Рассказы - Грэм Мастертон
Старый дом был как корабль в море. Ветер тряс двери и вздыхал между кровельной дранкой. Флюгер вертелся и скрипел так, словно ножом скребли по тарелке. В каждом окне трепетали шторы, словно их касались невидимые руки.
Дженни подошла к вершине лестницы. Она вновь услышала этот звук — сдавленное хныканье. Сомнений не осталось: он доносился из номера для новобрачных. Она осознала, что прикусила от беспокойства язык, а пульс забился невероятно быстро. Она замерла на минутку, пытаясь успокоиться, но была вынуждена признать, что её обуял страх. Звук раздался снова, на этот раз отчётливее и громче.
Она прижала ухо к двери номера. Казалось, оттуда доносится шелест, но это могли быть ветер и листья. Встав на колени, она заглянула в замочную скважину, хотя от сквозняка у неё заслезились глаза. В номере для новобрачных было слишком темно и ничего не видно. Она встала. Её губы пересохли. Если там кто-то был — то кто? Там так шелестели и шуршали, что, казалось, там два человека. Может, неожиданные гости позвонили, пока она уснула, но ей казалось, она не спала вовсе. Может, это миссис Гэйлорд. Но если так, то чем она занята, что издаёт все эти жуткие звуки?
Дженни знала, что должна открыть дверь. Должна — ради себя самой и Питера. Может, это ничего особенного. Может, там играется бродячая кошка или ветер, залетевший из трубы. Может даже припозднившиеся гости и тогда ей будет очень стыдно. Но лучше устыдиться, чем ничего не знать. Она никак не могла вернуться в свою спаленку и спокойно спать, не узнав, что это за звуки.
Дженни взялась за медную дверную ручку. Зажмурилась и глубоко вдохнула. А потом повернула ручку и распахнула дверь.
Шум в комнате ужасал. Он был похож на вой ветра, только ветра не было. Казалось, словно стоишь на вершине утёса, ночью, у зияющей бездны, невидимой и бесконечной. Словно воплотился кошмар. Весь номер для новобрачных, похоже, был охвачен этим древним стоном холодной магнитной бури. Это был звук и ощущение страха.
Дженни, дрожа, повернула глаза к кровати. Сначала она не могла различить, что происходит за витыми столбиками и занавесями. Там была фигура обнажённой женщины, она извивалась и стонала, испуская сдавленные звуки напряжённого блаженства. Дженни сильнее всмотрелась во тьму и поняла, что это была миссис Гэйлорд, тонкая и обнажённая, как танцовщица. Она лежала на спине, её руки, похожие на когти, впивались в простыни, а глаза были закрыты в экстазе.
Дженни вошла в номер для новобрачных, и ветер мягко захлопнул дверь у неё за спиной. Пройдя по ковру, она приблизилась к кровати и оцепенела от страха. Она стояла, пристально, заворожённо глядя на миссис Гэйлорд. Вокруг неё вся комната шептала, стонала и бормотала, как психушка для призраков и привидений.
В полном ужасе, Дженни увидела, почему миссис Гэйлорд так стонет от удовольствия. Сама кровать, её простыни, покрывала и матрас приняли форму мужского тела из белого льна, и меж узких бёдер миссис Гэйлорд бился напряжённый член живой ткани. Вся кровать колыхалась и тряслась в зловещих спазмах, и формы мужчины, казалось, изменялись, пока миссис Гэйлорд обвивалась вокруг него.
Дженни закричала. Но сама не замечала, что кричит, пока миссис Гэйлорд не открыла глаза и не уставилась на неё с дикой злобой. То, что вздымалось над кроватью, внезапно опало и пожухло, а миссис Гэйлорд села, даже не пытаясь прикрыть худосочные груди.
— Ты! — хрипло проговорила миссис Гэйлорд. — Что ты здесь делаешь?
Дженни открыла рот, но не смогла заговорить.
— Разнюхивать пришла, подсматривать за моей личной жизнью, да?
— Я услышала…
Миссис Гэйлорд сползла с кровати и подняла зелёную шёлковую накидку, которой небрежно повязалась. Её лицо было бледным и застывшим от неодобрения.
— Полагаю, ты считаешь себя умной, — сказала она. — Полагаю, ты считаешь, что открыла нечто значительное.
— Я не знаю даже…
Мисс Гэйлорд нетерпеливо отбросила волосы. Похоже, она не могла стоять спокойно и напряжённо расхаживала по номеру для новобрачных. Дженни, в конце концов, помешала ей заниматься любовью, какой бы странной та ни была, и она была разочарована. Крякнув, она снова пересекла комнату.
— Я хочу знать, что случилось с Питером, — сказала Дженни. Её голос подрагивал, но, впервые с исчезновения Питера, намерения её были тверды.
— А ты как думаешь? — едко спросила миссис Гэйлорд.
— Я не знаю, что думать. Эта кровать…
— Была здесь со времён постройки дома. Его и построили из-за кровати. Она сразу и слуга, и хозяин. Но больше все-таки хозяин.
— Не понимаю, — сказала Дженни. — Это какой-то механизм? Фокус?
Миссис Гэйлорд резко, насмешливо рассмеялась.
— Фокус? — спросила она, дёргаясь и вышагивая. — Думаешь, ты сейчас видела фокус?
— Я не понимаю, как…
Лицо миссис Гэйлорд презрительно перекосилось.
— Я скажу тебе, как, безмозглая девка. Кроватью этой владел Дорман Пирс, он жил в Шермане в 1820-х. И был невежественным, мрачным, диким человеком, со вкусами слишком странными для большинства людей. Он взял невесту, невинную девушку, по имени Фэйт Мартин, и когда они поженились, привёл её в этот номер, к этой кровати.
Дженни вновь услышала, как застонал ветер. Холодный, старый ветер, не колыхавший занавесей, не поднимавший пыли.
— Что Дорман Пирс сделал с новобрачной в этой кровати в ту первую ночь — знает один лишь Бог. Но своей жестокостью он сломал её волю, превратил лишь в пустую оболочку той, кем она была. К несчастью для Дормана, о том, что случилось, услышала крёстная девушки, которая, говорят, была связана с одним из древнейших магических кругов Коннектикута. Может, и сама была его членом. Она заплатила, чтобы на Дормана Пирса наложили проклятие, и это было проклятие полного подчинения. После него он должен был служить женщинам, а не они ему. — Мисисс Гэйлорд повернулась к кровати и коснулась её. Простыни, казалось, сдвинулись и сморщились сами по себе. — В ту ночь он лежал на этой кровати, и она поглотила его. Его дух теперь в ней. Его дух, похоть, жизненная сила или что это такое.
Дженни нахмурилась.
— Что кровать сделала? Поглотила его?
— Он утонул в ней, как тонет человек в зыбучих песках. И более его не видели. Фэйт Мартин оставалась в этом доме, пока не постарела, и каждую ночь, или когда ей этого хотелось, кровать служила ей.
Миссис Гэйлорд туже завернулась в накидку. В номере для новобрачных становилось очень холодно.
— Но никто не знал, что чары остались на кровати даже после смерти Фэйт. Следующая юная пара, переехавшая сюда, спала здесь в
