Герберт Уэллс - Остров доктора Моро

Островъ доктора Моро

романъ Уэльса

I

Зверинец на корабле

Не знаю, сколько времени провел я на скамье маленького челнока, думая, что, будь у меня только силы, я выпил бы морской воды, чтобы сойти с ума и поскорее умереть.

В таком положении вдруг увидел я на линии горизонта, не придавая тому большего значения, чем какой-либо картине, парус, направляющийся ко мне.

Без сомнения, я бредил, а между тем ясно припоминаю все то, что произошло. Помню ужасное волнение моря, причинявшее мне головокружение, и постоянное ныряние судна на горизонте. Я твердо был убежден в своей смерти и с горечью раздумывал о бесполезности столь поздно являющейся помощи только ради того, чтобы застать меня еще в живых.

В продолжение некоторого промежутка времени, который показался мне бесконечным, следил я за приближением ныряющей шкуны. Это было небольшое судно с латинскими (косыми) парусами, оно лавировало, так как шло прямо против ветра. Мне даже не пришла в голову мысль обратить на себя его внимание. Начиная с момента, в который я ясно различил судно, и до той минуты, когда я увидел себя в каюте, обо всем случившемся за этот промежуток времени у меня сохранились смутные воспоминания. Смутно помню еще, что меня приподняли до шкафута. С высоты капитанского мостика как будто глядело на меня грубое красное лицо с веснушками, рыжими волосами и бородою, пред моим взором промелькнуло также другое сильно загорелое лицо с необычайными глазами. Немного спустя, кажется, влили мне сквозь стиснутые мои зубы какую-то жидкость. Все это я видел как в каком-то кошмаре; далее ничего не помню.

Очень долго пролежал я в бессознательном состоянии. Каюта, в которой я очнулся, была очень узка и грязна. Довольно молодой блондин с торчащими светлыми усами и с отвисшей нижней губой сидел около и держал меня за руку. С минуту смотрели мы друг на друга, не говоря ни слова. В его серых, влажных глазах не было никакого выражения. В это время, прямо над моею головою, я услышал какой-то шум, как будто от передвижения железной кровати, вслед затем глухое и сердитое рычание какого-то большого животного. Одновременно с этом заговорил блондин. Он повторил свой вопрос:

— Как вы себя чувствуете?

Кажется, я ответил, что чувствую себя хорошо. Мне было вовсе непонятно, как я очутился здесь, и блондин, должно быть, прочел в моих глазах этот немой вопрос.

— Вас нашли в шлюпке, умирающего от голода. Судно называлось «Darne Altière» и имело странные пятна на гладких бортах!

В этот момент мои взгляды упали на руки; они так страшно похудели и походили на мешки из грязной кожи с костями. Вид их вернул мне память.

— Примите немного вот этого, — проговорил он и подал мне какое-то холодное лекарство красного цвета. — Ваше счастье, что вы попали на судно, на котором случился врач!

Он говорил, шепелявя.

— Что это за судно? — выговорил я медленным и сильным от долгого молчания голосом.

— Это маленькое прибрежное судно из Арики и Кально. Оно называется «La chance rouge». Я не спрашивал, откуда оно идет; без сомнения, из страны сумасшедших. Сам же я не более, как пассажир, принятый на судно в Арике!

Шум над моею головою повторился — это была смесь угрюмых ворчаний и человеческого голоса.

Вслед затем голос приказал «тройному идиоту» замолчать.

— Вы были близки к смерти, — продолжал мой собеседник, — и счастливо отделались, но теперь я впустил вам немного свежей крови в жилы. Чувствуете вы боль в руках? Это от впрыскиваний. Ваше бессознательное состояние продолжалось почти тридцать часов!

Я медленно приходил в себя. Вдруг мои мысли были прерваны лаем своры собак.

— Нельзя ли мне что-нибудь поесть? — спросил я.

— По моей милости для вас велено зажарить целого барана!

— Мне достаточно только небольшого кусочка! — сказал я уверенно.

— Я сгораю желанием знать, — продолжал он после короткой паузы, — что случилось с вами, и каким образом вы очутились одни в этой шлюпке?

В его глазах промелькнуло выражение какой-то недоверчивости.

— К чорту эти ворчания!

И он быстро вышел из каюты.

Я услышал сильный его спор с кем-то, кто, как мне показалось, отвечал ему на непонятном языке. Прения, как будто, кончились побоями, но относительно последних, повидимому, слух меня обманывал. Прикрикнув затем на собак, доктор вернулся в каюту.

— Ну, — воскликнул он еще с порога, — вы хотели начать свой рассказ!

Прежде всего я сообщил ему, что меня зовут Эдуардом Прендиком, и что я много занимался естественной историей, убивая этим часы своего досуга. Мое благосостояние и независимое положение способствовали занятиям.

Казалось, это его заинтересовало.

— Я также, — признался он, — занимался науками. Я изучал в лондонской университетской коллегии биологию, истребляя яйца дождевых червей и улиток. Да! Тому уже десять лет. Но продолжайте… расскажите мне, как вы попали на то судно?

Я рассказал ему о кораблекрушении «Dame Altière», от которого успел спастись в ялике вместе с Констаном и Гельмаром, о споре последних из-за распределения пищи и о том, как оба моих товарища, разодравшись, выпали за борт лодки в море.

Откровенность моего рассказа, казалось, удовлетворила его. Я чувствовал себя крайне слабым и говорил коротко и сжато. Когда я кончил, он принялся рассказывать об естественной истории и о своих биологических занятиях. По всей вероятности, это был самый обыкновенный врач, и вскоре он перешел к разговору о Лондоне и его развлечениях; им было рассказано мне даже несколько анекдотов.

— Все это я покинул уже десять лет тому назад. В то время я был молод и увлекался. Но во мне было много животного… К двадцати одному году я все проел… Теперь, могу сказать, я ко всему равнодушен… Но надо сходить посмотреть, что этот повар-дурак делает с вашим бараном!

Рычание над моею головою вдруг возобновилось с такою дикою яростью, что я задрожал.

— Что там происходит? — закричал я; но дверь была заперта.

Доктор вскоре возвратился с жареной бараниной, и она была так вкусна, что я позабыл спросить его о слышанном реве животных.

Спустя день, едою и сменяющим сном я восстановил немного силы, потерянные за неделю вследствие истощения и лихорадки, и был в состоянии дойти от моей кушетки до полупортика, смотря на синие волны, состязавшиеся с ними в скорости. По моему мнению, шкуна шла по ветру. Монгомери — это было имя белокурого врача — вошел в этот момент, и я попросил у него свою одежду. Он сказал мне, что ту одежду, в которой я спасся от кораблекрушения, выкинули за борт. Одолженный им костюм из тика был для меня немного велик, так как Монгомери был выше ростом и довольно толст.