Амулет мертвеца - Константин Чиганов
— Вроде жив. Спасибо, ведь один из лучших моих людей, — сказал упырь Антон Иваныч. В замшевой дорогой куртке цвета беж, ладных джинсах и блестящих, чтоб его, ботинках. Держит фасон.
— Хочешь его сожрать? — спросил викинг Следопытку.
— Стошнит, — ответила она, следом за Данилом спрыгнув на гравий и дергая хвостом.
— Бешеного твоего мы… — начал Ольгер.
— Я знаю. Я видел по связи. Девочка, если можешь, прости меня потом. Я тупо и жестоко с тобой поступил.
Упырь расстегнул куртку, открывая кашемировый серый свитер с оленями, дорогой и модный:
— Убивать пришли? Хотя да, скорее утилизировать. Валяйте. Отбиваться не буду.
— Да уж, — сказал берсерк, — куда уж. Сразу вскрыть или вещами с тебя разжиться?
— Да погоди ты, пират, — сказал, не очень пока понимая зачем, Данил. Упырь Антон не шутил, какое. Готов к потрошению. — Антон Иваныч? Зачем ты вообще в это полез? Заговор, ее вон похитил.
— А потому что надо, наконец, прекращать этот исторический дурдом. — сказал тот. — Сэкка, тебя я убивать не собирался, клянусь. Кое-что полезное мы о вас узнали. Но ваши способности нам не помогут, не украсть же у собаки нюх. А технику для ваших переходов мы при нынешней науке не соберем. Зря я тебя пугал.
— Напугаал, тухлый труп! — сказала сэкка, но уже не так яростно.
— Не туда я поперся, старый идиот. И все опыты с тем бедолагой насмарку. Испорченный флогистон не вылечить. Только чудище поднимешь. Я бы тебя выпустил через неделю, после пары опытов. Нет, не хочешь, не верь.
— А тот, тот кто пропал до меня?
— Веришь или нет, тут мы ни при чем. Впервые слышу. Хотя не то чтоб изумлен.
— А если б ты нашел целый амулет? А то и два? — спросил Данил.
— А, давняя мечта. Я бы воскресил кое-кого из гениев. И приставил к труду, творить историю. Организатор я не самый дрянной. О, мы бы наворотили дел.
— Бедный Пушкин! — сказал индеец, помахивая ножом.
— Ах нет, Пушкин в полной безопасности. Ну написал бы он мне гениальную поэму? Как я ее и кому представлю? Кто поверит? Нет, конечно. Поэты пусть спокойно бренчат на арфах с облаков…
Северянин фыркнул. Антон продолжал:
— Ну а скальды в Вальхалле. Великие умы науки и техники, точные и прагматичные. Тесла, Менделеев, Оппенгеймер, Курт Танк…
А, да, флогистон в районе печени, справа, чтоб не пришлось кромсать меня на куски. Неприятно после стольких лет в этом теле. У бородатого вон, топор за поясом зудит, — он улыбнулся не по-упыриному печально.
— Так, постой, — «коварный Кощей, такому палец протяни», подумал Данил, а еще — что мертвые не лгут. — А коли мы тебя не прикончим?
— Зря, — буркнул Ольгер, но, как ни странно, в голос не возразил.
— Тогда я ваш должник, господа, — слегка поклонился Антон Иваныч, нет, до семнадцатого года прошлого века не полы он натирал, — обещаю, не причиню вреда ни вам, ни вашим близким, ни вольному народу сэкка. А пригодиться могу. Тут я как Нароков известен.
— Выкрутиться хочешь? — спросил Аренк, убрав нож.
— Хочу, как же. Не жить, но хоть по земле побродить охота. Посмотреть, чем все кончится.
— Сколько бродишь-то, Антон Агасферыч? — спросил Данил.
Антон на секунду задумался.
— Да пожалуй лет триста. Да, все триста не так давно исполнилось. Вот юбилей не отметил. А и черт с ним.
— И чего раньше в историю не вошел, мальчик? — индеец ухмыльнулся.
— А откуда знаете, будто не вошел?
— Поехали, пусть его тролли поберут, — сказал викинг, — ты наш должник. И у сэкка ты тоже в долгу.
Заказчиков встретили возле шоссе, когда почти рассвело. Ольгер вывел черный «ДжиЭмСи» на полянку в негустом придорожном леске, куда сказала Следопытка.
Миг, и появились. Двое, один старый знакомый с нахальной рожей, второй почти седой, явно много старше. Оказывается, у сэкка тоже есть старики.
Данил галантно открыл борт пикапа Следопытке. Она высказала желание ехать «на вольном воздухе», как он и предполагал. Сэкка выпрыгнула, подошла к двоим, пригнула голову, словно в полупоклоне.
— Благодарим, — сказал старик, — сердечно. Слово мы сдержим.
— Завтра в три часа в том же гараже я покажу твою подругу. До последних минут, — сказал нахальный. — Но не жалуйся, если не порадую.
— Пойдет, — сказал Ольгер, засунув руки в карманы.
— Спасибо, — сказала Следопытка сильным контральто. — Еще одно. Если у вас случится беда, посвистите как свистели, когда шли меня освобождать.
— Мы поможем, — сказал молодой. — Хотя у нас лапки.
Они со Следопыткой переглянулись, Данилу показалось, с симпатией.
— Просьба, — ответил Данил, шагнув ближе. Сэкка пахли живой канифолью и немного полынью, странный и грустный запах. — Вот, тот свисток, — он достал глиняного котика, — можно отдам моей подруге? Ей будет нужнее. Помогите ей, если позовет.
— Та светленькая живая девочка? — молодой улыбнулся без ехидства, — смелая! Ей с удовольствием. До встречи.
Они растаяли. Осталась непримятая трава в утренней росе.
— Все, едем, — сказал индеец, — у меня вечером выступление. Новый номер, в стиле Калигулы. Приходите с Дарией, кстати, пустят как гостей.
— Посмотрим, — ответил Данил. И подумал: «Старый пернатый змей-совратитель».
Глава 22. Песни смертные прочли
Шерше, как же. Чего там шерше, когда ля фамм фаталь вот она, рядом.
Виновата во всем была Даша, конечно. Самому Данилу и в прежнем и в нынешнем виде лицезреть смерть молодой красивой женщины, возлюбленной близкого друга, желания не было. Сам разберется. Но журналистка оставить мир в покое не могла.
Сообщила Данилу как решенный вопрос (вот, подумал он, а если бы мы поженились? И вообще какого дьявола я не сделал ей предложения пока жил? Боялся пасть под каблук? «Нам и так хорошо»? Идиот, теперь дохлый) — она позвонила Ольгеру и напросилась прийти на встречу с сэкка. Узнать. Чем-то помочь, быть может. Чем тут помочь, мы уже и так сделали что могли, хотел сказать Данил, но вдруг подумал, ведь несгибаемому викингу, наверное, будет еще хуже. Лучше с парой бестолковых друзей рядом, нет?
Они приехали на электробайке часам к двум, как договорились, и Дашины златые волосы развевались из-под белого шлема с пантерой, встречные водители пялились, двое посигналили. В облегающем джинсовом костюме с расклешенными, по моде, брюками, она смотрелась рекламой «Харлея».
«Живи быстро… умри молодым, прямо про меня, дурака!» — подумал Данил, бережно, словно вез вазу, входя в поворот.
Ольгер сидел в
