Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Они болтали или, вѣрнѣе, одинъ изъ мужчинъ что-то говорилъ двумъ другимъ; всѣ трое, казалось, настолько сильно были заинтересованы, что не замѣтили шума отъ моего приближенія. Ихъ головы и плечи находились въ постоянномъ движеніи. Доносившіяся до меня слова невозможно было различить. Я явственно слышалъ ихъ, не будучи въ состояніи понять смысла. Говорившій, казалось, несъ какую-то непонятную галиматью. Вскорѣ онъ закончилъ свою рѣчь какимъ-то рѣзкимъ звукомъ и, вытянувъ впередъ руки, всталъ.

Послѣ того его оба собесѣдника, также поднявшись, принялись кричать въ одинъ голосъ, простирая впередъ руки и раскачиваясь всѣмъ своимъ корпусомъ. Мнѣ бросилась въ глаза аномалія ихъ ступней, отличавшихся малой величиною, и длинныя, безобразныя ихъ ноги. Всѣ трое медленно кружились на одномъ мѣстѣ, топая ногами и размахивая руками; мелодія сопровождалась постояннымъ ритмическимъ повтореніемъ припѣва: «Алула или Валула». Въ скоромъ времени глаза ихъ заблистали, и некрасивыя лица оживились выраженіемъ особеннаго удовольствія. Съ угла ихъ рта, лишеннаго губъ, потекла слюна.

Внезапно, наблюдая ихъ уродливую и необъяснимую мимику, я ясно почувствовалъ, что въ ихъ видѣ, съ самаго начала, кололо мнѣ въ глаза и производило два совершенно несовмѣстимыхъ и противорѣчивыхъ впечатлѣнія. Три фигуры, исполнявшія подобный таинственный обрядъ, были человѣческаго вида, и въ то же время эти человѣческія существа во всѣхъ своихъ проявленіяхъ обнаруживали удивительное сходство съ однимъ изъ домашнихъ животныхъ.

Каждый изъ этихъ уродовъ, несмотря на человѣческій видъ, лохмотья одежды, грубую человѣческую форму оконечностей, носилъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, на себѣ, во всѣхъ своихъ движеніяхъ, въ выраженіи чертъ лица и жестовъ, во всѣхъ своихъ замашкахъ какой-то несомнѣнный отпечатокъ, напоминающій свинью, — что являлось очевиднымъ признакомъ животности.

Я не двигался съ мѣста, пораженный этимъ открытіемъ и самыя ужасныя предположенія тѣснились въ моей головѣ. Странныя созданія, испуская крики и хрюканье, снова начали скакать другъ передъ другомъ.

Вдругъ одно изъ нихъ поскользнулось и на мгновеніе очутилось на четырехъ лапахъ, впрочемъ, для того, чтобы немедленно же подняться, однако, его поднятіе, хотя и быстрое, окончательно увѣрило меня въ настоящей животности сихъ уродовъ.

Стараясь произвести возможно меньше шума, я повернулъ по своимъ слѣдамъ обратно, останавливаясь каждую минуту изъ боязни, какъ-бы хрустѣніе какой-нибудь вѣтки или шумъ листвы не выдалъ моего присутствія; долго шелъ я такимъ образомъ, прежде чѣмъ осмѣлился дать свободу своимъ движеніямъ.

Единственной моей мыслью въ данный моментъ было удалиться отъ такихъ отвратительныхъ существъ, и я подвигался впередъ, не видя едва замѣтной тропинки среди деревьевъ. При переходѣ черезъ узкую прогалину мною снова овладѣла дрожь, такъ какъ среди стволовъ показались двѣ уродливыхъ ноги, таинственно слѣдующихъ по направленію, параллельному моему, приблизительно въ тридцати шагахъ отъ меня. Голова и туловище скрывались въ густой листвѣ. Я круто остановился, въ надеждѣ, что существо меня еще не замѣтило. Ноги остановились также. Мои нервы находились въ страшномъ напряженіи, и мнѣ стоило громадныхъ усилій удержаться отъ желанія — броситься бѣжать со всѣхъ ногъ.

Съ минуту простоялъ я неподвижно, зорко и внимательно всматриваясь въ листву; среди перевитыхъ между собой вѣтокъ мнѣ удалось различить голову и туловище звѣря, уже видѣннаго мною пьющимъ воду изъ ручья. Онъ пошевелился. Наши взгляды вдругъ встрѣтились, и въ его глазахъ былъ замѣтенъ зеленоватый, почти сверкающій блескъ, по временамъ исчезавшій. Звѣрь минуту остановился неподвижнымъ, украдкой разглядывая меня, потомъ онъ пустился на своихъ удивительныхъ ногахъ бѣжать сквозь зелень чащи и мгновеніе спустя исчезъ въ кустахъ. Я не могъ его больше видѣть, но чувствовалъ, что онъ остановился и продолжаетъ наблюдать за мной.

Что это за діаволъ могъ быть? Человѣкъ или животное? Чего онъ хотѣлъ отъ меня? У меня не было никакого оружія, даже палки: бѣжать было бы безуміемъ; во всякомъ случаѣ, какъ бы тамъ ни было, звѣрь не отваживался нападать. Сжавъ зубы, я направился прямо на него. Мнѣ, во что бы то ни стало, не хотѣлось обнаруживать своего страха. Я проложилъ себѣ дорогу сквозь частые большіе кусты съ бѣлыми цвѣтами и увидѣлъ урода не болѣе какъ въ 20 шагахъ, въ нерѣшительности посматривающаго на меня. Я сдѣлалъ еще два или три шага, не переставая пристально смотрѣть на него, и вскричалъ:

— Кто вы такой?

Онъ старался выдержать мой взглядъ.

— Нѣтъ! — произнесло вдругъ чудовище и, повернувшись на пяткахъ, побѣжало подпрыгивая черезъ небольшую рощицу. Затѣмъ, снова обернувшись, оно принялось опять глядѣть на меня: среди темныхъ густыхъ вѣтвей глаза его такъ и сверкали.

Я задыхался; однако, чувствуя, что единственнымъ спасеніемъ для меня было идти прямо навстрѣчу опасности, рѣшительно двинулся къ нему. Сдѣлавъ полуоборотъ, уродъ скрылся во мракѣ. И еще разъ сверкнули его глаза и исчезли.

Тутъ только я сообразилъ, что поздній часъ могъ имѣть для меня пагубныя послѣдствія. Прошло уже нѣсколько времени, какъ солнце скрылось за горизонтомъ; наступали короткія тропическія сумерки, ночная бабочка, предвѣстница ночи, тихо кружилась надъ моей головой. Чтобы не провести ночи среди скрытыхъ опасностей таинственнаго лѣса, мнѣ слѣдовало спѣшить возвратиться въ ограду.

Возвращеніе въ обиталище страданій вовсе не улыбалось мнѣ, но мысль быть застигнутымъ темнотою и всѣмъ тѣмъ, что скрывалось на ней, еще болѣе ужасала меня. Кинувъ послѣдній взглядъ на голубоватый мракъ, скрывшій въ себѣ странное существо, я принялся спускаться съ холма къ ручью, стараясь слѣдовать той-же дорогой, которой шелъ раньше

Я осторожно подвигался впередъ, въ большомъ смущенія отъ всего видѣннаго, и вскорѣ очутился на ровномъ мѣстѣ, заваленномъ стволами срубленныхъ деревьевъ. Свѣтлыя сумерки, заступившія мѣсто красноватаго зарева отъ заката солнца потемнѣли. Синева неба съ минуты на минуту становилась глубже, и появившіяся на немъ, одна за другою, маленькія звѣздочки испускали незначительный свѣтъ. Промежутки между деревьями и просѣки, которые днемъ были окутаны голубымъ туманомъ, теперь почернѣли.

Я съ трудомъ пробирался впередъ. Окружающее теряло свою окраску; на прозрачномъ небѣ деревья выдѣлялись темными силуэтами, а совершенно внизу очертанія ихъ смѣшивались съ безформенными сумерками. Вскорѣ деревья стали попадаться рѣже, кустарники же становились все гуще и гуще. Затѣмъ на пути встрѣтилось голое пространство, покрытое бѣлымъ пескомъ, далѣе другое, поросшее переплетающимися побѣгами.