеса, которые кожа вуба могла бы сотворить с книгами… да и с любыми другими неживыми предметами.
Как только он доберется до видеофона…
– Особенно интересной, – с усмешкой продолжил Снид, – представляется ее реакция на том избранных статей о психоанализе за авторством ряда величайших из ныне живущих психологов фрейдистского толка. Тексты статей вубья кожа оставила в первозданном виде, но в конце каждой добавила одну и ту же фразу: «Врачу, исцелися сам». Выходит, ей не чуждо и чувство юмора!
– Да уж, – согласился Мастерс, думая лишь об одном – о видеофоне, об одном важном, крайне важном звонке.
Вернувшись к себе, в кабинет президента «Обелиск Букс», Мастерс первым же делом взялся за предварительный эксперимент, за проверку осенившей его идеи. С осторожностью завернув в вубью кожу желтую чайную чашку с блюдцем костяного фарфора от «Ройял Альберт», жемчужину собранной за долгие годы коллекции, он после долгих сомнений, с немалым душевным трепетом опустил сверток на пол и что было сил надавил на него ногой.
Чашка не раскололась – по крайней мере, треска он не услышал, а сверток не поддался.
Развернув кожу, Мастерс осмотрел чашку со всех сторон. Да, он оказался прав: обернутые живой вубьей кожей, и чашка и блюдце остались абсолютно целы.
Удовлетворенный результатом, он сел за стол и снова, в последний раз, крепко задумался.
Обертка из вубьей кожи сделала бренный, хрупкий предмет нерушимым. Таким образом, вубья доктрина насчет вечной жизни подтвердилась на практике… в точности как он и ожидал.
Придвинув к себе видеофон, Мастерс набрал номер собственного поверенного.
– Дело касается моего завещания, – заговорил он, как только его адвокат ответил на звонок. – Думаю, помните – последней редакции, составленной пару месяцев тому назад. Ее нужно дополнить новым пунктом.
– Слушаю вас, мистер Мастерс, – деловито ответил поверенный. – Выкладывайте.
– По сути, условие пустяковое, – промурлыкал Мастерс. – Насчет моего гроба. Хочу обязать наследников обить мой гроб целиком – сверху, снизу и по бокам – кожей марсианского вуба. От «Эталон, Инкорпорейтед». Дабы я предстал перед Создателем, так сказать, в облачении из вубьей кожи… для пущей солидности, знаете ли, – с беззаботным смехом добавил он.
Однако голос его звучал предельно серьезно, и, разумеется, поверенный это заметил.
– Ну, если вам так угодно, почему нет? – подтвердил он.
– И вам, кстати, рекомендую распорядиться так же, – посоветовал Мастерс.
– Зачем?
– А вот ознакомьтесь с полной домашней медицинской библиотечкой, которую мы выпускаем в следующем месяце, и поймете, – лукаво сощурившись, ответил Мастерс. – Только непременно раздобудьте комплект в переплетах из вубьей кожи, особую редакцию с кое-какими отличиями от прочего тиража.
Подмигнув поверенному, Мастерс снова представил себе гроб, обтянутый живой кожей вуба снаружи и изнутри. Вот он, покоится в таком гробу глубоко под землей, а вубья кожа растет, растет…
Интересно, однако ж, будет взглянуть, каким образом переплет из отборной кожи марсианского вуба отредактирует его самого!
Особенно спустя лет шестьсот-семьсот…
Матч-реванш
Не слишком обычно устроенное подпольное казино оказалось не слишком обычной целью для полиции ВЛА. Инопланетяне, хозяева заведения, расставили игровые столы прямо под кормовыми дюзами громадного межпланетного корабля – так, чтобы в случае полицейского рейда реактивные струи уничтожили и столы, и все остальное.
«Практично, ничего не скажешь, – нахмурившись, признал старший группы, Джозеф Тинбейн. – Одно нажатие кнопки, и залетные гости из космоса покидают Терру, попутно ликвидировав все следы незаконного промысла».
И, мало этого, истребив всех игроков-людей, избавившись от свидетелей, способных дать показания…
Сидя в припаркованном у обочины аэромобиле, Тинбейн щепоть за щепотью заправлял в ноздри прекрасный привозной нюхательный табак, сдобренную сандалом смесь «Инч-кеннет» от «Настоятеля Смита», но вскоре переключился на желтую жестянку с анисовым сортом, «Ренз Релиш». Табак бодрил, поднимал настроение, однако не слишком. Слева в вечерних сумерках виднелся силуэт инопланетного корабля, устремленного носом в небо – темный, безмолвный, венчающий огражденную стенами постройку, столь же безмолвную, темную… но только с виду.
– Конечно, можно просто взять да войти, – объяснил Тинбейн менее опытному товарищу, сидевшему рядом, – но это верная гибель.
«И потому, хочешь не хочешь, придется положиться на роботов, – подумал он про себя. – Неловкие, склонные ошибаться роботы неживые, что в случае предприятий вроде сегодняшнего – явное, если не решающее преимущество».
– Третий
