Страна Червя. Прогулки за Стену Сна - Гари Майерс
Теперь пламя пылало ярче. Огненные языки вытянулись, стали длинными, словно змеи. Змеи сплетались друг с другом, свиваясь в гигантскую змею, сущего дракона. Сам же дракон скручивался в жёлтый огненный столп, настолько высокий, что вонзался острой верхушкой в круглое окно наверху, настолько широкий, что его основание не обхватили бы и три человека. Сверкание и жар столпа слепили и обжигали окружающих. Его непрекращающийся рёв оглушал, так что мужчине и женщине, сидевшим рядом друг с другом, приходилось кричать, дабы быть услышанными.
— Я не понимаю твоей истории, Ардис. Объясни мне прямо, что это за пламя?
— Но я и объясняю тебе, Жехан. Наша человеческая сущность не позволяла навечно остаться в том новом краю. Ради выживания и благоденствия мы отказались от каждой крупицы прежних жизней, даже от нашей собственной человечности. Мы не стали ангельскими сущностями. Но всё же переменились. Это пламя — проводник наших изменений. Это место, где кончается старая жизнь и начинается новая, как кончилась и началась она для всех нас. Как ныне кончится и начнётся для тебя!
Ардис не в силах была и далее сдерживать возбуждение. Королева вскочила с трона, встав между Жеханом и ревущим огненным столпом. Она простёрла руки к юноше.
— Но к чему все эти слова, возлюбленный мой? Позволь вместо того показать тебе. Позволь провести тебя через огненную дверь. Пусть она испепелит твоё тленное земное тело и оставит лишь тело из нетленного пламени. И тогда ты сможешь вечно любить меня, быть и царствовать вместе со мной.
Но с глаз Жехана спала пелена и он узрел всю ужасающую истину. Эти сущности не были ангельскими. Они были демоническими. Это оказались те ведьмы и чернокнижники, которых его учили опасаться, чудовища, о которых его всю жизнь предостерегали. Христовы воины стёрли язычников со своей земли, подобно тому, как Христовы переписчики до сих пор стирали их слова из своих книг. Но, подобно тому, как книги стирались лишь отчасти, всегда сохраняя некоторые следы изначальных записей, искажающих написанное поверх, так и тень язычества ещё омрачала эту землю и всех, кто набрёл на неё позже. Как Жехан набрёл на Ардис.
— О, Иисус! — в ужасе воскликнул он. И кинулся с трона на пол, который разверзся и поглотил его.
4
Жехан очнулся в библиотеке, за своим рабочим столом, навалившись на жёсткую столешницу и уронив голову на сложенные руки. Перед глазами мирно горело жёлтое пламя лампы, а в темноте за ней вырисовывался ещё один заваленный книгами стол. Юноша был счастлив увидеть всё это, счастлив был пробудиться, окружённый столь основательными вещами после бурного фантастического сна. Но к облегчению Жехана добавлялось и другое чувство — глубокое сожаление об ускользнувших грёзах.
Он выпрямился и протёр глаза ото сна. Но чувство из своего сердца Жехан стереть не мог. Сновидение было жутким и необычным, но всё-таки лучше реальности, в которой он очнулся. Ещё сновидение было тёплым, прекрасным и ярким, сулящим любовь, а реальность оказалась холодной, отвратной и мрачной, полной невежества и злобы. Сновидение явило Жехану не христианский рай, но показало этот рай ближе, чем когда-либо удавалось монастырю. Хотя бы в этом смысле сон оказался реальнее монастырской повседневности.
А теперь это сновидение ускользнуло прочь. В минуту слабости Жехан отверг его. Отверг мир красоты и сердечности, сбежав назад, в мир безобразия и равнодушия. Он обрёк себя на нескончаемый круговорот мытарств и наказаний, адовый круговорот, вдвойне мучительный из-за памяти о небесах, для него уже закрывшихся. Но отчего бы им закрываться? Отчего совершённое в единственный миг навсегда поставило бы клеймо на его участь? Жехан может искупить свою слабость. Он может вернуться и встретить пламя лицом к лицу. Он может без страха и сомнений пройти сквозь него, утвердившись верою в то, что по другую сторону его встретит Ардис. Но сперва следовало к ней вернуться, а для этого Жехану требовалась книга.
Но где же эта книга? Когда Жехан стал её искать, то никак не находил. Книги не нашлось на столе — ни прямо перед Жеханом, ни в стопке слева. Юноша взглянул на пол под табуретом, подумав, что мог обронить её туда, в судорогах ночного кошмара. Но и там книги не оказалось. Отчаявшись, он стал безнадёжно оглядывать всё подряд, от круга света, в котором находился сам, до круга тьмы за его пределами. И тут Жехан заметил книгу. Она обнаружилась ни на свету, ни в темноте, но в сумеречном царстве меж ними, сжатая в руках чернорясой фигуры. Сжатая в руках брата Ипполита.
— Вот это ты и высматриваешь? — вопросил Ипполит. — Не пытайся меня обхитрить. По твоему лицу ясно, что это так. Ты счёл себя очень хитроумным, заявившись сюда посреди ночи, когда все прочие спят. Но на самом деле ты довольно глуп. Ты забыл, что горящую в здании лампу можно заметить снаружи. Забыл, что это здание прекрасно видно из окон дормитория. Ещё ты забыл, что у стариков бывает бессонница. И вот тебя настигли твои же грехи: ложь и кража, ересь и колдовство, и Бог знает, что ещё. И не пытайся оправдываться. Никаких оправданий быть не может. Назавтра я сообщу об этом настоятелю, чтобы он избрал тебе наказание. Что же до книги, я велю её истребить — прилюдно сжечь, а пепел развеять, как должно было сделать много лет назад, чтобы она не совратила более ни одного монаха. А пока возвращайся к себе в келью!
Библиотекарь высказал всё, что собирался. Он застыл изваянием правосудия, одной рукой прижимая к себе книгу, а другой указывая на темноту позади. Жехан понурился и пошёл было мимо него. Но он не собирался уходить в темноту. Ипполитовы угрозы должны были смирить Жехана, но лишь укрепили его решимость. Они только подтвердили, сколь холоден и бессердечен может оказаться этот мир и что он может погубить просто мимоходом. Это придало Жехану наивысшую решимость вернуться в тот мир, где его ждала Ардис. Но для этого требовалась книга, а её-то Ипполит и собирался уничтожить.
