Рассказы - Грэм Мастертон

Дженни уставилась на неё, покраснев.

— Мы женаты, знаете ли. Сегодня поженились.

— Я не об этом, — рассеяно сказала миссис Гэйлор.

— Тогда я не знаю, о чем вы.

Миссис Гэйлорд подняла глаза и её грёзы рассеялись. Она подбодрила Дженни улыбкой и коснулась её руки.

— Я уверена, ничего страшного, — сказала она. — Просто решил воздухом подышать и все. Ничего страшного.

— Он дверь не открывал, миссис Гэйлорд, — сорвалась Дженни. — Просто исчез!

Миссис Гэйлорд нахмурилась.

— Кричать на меня незачем, дорогая. Если у тебя проблемы с новоиспечённым мужем, то никак не я виновата!

Дженни собиралась накричать на неё в ответ, но приложила руку ко рту и отвернулась. Что толку впадать в истерику? Если Питер просто ушёл и бросил её, то надо узнать, почему; а если он загадочным образом исчез, то единственным разумным поступком будет тщательно обыскивать дом, пока она не найдёт его. Глубоко внутри она была в панике и испытывала чувство, которого не возникало уже давно, — одиночество. Но она замерла, прижав руку ко рту, пока это ощущение не ушло, а потом, не поворачиваясь, тихо сказала миссис Гэйлорд:

— Извините. Я напугана, вот и все. Не представляю, куда он мог уйти.

— Хочешь осмотреть дом? — спросила миссис Гэйлорд. — Пожалуйста.

— Думаю, хочу. Если вы не против.

Миссис Гэйлорд поднялась.

— Я даже помогу, дорогая. Уверена, ты очень расстроена.

Следующие несколько часов они ходили из комнаты в комнату, открывали и закрывали двери. Но когда над окружающими лесами сгустилась тьма и поднялся холодный вечерний ветер, им пришлось признать, что где бы Питер ни был, в доме он не таился и не прятался.

— Хочешь позвонить в полицию? — спросила миссис Гэйлорд.

Они стояли в мрачной гостиной. Дрова в старинном очаге превратились в пригоршню белого пепла. Снаружи ветер кружил листья и стучал в оконные рамы.

— Думаю, лучше позвонить, — сказала Дженни. Она чувствовала себя опустошённой, едва ли способной сказать что-то разумное. — Думаю, я позвоню ещё и друзьям в Нью-Йорке, если можно.

— Давай. Я начну готовить ужин.

— Я не особо хочу есть. Пока не узнаю, что с Питером.

Миссис Гэйлорд, с наполовину скрытым тенями лицом, мягко сказала:

— Если он и правда исчез, дорогая, тебе придётся к этому привыкнуть, и лучше начинать сейчас.

Прежде чем Дженни успела ответить, миссис Гэйлорд вышла из гостиной и направилась по коридору в сторону кухни. Дженни увидела на столе мозаичный портсигар из красного дерева и, вынув из него сигарету, впервые за три года закурила. Вкус был тусклым и неприятным, но она втянула дым и задержала его. Закрыв глаза, она предалась тоске и одиночеству.

В полицию она позвонила. Там ответили вежливо, были готовы помочь и обещали заехать к ней утром проверить, не объявился ли Питер. Но предупредили, что он взрослый человек, а значит, может идти куда угодно, даже в брачную ночь.

Она подумала позвонить матери, но, набрав номер и услышав гудки, повесила трубку. Унижение от того, что Питер её бросил, было ещё слишком сильно, чтобы делиться с семьёй и близкими друзьями. Она знала, что, услышав сочувственный голос матери, разрыдается. Затушив сигарету, она задумалась, кому бы ещё позвонить.

Ветер захлопнул дверь наверху, и она подпрыгнула от нервного шока.

Какое-то время спустя миссис Гэйлорд вернулась с подносом. Дженни сидела у затухающего огня, курила уже вторую сигарету и пыталась сдержать слёзы.

— Я сделала филадельфийский перечный суп и зажарила пару стейков по-нью-йоркски, — сообщила миссис Гэйлорд. — Хочешь съесть их у очага? Я тебе подам.

За импровизированным ужином Дженни была молчалива. Она поела немного супа, но стейк словно застрял в горле и она никак не могла его проглотить. Она проплакала несколько минут, а миссис Гэйлорд заботливо на неё смотрела.

— Простите, — сказала Дженни, утирая глаза.

— Не стоит. Я слишком хорошо знаю, каково тебе. Я тоже потеряла мужа, помнишь?

Дженни молча кивнула.

— Думаю, лучше на ночь тебе перейти в малую спальню, — посоветовала миссис Гэйлорд. — Там тебе будет удобней. Уютная комнатка, здесь, сзади.

— Спасибо, — сказала Дженни. — Думаю, так лучше.

Они посидели у огня, пока не прогорели свежие поленья, а напольные часы в коридоре не пробили два ночи. Тогда миссис Гэйлорд убрала их тарелки и они отправились спать, двинувшись по тёмной скрипучей лестнице. Зашли в номер для новобрачных за вещами Дженни, и она с отчаянием глянула на чемодан Питера и его одежду, брошенную там, где он её оставил.

— Его одежда, — вдруг сказала она.

— Что такое, дорогая?

— Не знаю, как я раньше об этом не подумала. — Она взволновалась. — Если Питер ушёл, то что он надел? Его чемодан не открыт, а одежда лежит там, где он её оставил. Он был голый. И не ушёл бы холодной ночью вот так, голышом. Это безумие.

Миссис Гэйлорд опустила взгляд.

— Прости, дорогая. Я не знаю, что произошло. Мы везде искали, так? Может, он прихватил халат. На двери висели халаты.

— Но Питер не стал бы…

Миссис Гэйлорд приобняла её.

— Боюсь, ты не можешь сказать, что Питер стал бы, а что нет. Он это сделал. Каков бы ни был его мотив и куда бы он ни ушёл.

— Да, наверное, вы правы, — тихо сказала Дженни.

— Лучше иди поспи, — сказала миссис Гэйлорд. — Завтра тебе пригодится вся энергия, что ты сможешь собрать.

Дженни забрала свой чемодан, постояла минутку, а потом они печально перешли в спальню поменьше.

— Спокойной ночи, — сказала миссис Гэйлорд. — Надеюсь, ты уснёшь.

Дженни разделась, надела кружевную ночную рубашку с узором из роз, которую купила специально для брачной ночи, и почистила зубы в тазике у окна. Спальня была небольшой, с наклонным потолком, и там стояла односпальная кровать с колониальным лоскутным одеялом. На бледных обоях в цветочек висела вышивка в рамочке, гласящая: «С нами Бог».

Забравшись в кровать, она некоторое время лежала, глядя на потрескавшуюся штукатурку. Она уже и не знала, что думать о Питере. И слушала, как потрескивает в темноте старый дом. Потом выключила лампу у кровати и попыталась заснуть.

Напольные часы пробили четыре и вскоре после этого она услышала, как кто-то всхлипывает. Сев на кровати, она прислушалась, затаив дыхание. За окном её спальни ещё была глубокая ночная тьма, а листья шелестели, как дождь. Она вновь услышала всхлипы.

Осторожно спустившись с кровати, она подошла к двери. Приоткрыла её немножко — дверные петли застонали. Замерла, прислушиваясь к всхлипываниям, и они раздались снова. Словно котёнок мяукает или ребёнок стонет от боли. Она вышла из комнаты и на цыпочках шла по