Амулет мертвеца - Константин Чиганов
Викинг хмыкнул и пробормотал: «ну и кто дикарь?»
Глава 12. Люди-звери из-за двери
Данил не признал индейца. Впрочем, его не признала бы ни одна поклонница. И транспорт. Вместо роскошной электрички он подкатил к даниловой халупе в сереньком «Хэнде Акценте» лет пятнадцати. Идеальный автомобиль для нежелающих светиться, столь же унылый, сколь надежный. Тонированная задняя полусфера, царапины на бамперах и простецкие колеса-штамповки без колпаков.
А сам Аренк в спортивном синем костюмчике и поддельной морской белой кепке-полуфуражке с якорьком. Не гроза лесов и девиц, потомок ягуара — бомбила-гастарбайтер из самых социальных низов.
Он махнул на заднее сиденье. Данил утонул в поролоновой серости, неудобно упираясь коленями, захлопнул легкую дверцу. «Акцент» тронулся и на удивление прытко набрал ход, мягко покачиваясь. Автоматический, ну да, это же Аре, дитя комфорта.
Утро едва занялось, и семи-то не было, улицы Анапы казались совсем пустыми. Иногда они обгоняли мусоровоз или раннюю маршрутку. На повороте с Крымской на Астраханскую индеец тормознул при виде плечистой фигуры. Рядом с ним сел Оле.
Как ни удивительно, но и он сумел скрыть колоритную фактуру. В синей кепочке и потертой джинсовой курточке, с волосами, убранными в хвост и под воротник этакий поношенный хипстер, то ли барбер, не то бариста, в общем, чуждый элемент из даун-стало быть-шифтеров. На боку у него висела небольшая темная сумка-банан, викинг поставил ее на колени.
Они подкатили к пожилым пятиэтажкам на Стаханова, скромному району пенсионеров и гопников. Впрочем, тут хотя бы хватало зелени, не то что стерильные новые кварталы высоток-человейников. Пробрались между припаркованными недорогими машинами, встали у подъезда обычной блочной пятиэтажной жилой коробки, серой и скучной. Рассвело, но на бледном небе еще не показалось солнце. Где-то заорали утренние невоспитанные коты, конфликт явно перешел в горячую фазу с драными мордами.
— Ага, вовремя, — сказал индеец, — Дани, так сильно не пялься. Возвращаются после бурной ночи, не иначе.
Праздная старуха на лавочке, верно, и приняла бы парочку на загулявших в ночном клубе. Данила кольнула невнятная, но острая тревога.
Оба лет двадцати. Парень, чуть выше Данила, тоже темноволосый, но смуглее, с горбоносым тонким лицом, в кожанке не по теплу и джинсах, поддерживал девушку. Рыжеватая шатенка, прямые волосы до лопаток, модная вишневая курточка-разлетайка, джинсы и такие же как у парня высокие берцы. Лицо привлекательное, не то чтоб сказочно красивое, ни с Дашей, ни с Майей не равнять, но мило-скуластое, брови вразлет, вздернутый нос. Измученное, нездорово бледное, с черными подглазьями. Она почти пошатывалась, не от опьянения. Данила не обмануть. Болят суставы?
И только секунд пять спустя его осенило. Глаза! Знакомые темные вишни, нелюдские глаза, нет таких у живых и теплых.
— Они самые, голубки, — сказал Аренк с неожиданным оттенком сочувствия. Сумка у Ольгера заворочалась, из разошедшейся молнии выглянул хорек, вытянул гибкую гадючью шейку, заглядывая в стекло, глянул викингу в лицо и фыркнул что-то недовольное.
— Они того бомжа, на берегу? — Данил с невольной жалостью видел, как тяжело ступает девушка, и парень почти несет ее на плече.
— Прометей, больше некому, — непонятно отозвался индеец, — мы уже насмотрелись. У них негодный амулет, и везде ходят вместе, наверное, один на двоих. Девушка умерла раньше, у нее деградация идет полным ходом. Начинается всегда с суставов, соединительная как вот… разжижается. Боль, как ее ни назови, должна быть адская. Потом жировые ткани, кожа, волосы… видишь, у нее проплешинки на висках? И финал ужасный.
Пара поднялась по ступенькам, серая стальная дверь подъезда захлопнулась, тяжелая, как надгробие.
— А чем кончится? Умрут насовсем? — Данил подумал, покойники, верно, тоже в рубашках родятся? Он мог бы так. Брести. Разлагаться.
— Да если бы, — Ольгер легонько шлепнул ручищей зверька по голове, и тот спрятался, умница. — Бессмертие болячка долгая. Примерно месяц…
— Я даю два, — индеец поднял указательный палец, уже без перстня.
— Полтора, не больше, и она превратиться в лысую морщинистую тварь в язвах, всю из жажды крови и мяса. Потом он. Если она не сбежит с амулетом.
Все, финис, мозг разрушается тоже, остаются простые реакции, боль и голод. А у кого соображалка в голове задерживается, тем еще хуже. Правда, до полного озверения доходит редко, они начинают дуреть, охотиться где попало и выдают себя. Раньше сжигали добрые селяне. Или попы. Теперь мы стараемся успеть зачистить. Правда, все реже. Последний случай пожалуй…
— Шесть лет. Совсем погасить шум не вышло, пришлось спалить морг. В Боливии. Почти ребенок. А наворотил трупов.
— И… никак? А если дать им нормальный…
— Свой пожертвуешь, исусик? — викинг подмигнул, но веселее не стал, — ты не подумал, что за сотни лет испробовали ВСЁ?Нет, не поправит. Влияет тот, который оживил мертвого. Второго шанса нет. Им мы поможем только одним.
— Санитары леса? — скривился Данил, чувствуя и отвращение и жалость. Оказывается, он не настолько отморозился после кончины.
— Каменных джунглей, — сказал насмешник-индеец без тени юмора. — Доставай, разбойник.
Тот вытащил и передал ацтеку блестящую цепь с угловатой фигуркой-амулетом. Очень приличный кистень и удавка, по потребности. Протянул Данилу молоток-гвоздодер, на черно-зеленой обрезиненной фибергласовой ручке, настоящий клевец. Себе достал небольшую кувалду, на вид не новую.
— Никакого холодного оружия, как видишь. — Аренк намотал цепочку на кулак. — Мы такие законники. А от огнестрела, понятно, толку не будет. Хотелось бы их, конечно, поспрашивать, как дошли до гм, смерти такой… если получится. Не жалей, они тебя не пожалеют. Да, и в амоке они сильные, вспомни себя. Бейцы в кулак. Считай, ты брат милосердия.
— Чумной доктор, — буркнул северянин, и открыл дверцу.
Пират позвонил в неприметную бурую дверь на пятом. Они с индейцем застыли на лестнице, впрочем, стоять как статуя и не дышать не тяжело, подумал Данил.
С сумкой, дурацкой кепкой, Оле напоминал то ли сантехника, то ли мужа на час. В пристойном смысле.
Три, два, один…
Открыла мертвая девушка. В той же уличной одежде, только без обуви.
— У меня вызов к вам, полку повесить.
— Мы не вызыва… — голос хрипловатый, ломкий.
Время пошло спрессовываться.
Викинг распахнул дверь и ввалился, как на трофейный корабль.
Аренк за ним, и последним Данил, захлопывая дверь.
В руках индейца блеснуло, он неуловимо переместился за спину жертвы, ударил ее божком в висок и накинул цепь на шею. Для живой все бы и кончилось. Но она взвизгнула как паровозный свисток:
— Рамка!
(Какая рамка? — Данил успел удивиться).
Из коридора прыгнул парень, уже в свитере,
