Амулет мертвеца - Константин Чиганов
— Ты дурно на нее влияешь, сказал Ольгер, допивая темный эль из стеклянной кружки, — заражаешь нынешним гуманизмом. Давеча мы смотрели фильм, и она чуть не до слез расстроилась, когда убили бесприданницу. Сказала, Ларисе надо было первой зарезать Карандышева.
— А труп в Волгу? — спросила Даша. И подумала: «вот она, возвышающая сила русской классики».
— Что за времена теперь настали… — индеец заглотил стопку текилы, макнул в соль и бросил в рот тончайший ломтик лайма, — я уже жаловался Дани. Везде какие-то крюки, ловушки, кинокамеры, эксперты в зеленых перчатках, токсикология эта проклятая, никакой свободы приличному убийце. То ли дело до нашей эры… труп? Волею богов помре, расходимся!
— Нет, не пойдет, — Данил послал Даше понимающий взгляд, — а что Майя? Где она?
— Отдыхает от трудов неправедных со своим найденышем, — сказал викинг.
— Свежеразмороженным, с вашей, Дария, помощью, — отметил ацтек.
— Майя в курсе, — признал Ольгер, — и даже не похоже, чтобы в гневе. Написала, «все равно раньше или позже нашли бы, но хоть приличные люди». Она осторожно повыясняла кое-что. Он не врет. И она категорически против декапитации.
— Прошу простить, — потупилась Сайха, — в мой темный ум сперва приходят самые удобные решения.
Они сидели в гостиной викингова дома. Безопаснее от клопов подслушки, чем зал ресторана. Оле собрал у всех телефоны, унес куда то минут на пять, потом вернул, ворча «чисто, если уж обдурят меня, они ведьмаки».
Даша ожидала интерьеров в стиле «морского змея» — ничуть не бывало. Светлые, модерновые комнаты с немногочисленной мебелью в стиле минимализма, бежевые и персиковые стены, современные встроенные светильники, масса всяких электронных приблуд, правда: умные колонки, умные пылесосы… даже кофе-машина на шкафчике у стола какая-то хромированная звезда смерти. Кофе для Сайхи и Даши она, впрочем, приготовила отменный. Разве вот хорошие гравюры на стенах с сюжетами Старшей Эдды и старинными кораблями… не только драккары и снекки, но и каравеллы и биремы в бою или шторме.
— Что именно они о нас знают, вопрос… — Ольгер налил себе светлого, пиво он мог поглощать безостановочно. «Бочка ты данаид лохматая», подумала Даша. И сказала:
— Я постаралась выяснить. Я все же не совсем дурочка. Вадим упоминал нашу с Данилом историю, еще — «этого северного медведя» (берсерк ухмыльнулся), больше никого. Я даже не уверена, что они в курсе про Майю. Про Аре, наверное, знают, уж очень заметен.
— Цветок засохший, безуханный… — буркнул Оле.
— Зависть медведя, нагадившего на розу, — отозвался индеец. — Но точно ты не знаешь.
— Нет, его не так просто расколоть, — Даша пожала плечами.
— Значит, мне и идти на встречу, — сказал Данил, — тем более из-за меня, ладно, отчасти, все заварилось.
— Ну, одного мы тебя не отпустим, я тоже пойду. Да никто нас не будет ловить и давить… пока что, — Ольгер осушил вторую кружку. — После нашего совета выхожу на контакт и назначаем встречу, решено. Тебе, фрекен Дария, пока ничего не надо делать. И вообще сиди в тени.
— Я подстрахую вашу стрелку, — сказал Аренк. — Не волнуйтесь, не подставлюсь. Заодно попробую вычислить их подстраховку. Я ж все-таки тонтон-макут.
— Тебя оттуда выперли, — заметил Оле, — ты там не того хлопнул. Генерала?
— Полковника, — признал Аренк. — Но он все равно был гад. И обижал женщин. Любил хлестать девушек резиновой палкой, ну, я однажды увидел… палку вытаскивали уже из дохлого полковника… О, а кто тут у нас такой хорошенький, такой волкодуся?
По паркету цвета липового меда простучали когти, в гостиную вбежал здоровенный маламут, черно-белый, острые уши, пышный хвост бубликом. Грудь как бочонок и литые мышцы. Даша хотела восхититься, но осеклась, увидев его глаза. Не голубые и не карие. Знакомого черно-бордового цвета. На широком ошейнике коричневой кожи блестел оплетенный амулет, блестел слишком уж ярко.
— Магуай[75], ко мне!
Пес подбежал к индейцу и сунул тому морду в ладони.
— Вожака упряжки я так звал, — сказал Аренк, поглаживая песьи уши. — Он не укусит.
— А ты правда гонял в ралли Монако? — спросила Даша, запуская руки в черный мех на спине, собак она не боялась и те ее никогда не кусали… и внезапно нащупала полосы шрамов.
— Когда мотор в сто лошадей был пушкой-колоссаль, — отозвался он, — а гонщиком мог стать вообще любой идиот, склонный к самоубийству. Впрочем, с нами даже король Альфонсо тринадцатый гонял. Мощный мужик. Однажды меня сделал на финише. Но у него на Сюисе[76] была дюжина цилиндров.
— Как так, собак, ты ранен? Если вы подарили ему амулет, должен быть как огурчик, — Даша провела по линиям на теле пса, шрамы словно опоясывали грудь, уходя на живот.
— Помнишь стишок, собаку переехали на четыре части? — Данил присел на корточки рядом, маламут распахнул пасть и попытался лизнуть его в губы. — Нет, не поцелую, уйди, противный… ты бы видела то, из чего мы его сшивали. Да, шрамы. Может, еще пройдут, но вряд ли. Мы хотели его подружить с хорьком, но, похоже, они приняли друг друга за волка и крысу. Своя своих не познаша. Хорь теперь в дом ни лапой. Ты ничего странного в амулете не видишь?
— Ну… яркий, словно под лунным светом держали, — Даша присмотрелась, — и патины не видно.
— Потому что мы его сделали, — ответил Данил, — сняли форму с настоящего, расплавили пару порченых и отлили в вакууме. Эффект пожиже, шрамы не пропали, слышит и видит он похуже живого, но сработало. И уже недели три ни признака одичания.
— Ах вот чем вы занимались, подпольщики. Погоди, то есть вы теперь сами… мм… демиурги?
— Металл не наш. Но если найдутся еще порченые, сделаем. Пригодятся. Ты бы знала, как мы заорали, когда шитый-перешитый труп завилял хвостом. Его в аварии разорвало буквально.
Магуай словно понял и забил хвостом как вентилятор.
— Все же, из чего эта штуковина?
— То-то оно. Сплав, есть чуть редкоземов и лантаноидов, но большей частью что-то вне таблицы. Менделеева свалил бы инфаркт.
— Хорошо еще, про сэкка они почти ничего не знают, — Даша медленно чесала пса, тот блаженствовал. Мертвый, а ласку ощущает, подумала она. — Хоть кто-то остается на свете загадкой.
— Дария, ты всерьез думаешь, сэкка единственные странные твари в нашем лучшем из миров? — викинг покачал головой, глядя на Сайху,
