Требуха – китайский дракон - Михаил Северный
Для полного целительного эффекта нужно убивать лично, только тогда темная энергия переливается рекой и она чёрная как ночь, только тогда крылья наполняются темно-красной жидкостью и грубеют, как от возбуждения.
Юрий опьянел от чувства власти и хохоча восстал над жертвой, поднимая ножницы, как ритуальный кинжал.
* * *
«Хрен я тебе на коленях умру», — подумал Андрюха и встал во весь рост, хоть и с трудом. Покосился влево, девчонка уже переплыла речку и бежала прочь. Маньяк забыл про неё, ещё пару метров и она скроется в лесу, найдет станцию или на дорогу выйдет, и всё у девочки будет хорошо.
Андрюха был готов теперь.
— Давай, — сказал он очкастому и грустно улыбнулся. — Не тяни, слышь.
— Не бойся, Юрочка, мама поможет, — проскрежетала старая ведьма, но сыночек только отмахнулся и бросился вперёд. Андрюха закричал и сжал кулаки.
* * *
Катя вышла на берег задыхаясь и хватая ртом воздух. Никто не плыл и не летел за ней, но эти метры дались ей нелегко.
На том берегу закричал мужчина и она упала, поползла за ближайший куст в надежде скрыться, спрятаться, прижалась всем телом к земле и только тогда осторожно выглянула. Ужасную картину она не смогла забыть до конца жизни. Один мужчина убивал другого равномерными ударами чем-то острым в грудь, а второй только протягивал руки к нему, стараясь закрыться или оттолкнуть нападавшего зверя. За спиной убийцы медленно вырастали крылья — большие, чёрные, похожие на ветки огромного тёмного дерева. Двумя руками он работал как молотом в кузне — вверх-вниз, вверх-вниз. При каждом ударе одинокий фонтанчик крови взлетал и падал. А над этой ужасной картиной парила и хлопала в ладоши крылатая обнажённая женщина.
Дальше Катя не видела, просто выключилась как неоплаченный интернет.
* * *
Он наливался мощью параллельно тому, как его противник умирал, теряя жизненные силы. На удивление вкусный и питательный, полный сил оказался лысач. Такого нужно иметь в союзниках, а не врагом. Но что есть, то есть. Значит будем есть.
Юра ударил последний раз вытягивая остатки жизни из противника. Тот уже и не дёргался, растекаясь по песку.
«Что ещё?» — подумал Юра.
— Юра? — мама тихо подошла и положила ему руку на затылок. — Юра, хочешь кушать? Пошли домой, там брат приехал. Я приготовила, на всех хватит. Тебе нужно отдохнуть, ты слишком много работаешь.
Он смотрел на распростертое тело и напряженно думал о чем-то своём, но всегда находил время ответить маме. Нашёл и сейчас.
— Мама, ты не замёрзла? Почему раздетая? Быстро накинь что-нибудь.
— Я не замёрзла, сынок. Я могу помочь.
— Второй. сынок… где?
— Дома спит.
— Крепко спит?
— Да, сынок. Хочешь кушать, Юра?
Он уже не смотрел на мёртвую кровавую размазню под ногами. Он думал о том, как всё сделать правильно.
— Поможешь мне мама?
Как же она обрадовалась. Юра разрешает помочь. Мальчик ценит свою маму. Она чуть руки не начала потирать от удовольствия, но сынок был слишком серьезен и не смотрел на неё.
— Конечно. Что нужно делать? Прибрать здесь?
Юра даже не посмотрел на падаль под ногами.
— Оставь… Может быть потом.
Он показал матери на тот берег:
— Видишь там девка? Она сбежала, а у меня нет времени с ней играться. Забери её и держи в сарайчике, а я заберу, как только освобожусь.
Мама только кивнула и бормотала что-то невнятное, когда сын расправил крылья и взлетел вверх как Бубка. «Такой занятой, — думала она с гордостью. — Такой серьезный и люди за ним идут. Настоящий лидер. И не пьёт как брат.»
* * *
Когда Катя открыла глаза женщина была рядом. Она зависла над Катей, закрывая небо своим отвратительным белым телом и уродливыми крыльями. Взмах за взмахом они поднимали пыль и раскидывали в воздухе мелкие камушки. Это было так неестественно, так хотелось домой, на работу, за любимый прилавок, а не эти кошмары наяву.
— Сбежала, — сказала женщина и лицо её исказилось от злобной гримасы. — Сыну и так тяжело, а ты бегаешь туда-сюда.
— Пожалуйста, — попросила Катя и женщина расплылась в воздухе, когда набежали трусливые слёзы. — Пожалуйста.
Расплывшаяся тень метнулась вниз, увеличилась в размерах, дыхнула потом и запахом старости. Катя закричала от боли, потому что её крепко схватили за волосы и потащили вверх, как Мюнхгаузена из болота.
— Полетим к Юре, там и пожалуешься, если он захочет выслушать.
«Пожалуйста», — бормотала девочка, но её уже никто не слушал.
* * *
Дракон слился с зеленью деревьев. Он видел как возвращался плохой человек с мясистыми крыльями. Дракон хотел рвать отростки зубами, лапами, часть глотать, часть (перья) раскидывать вокруг, запивая всё это кровью из ран.
У дракона было Желание. Оно туманило голову и призывало броситься прямо сейчас на одном крыле догонять спотыкаясь вкусную жертву, но инстинкт, что-то мудрое и вечное не давало ничего сделать.
Дракон просто наблюдал за взмахами крыльев, вдыхал запах мясистой ткани сухожилий. Ням-ням.
Человек нёс безвольную жертву — он отказывать себе в еде не собирался. Он отдался Желанию до капли и не смущался этого.
Дракон оторвался от ствола и бесшумно скользнул к следующему дереву.
* * *
Вот примерно такой был расклад, когда я встретил Юру Безотчества ещё раз.
Всё чему меня учил Охотник, все правила и наставления прошли мимо, как цыгане. Только не шумною толпой, а втихаря.
Что он там говорил?
Не расходитесь, как в фильмах ужасов? Где Андрюха неизвестно, Костян тоже, а меня схватили крылатые монстры на кладбище, после того как я потерял дракона о котором должен был заботиться. Ну как потерял, швырнул его как личинку чужого врагу на спину, перед тем как старика местного на железные штыри насадил.
Сидеть мне теперь как убийце с отягчающими обстоятельствами.
Ну так я тогда думал. Короче, рассказ от лица парней окончен, теперь только я. Физрук, алкоголик, «охотник на маньяков».
Что там ещё по правилам? Не оставляй дракона одного, он ещё молодой, бла бла бла. Ну и где он сейчас? Надеюсь у него все будет хорошо.
Он хоть и страшный снаружи, кожаный уродец, но добрый внутри.
Живи, китайчик, живи.
* * *
Крылатые уроды, те ещё фантазеры. Нашли где-то верёвки. Одну намотали мне на левое запястье, вторую на правое и растянули в стороны как шкуру медведя, которую нужно высушить на солнце.
Боялся ли я тогда? Боюсь ли я сейчас, растянутый, как мученик, среди толпы лесных фанатиков? Не помню уже, если честно. Ну в штаны не наложил и то
