Марионетки - Татьяна Владимировна Корсакова

Именно от марёвок он узнал про ещё одного мертвого мальчика, который раньше частенько приходил на болото, а однажды утонул.

– Как давно утонул мальчик? – спросил Марионеточник.

– Однажды, – ответила девочка-марёвка, и этот ответ его внезапно полностью удовлетворил.

– И скоро он станет таким, как мы! – В голосе мальчика слышался детский восторг.

– Как скоро? – спросил Марионеточник.

– Однажды! – сказал мальчик, а девочка вдруг предложила:

– Если хочешь, можешь на него посмотреть!

Он хотел! В межмирье время почти остановилось, он уже не осознавал, как долго здесь находится, но прекрасно понимал цену словам «однажды» и «скоро». Он хотел хоть какого-то разнообразия, а потому пошел вслед за марёвками.

Тело мальчика плавало в черной воде лицом вниз. Тело плавало, а сам мальчик стоял на берегу и вертел по сторонам рыжей головой.

– Он нас пока не видит, – сказала девочка громким шепотом.

– Он пока ещё не понимает, что умер, – вторил ей мальчик.

– Но однажды он поймет, и тогда станет одним из нас.

– Однажды… – Марионеточник кивнул, попытался ухватить мертвого мальчишку за рукав. У него не вышло. Здесь, на тонкой границе между мирами, его физические силы ничего не значили. Но в запасе у него все ещё оставались силы ментальные. И тогда он взял за руку того мальчика, который ещё не понял, что умер.

– Эй, нечего меня хватать! – зло сказал мальчик и выдернул ладонь из его руки.

Марионеточник усмехнулся, разжал пальцы, отступил на шаг. Этот мальчишка был шустрее и наглее марёвок, из него мог бы получиться вполне сносный компаньон. Если бы смерть пощадила не только его дерзость, но и его когнитивные способности.

– Вы, дедуся, вообще кто? – спросил мальчик и сощурился.

– Можешь называть меня Марионеточником.

– Какая-то странная кликуха!

– Уж какая есть. А как звать тебя?

– А какое вам дело, как меня… – начал мальчик и тут же растерянно замолчал.

– Он не помнит, – сказала девочка-марёвка. – Мы не помним свои прежние имена.

– С кем это вы там шепчетесь? – мальчик подозрительно нахмурился.

– Он нас пока не видит, – прошептала марёвка. – Тебя видит, потому что ты до него дотронулся. И вообще, она тебя выбрала.

Марионеточник понимающе кивнул.

– Вы вообще нормальный? Или из этих? – спросил мальчик.

– Из каких этих?

– Из из-вра-щен-цев! – Он произнес это слово по слогам и выпучил глаза, наверняка, кого-то копируя или пародируя.

– Я не из этих, – сказал Марионеточник, – а тебе нужно дать имя.

– Какое? – спросил мальчик. – Мне лишь бы какое имя не нужно, мне нужно какое-нибудь особенное.

– В этом мире других имён не дают, – сказал Марионеточник и на мгновение задумался. – Будешь Марком! – Он не спрашивал, он утверждал свое решение и свою правду. Марк, Марик, Марь… Мари должна понравиться такая аллюзия. Возможно, она даже пробудит в ней сентиментальные чувства. Зачем? Марионеточник пока не знал, но выбор правильного имени для мальчика казался ему очень ответственной задачей.

– Марк! Мне нравится! – Мальчик Марик поцокал языком, словно пробуя свое новое имя на вкус.

– Сколько у нас времени? – Марионеточник посмотрел на марёвок.

– Смотря для чего тебе нужно время? – Девочка уперла кулачки в бока, в голосе её сквозила ревность.

– Для того, чтобы прогуляться с ним по болоту. До того, как он станет одним из вас.

– С кем вы всё время разговариваете? – Мальчик Марик покрутил головой. Ещё немного, и он бы заметил плавающее в воде тело. Собственное тело…

– С самим собой, – сказал Марионеточник, мягко разворачивая его спиной к болотному «окошку». – Старческие странности, понимаешь ли. Хочешь, я покажу тебе кое-что интересное?

Конечно, он хотел! Мальчишка с таким живым взглядом просто обязан желать приключений.

– Покажи ему Тринадцатого, – прошептала девочка. – Пусть познакомится. Нас всех первым делом знакомят с Тринадцатым, чтобы он знал, что мы её детки и нас ни в коем случае нельзя обижать! – В её голосе послышалась гордость.

– Пойдем, Марк! Ты должен это увидеть! – Сказал Марионеточник, увлекая мальчика прочь от «оконца».

– Повезло, что он утонул недалеко от торфяников! – Девочка встала напротив Марика, помахала чумазой ладошкой перед его лицом. – Первое время мы не можем уходить далеко от места, где умерли.

– Какое первое время? – Марионеточник мягко отодвинул марёвку от мальчика.

– Опять внутренний голос? – Марик понимающе улыбнулся.

Он ответил легким кивком, перевел требовательный взгляд на марёвок.

– Какое-то первое время! – Девочка обиженно наморщила носик. – Пока мы не умрём как следует.

Пока не умрём как следует… Какая горечь и ирония…

С Тринадцатым Марионеточник уже встречался в своей предыдущей человеческой инкарнации. Тогда он тоже был неприкасаемым для болотных тварей, он был парией, представителем низшей касты, которого по какой-то непостижимой причине было запрещено убивать. Но сейчас его неприкасаемость была совсем иного рода, с Тринадцатым, вечно недовольным и вечно злым, он мог общаться едва ли не на равных. По крайне мере до тех пор, пока считался любимым собеседником Мари.

Тринадцатый кружил над своими владениями, жаром огненных крыльев загоняя угарников обратно в норы.

– Ух ты! – сказал Марик восхищенно. – Это вообще что такое?

– Это Тринадцатый, – пояснила девочка, на время позабыв, что он её пока не видит и не слышит.

– Это такой местный… – Марионеточник задумался, подбирая определение Тринадцатому. – Местный злой дух.

Огненная птица, словно услышав его нелестное определение, спикировала вниз, ударилась оземь, поднимая в воздух рыжую пыль и рыжие искры, и вышла из этого жаркого облака уже не огнекрылой птицей, а огнеглазым человеком. Высоким, широкоплечим, статным, смертельно уставшим и смертельно озлобленным.

– Охренеть! – пробормотал Марик. – Это ж какой-то Терминатор!

В его голосе не было страха, а во взгляде был самый настоящий восторг.

Наверное, восторг и удержал Тринадцатого от нападения. Восторг был неведомой для этого царства скорби и огня эмоцией. Тринадцатый замер, склонил голову на бок, посмотрел на мальчика сверху вниз. Он и в самом деле был похож на божество, с этими своими сияющими, как костры кочевников глазами, с огненными волосами, заплетенными в длинные косы, с угольно-черными узорами, рождающимися и исчезающими на его темной коже.

– Еще один мёртвый приёмыш? – В его голосе слышалось презрение и, кажется, обида. – Ей мало тех, что у неё уже есть?

– Чего это мёртвый?! – возмутился Марик.

Тринадцатый вперил взгляд в Марионеточника, губы его искривились в ироничной ухмылке:

– А ты, старик, теперь её новая игрушка?

– Как видишь! – Марионеточник развел руками.

– И зачем явился? – Лицо Тринадцатого менялось, как пламя костра, в нём поочередно проступали черты мужчин, женщин, детей – всех тех, кто умер на торфяниках, отдав свои личины новому хозяину.

– Марик, пойди-ка погуляй! – Марионеточник легонько тронул мальчика за руку, указывая направление, в котором тому следовало прогуляться.

– Нормально тут у них… – проворчал мальчик и шагнул прямо на марёвок, которые со смехом бросились в стороны, уступая ему дорогу.

– Я пришел с предложением.

Марионеточник не знал, как долго вызревал в нем этот план. Может быть века, а может быть секунды. Но план вызрел и был готов обрести плоть.

– Никогда раньше смертные не приходили ко мне с предложениями. – Смех Тринадцатого снова поднял в воздух улегшуюся было пыль.

– Формально, я уже не совсем смертный. К тому же, у меня есть определенные преимущества и перед смертными, и перед бессмертными.

– И какие же? – В желтых глазах Тринадцатого зажегся интерес.

– Я был на обеих сторонах. Я знаю правила обоих миров, но мне