Требуха – китайский дракон - Михаил Северный
Юра когда-то и сам был таким. Чисто на инстинктах передушил десятки бездомных девок и ни разу не попался — ни мусорам, ни копам. А потом почувствовал силу крыльев, отдался им без остатка, до последней капли крови. И теперь, когда они не могли помочь, он не мог помочь себе сам.
А этот лысый, окровавленный, шёл за ним, не останавливаясь.
Да он, бля, настоящий маньяк!
* * *
Очканавт оглянулся и заорал. Очки слетели с носа и остались лежать там где упали, а маньяк резко поднялся и ускорился, волоча крылья за собой как десантник парашют. Чего он испугался неясно.
Андрей похолодел и обернулся, предвкушая дерьмо которое сейчас восстанет за спиной. Никого не было. Андрюха постоял покачиваясь и посмотрел вверх — никто не летел к ним. Чего этот хер испугался? Андрюха развернулся и продолжил погоню.
* * *
Дверца машины не закрыта и Юра схватился за ручку, когда его цапнули за плечо. Обернулся щурясь, без очков не видно ни черта, только округлое лысое яйцо с красными разводами, которое увеличивается и приближается.
— Отцепись от меня! — взвизгнул Юра плаксиво по-бабски (таким тоном обращались к нему перепуганные бомжихи раньше) и вырвал руку. Потянулся к дверке, когда его схватили за шиворот и потянули вместе с воротником в сторону противоположную авто. Боль и удушение вынудили отпустить дверцу, которую он даже толком не разглядел, глаза без очков долго привыкают работать и прицеливаться. Как в тумане Юра побежал назад, хрипя нырнул вниз выскакивая из верхней одежды и проделал это так ловко, но удивляться времени не было. Лысый остался с носом и с чужой окровавленной одеждой, а Юра прыгнул к машине. Вытянул руку щурясь на солнце, чтобы схватиться за дверцу и врезался в неё всем телом. Удар будто разрезал его на две половины — боль прошла от носа, рассекая грудь и придавила острым железом яйца.
«Ну и дебил» — хохотал кто-то сзади. Юру пнули по почкам, дали два раза по лицу и подняв за шиворот поволокли куда-то. Он попытался вырваться ещё раз, отбиться, но шанса ему уже не дали — лысый маньяк совсем озверел.
* * *
Когда маньяк со слепу врезался в дверцу Андрюха понял что такое второе дыхание. Именно от смеха оно открылось у него тогда. Плечи расправились, в глазах прояснилось, мышцы окаменели и главное уверенность — она вернулась к нему — бери сколько хочешь, черпай ложкой.
Как он мог испугаться этого слепого крота? Этого задрота с лицом бухгалтера. Разве он воевал? Разве он разгонял митинги? Разве стоял в оцеплении на панкофестах? Убивал он за свою жизнь кого-нибудь кроме беззащитных женщин? Да он не видит дальше своего хера и может издеваться только над слабыми и то, без крыльев не обходится — человек видит эту сверхъестественную черноту и пугается — психическая атака. Но, сука, не сейчас!
Андрюха захохотал когда увидел, как бухгалтер машет ручками и шагает на своих тоненьких ножках-спичках, потеряв ориентацию в пространстве. Потом додик обернулся и продемонстрировал красную вертикальную борозду на морде и расквашенный нос. Подслеповатые глаза сузились до уровня среднекитайских и ни черта не видели вокруг, залитые кровью из разбитых бровей.
— Ну и дебил!
Был страшный маньяк, да весь вышел. Теперь осталось только доставить его в ближайшую ментовку и получить награду.
Андрюха врезал ему пару раз, чтобы успокоить и потащил к машине, в багажнике прокатается. Только такого мощного удара в спину он совсем не ожидал.
Глава 26
Резчик! Выходи играть!
«Не трогай моего мальчика!»
Андрей влетел в противника прижимая его к боку Нивы, а потом улетел назад, отброшенный тяжелой рукой. Так и хрипели оба: он лежал на спине, пуская слюни, а очкастый стоял на коленях у машины, упёршись лбом в бесчувственное железо. А между ними парила размахивая крыльями разъяренная обнажённая амазонка. Реально, голая баба с крыльями. И она была очень зла.
— Ты! Ты обидел моего сына!
— Женщина, давайте не будем нервничать, — Андрюха сплюнул и пополз прочь.
Маньяк отлепился от машины, пошатнулся, постоял на коленях и упал лицом вниз.
— Юрочка! Сынок!
Забыв о ненависти, «голожопая» метнулась к очкастому, а Андрюха пытался сообразить. Сын? Голова не соображала: неудивительно столько принять ударов. Сын? Это мамаша Костяна что ли? Что тут вообще происходит?
Его схватили за ногу и потащили назад, к машине. Чёртова ведьма.
Андрюха пытался сопротивляться, цеплялся за землю, за какие-то щепки, которые разлетались в стороны. Голая старуха была сильнее и волочила его за собой как пустой мешок из-под картошки, потом швырнула рядом с машиной и придавила ногой, как таракана. Очкастый еле ворочался рядом, Андрюха чувствовал его вонь: пот и одеколон.
— Юрочка, как ты? И крылышки не помогли? Почему ты долго восстанавливаешься? Где твоя сила?
Он закашлялся и что-то неразборчиво простонал.
Андрюха попытался вырваться из-под голой пяты, но не осилил, только давление на грудь усилилось.
— Приди в себя, Юрочка! Мама здесь! Мама всегда чувствует, когда родной кровинушке плохо! Я здесь, чем помочь тебе? Хочешь лысого?
— Э, слышь — простонал Андрюха. — Я бы попросил.
— Ножницы, мама. Там. Дай, я сам его прикончу и сразу станет легче.
Нога убралась с груди и воздух редкими потоками прошелся по лицу, как воздушные ладони. Андрей попробовал подняться и увидел очканавта напротив, который сидел прислонившись спиной к машине и смотрел на него, почти безразлично.
Тень накрыла Андрюху с головой и голая сморщенная задница встала между ними.
— Возьми, сынок.
Она протянула ножницы своему сыну. Андрюха сжал кулаки и шарил глазами вокруг в надежде найти хоть что-то чем можно защититься.
* * *
Мамка вручила ему ножницы и отошла в сторону, чтобы не мешать. Она знает, что в такие моменты его лучше не трогать, даже когда Юра слаб.
Крылья придают силы, но и сами нуждаются в подпитке. Если их долго не кормить, то начинается ломка, хуже чем у наркомана. Слабость, апатия, голод, бессильная ярость и ненависть. Весь этот коктейль ускоряясь до отвращения крутится в желудке и лишает сил, пока не превратишься в безвольного ползущего червяка, обтекающего слюной.
С ним бывало такое и раньше, до крыльев, но не такие сильные были откаты. С крыльями и бонусы ужасающе приятные и откаты почти до безумия страшные.
Лысый уже собирался уползать, испугавшись отблеска стали. Мама вопросительно посмотрела на сына.
— Не надо, — сказал он и поднялся, —
