Евгений Прошкин - Слой Ноль

Петр, секунду подумав, присоединился. В тупике было тесно, они то и дело задевали друг друга локтями, тихо переругивались, отплевывались, смахивали с лица песок и за десять минут вымотались так, что едва дышали. На полу лежали шесть кирпичей и еще одна половинка.

— Арбайт, — обронил Петр, передавая ствол Константину.

Виктор взял автомат у Рената — стрелять из него после подобного применения нормальный человек уже не рискнул бы.

Еще десять минут — и семь кирпичей. Смену приняли Сапер с Борисом, Виктор же, немного придя в себя, подхватил свой ствол и прикрыл им спины. Людмила, с фонарем и пистолетом, вглядывалась в черный бездонный колодец, из которого они пришли. Колодец как бы лежал на боку, поэтому они и не срывались назад — так Мухину подумалось. А кроме того, он опасался, что впереди окажется такой же колодец и что приведет он куда угодно, только не к Изделию.

Разбор первого ряда кладки занял больше часа. Во втором швы были прочнее, но кирпичи уже ни на что не опирались, и Ренат, выдрав из стены две штуки, вдруг провалился вперед.

То, что открылось за перегородкой, подняло всем настроение. Тоннель шел дальше, причем стал он значительно шире и выше. Потолок был плоский, из идеально подогнанных бетонных плит, такими же были стены и пол. После округлых линий простая прямоугольная геометрия радовала глаз.

Ренат прокашлялся и взял пыльный автомат.

— Брось его, — сказал Петр. — Пушки есть, на всех хватит.

— Да чего тут... пламегаситель, кажись, погнулся. Ерунда! А с пээмкой с этой несчастной сам воюй... Что застыли-то? — крикнул Ренат, пройдя метров десять. — От счастья окаменели? Вот оно! Вот он, вход!

Все догнали Рената и остановились возле двери. Дверь была странной, то есть до жути обыкновенной — деревянной, из рамы и двух дощатых блоков, с тяжелой литой ручкой и круглой заглушкой над скважиной замка. Такие двери до сих пор можно было встретить в старых домах, но в катакомбах она смотрелась чудно.

— Не трогать! — приказал Петр и, направив фонарь в щель, притронулся к наличнику, такому же заурядному, в струпьях потрескавшейся эмали. — Там вторая... — прошептал он.

— Дай!.. — Сапер оттеснил его в сторону и, зажав фонарь в зубах, тихонько потянул дверь на себя. Та поддалась легко, даже не скрипнула, но, открывшись сантиметров на пять, встала, словно бы на что-то натолкнулась. — Заминировано...

Мухин заглянул сам и увидел жгут из разноцветных проводков.

— Может, просто сигнализация? — предположил Ренат.

— Может, и просто... — буркнул Сапер. — А может, и не очень... Так... — Он отошел от двери и похрустел пальцами. — Дальше там что?

Дальше по коридору, причем не так уж и далеко, был снова тупик, на этот раз капитальный, из тех же бетонных плит.

— Ясно... — молвил Сапер. — Вы вот что... чешите-ка отсюда. Возвращайтесь к перегородке, укройтесь там как следует. А я тут... чего-нибудь попробую.

— Ты?! — Люда посветила ему в лицо.

— Убери, слепишь! Провода перепутаю... Ну я, я! А что? Я же сапер.

— Какой ты сапер? У тебя имя одно...

— Да был я и сапером. Настоящим... Ну был, говорю! Недолго, конечно...

— Что недолго? — произнесла она с недоверием. — Ты так не шути, Саперушка...

— Да в том слое я был недолго! — Он уже начал терять терпение. — Час где-то, полтора от силы... Но опыт остался же! Все, все, валите, времени нет, нас уже ищут — и на земле, и под землей...

— Помочь? — осведомился Ренат.

— Вот уж!.. — Сапер не нашел что сказать и пихнул его коленом в зад. — Ящик коньяка! — предупредил он.

— Нема базару! — бросил, оборачиваясь, Ренат. За огрызок кирпичной стены он зашел последним, и, как только он спрятался. Сапер потянул дверь на себя. Виктору пришлось это увидеть — от начала и до конца. Все те миллисекунды, пока длился взрыв, он смотрел на Сапера — не потому, что любопытствовал или жаждал смерти, а из-за упавшего рожка. Забыл, что это опасно, нагнулся и... все увидел. Как Сапер использовал свой опыт. Что он сделал. Как он при этом глядел ему в глаза... весело и по-детски беззаботно. Дождался, пока все уйдут, и дернул за ручку. Потому что иначе он эту дверь открыть не мог. И никто из них не смог бы.

Первое время Виктор ничего не слышал. Люда что-то кричала ему в ухо, но он только отмахивался и показывал вперед. Пять желтых конусов блуждали в пыльном мареве, и Мухин, включив свой фонарь, добавил к ним шестой, как будто от этого могло стать лучше.

— Он даже не пытался... Он даже не пробовал... — донесся до Виктора голос Люды. — Он... Он специально это сделал... Он не ошибся, он заранее...

— Да, он не ошибся, — ответил Мухин, перешагивая через кирпичи.

Прямоугольный тоннель был сплошь усеян песком и бетонной крошкой. Пыль оседала медленно, словно ил, и, прежде чем Виктор сумел что-то разглядеть, прошло еще несколько минут. Время уже не играло роли. Президент Мухин летел обратно в Москву, хотя зачем — и сам, должно быть, не ведал. Войска, верные Главнокомандующему, войска, верные совести и здравому смыслу, и некое Ополчение, против кого — сказать трудно, за что — еще труднее... Виктор представил, что там происходит сейчас и что произойдет потом. Анархия, злая мать, исторгающая из своего чрева еще более злое дитя — Порядок. Если не знать об их прямой родственной связи, ничего и не поймешь. Если знать — поймешь, но все равно не остановишь. Так еще хуже.

— Быстрей!.. — Мухина потрясли за плечо и подтолкнули к дыре.

За толстой стеной гудела сквозняком круглая шахта с вентиляционной сеткой на потолке и металлической винтовой лестницей, круто уходящей вправо вниз. Сквозь высокие ячеистые ступени виднелась лестничная резьба, нанизанная сама на себя, — опорного столба в шахте не было, и вся конструкция крепилась к стенкам колодца.

После полного витка над головой уступом повисли верхние ступени. Ориентироваться в этой кишке было невозможно, и очень скоро Виктор перестал понимать, где лево, а где право. Впереди разворачивался бесконечный изломанный поворот, на уровне затылка свистели по железу резиновые сапоги Людмилы.

Петр пытался как-то следить за пройденными метрами, Ренат просто считал шаги, в итоге сбились оба.

Наконец внизу замаячило что-то рассеянно-желтое. Лестница привела в небольшую камеру — два на два или около того — с единственным бронированным люком. Рядом с завывающей решеткой воздуховода из стены торчал мутный плафон с каким-то продолговатым светящимся элементом. Из-за решетки доносился суетливый писк.

— Боря, а ты уверен, что мы идем туда? — спросил Ренат.

— Да не идем, а пришли уже. Что, думаешь, это диггеры себе такую нычку построили?

— А ведь еще назад... — уныло заметила Люда.