Больничные байки - Ольга Рубан
Ксюша потрясла плывущей головой и, встав на четвереньки, двинулась следом за монстром.
На лестнице его не оказалось, и она испугалась, что придется ползать по всей больнице, но вдруг заметила, как на одной из ступеней что-то тускло блеснуло. Выпавшая у кого-то из кармана монетка или…
Она подползла и пригляделась. Присыпанный горсточкой серого пепла поблескивал тот самый камгалакчар — медальончик с бубна шамана, который Митхун накануне выкрал из палаты Чусюккей, пока та ходила обедать. Он был изрядно погнут и оплавлен, а выгравированный орнамент коня почернел. Значит ли это, что она, Ксюша, победила монстра? Или он, избавившись от «облатки» просто удрал? Шаман ничего не говорил на этот счет.
Заслышав какие-то звуки сверху, она испуганно съежилась и оглянулась. На площадке стояла, покачиваясь на тоненьких ножках, Чусюккей.
— Где я? — жалобно спросила она.
Ксюша расслабилась, а то ей на секунду померещилось, что азалар обвел ее вокруг пальца и снова вернулся в тело девочки. Говорить было тяжело и лениво. Она потеснилась на ступеньке, приглашая девочку сесть рядом. Та послушалась и прижалась к Ксюше, вздрагивая худеньким тельцем в изодранном, коричневом платье. Именно состояние платья почему-то убедило Ксюшу, что все получилось.
— Ты в больнице, солнышко, — пробормотала она, укачивая маленькую степную княжну, — Но теперь пошла на поправку.
— А мама где? Братья…? Где папа?!
Ухватившись за последнее слово, Ксюша покрепче прижала к себе девочку.
— Папа тебя очень любит и ждет. И совсем скоро ты его увидишь.
Сверху из коридора послышались шаги и голоса.
— Ничего себе, нас вырубило! Елена Сергеевна, гляньте-ка, и эти спят! Вот так справили Новый год!
— Вызовов, Люся, надеюсь, не было?
— Нет. Кажется, этой ночью все спят, как сурки…
Девочки, опасаясь, что проснувшиеся медики обнаружат их, поднялись и, поддерживая друг друга, стали потихоньку спускаться на свой этаж. Теперь и им можно поспать…
Эпилог
— Офигеть…, - только и смогла произнести Лиза, когда Ксюша закончила свой рассказ.
Ребята перед выпиской пришли ее навестить, и она по очереди оглядела каждого. Порозовевший, округлившийся Митхун, с нескрываемым нетерпением дожидающийся, когда за ним приедет мама. Ксюша с просветленным лицом, смело глядящая ей в глаза. И Чусюккей.
На ней Лиза надолго задержала взгляд. Девочка изменилась до неузнаваемости. И не столько внешне, сколько внутренне. Все те же тоненькие ручки-ножки, те же куцые хвостики, но лицо, прежде выражающее только уродливую, угрюмую пустоту, теперь лучилось живым умом и простой, понятной человечностью.
Разницу она заметила сразу, как только увидела тувинку в дверях палаты, и ей излишни были торопливые Ксюшины объяснения, чтобы понять, что угрозы в ребенке больше нет.
Самой Лизе выписка пока не грозила, но ее это мало волновало. Главное — отчаянный жар в разрастающейся опухоли утихли, а боли от свежих операционных шрамов — сущая ерунда. После праздников был запланирован телемед с «Рогачева», ибо местные врачи находились в растерянности. За истекший месяц было выполнено несколько операций, проведена мощнейшая химия, но опухоль продолжала стремительно разрастаться, что подтверждалось исследованиями на 30 декабря. На утро 1 января было назначено последнее из возможных вмешательств, после которых только паллиативный статус и смерть в течение одного-двух месяцев. И ее, действительно, успели разрезать. Но, как разрезали… так и зашили. Ни следа ни опухоли, ни метастазов. Онкомаркеры по нулям. Все куда-то делось за Новогоднюю ночь.
Чудо, не иначе! Очередное!
Встречи с ней и врачами добивались несколько крупных изданий. У прессы был лютый голод на хорошие новости и чудеса. А они вот — в лице пациентов детской онкологии. Ребят, которые были обречены, и вдруг…
Она посмотрела на свой парик, натянутый на трехлитровую банку. Она почти пять месяцев в больнице, но так и не решилась его надеть даже в столовку. На этот раз, когда придут репортеры, она не дрогнет…
— Как ты… до всего дотумкала? — спросила она, оторвавшись от парика и с некоторым смущением взглянула на Ксюшу, — Я имею в виду… Как поняла принцип её… то есть его — этого азалара — действия.
— Я не претендую на истину в последней инстанции, но… Мне кажется, у Аазалара вовсе нет никаких принципов. Он завладел телом девочки, но, в каком-то роде, оказался заложником её простейших эмоций — симпатий и антипатий. Ее папа, заключивший с ним договор, всю жизнь пользовался его способностью излечивать чужие болезни, а когда… отказался платить по счетам, то получил и обратную сторону. Азалар мог не только исцелять, но и заражать. Это необязательно должен был быть рак. Уверена, если бы он по воле случая оказался в инфекционке, а не в онкологии, то местные столкнулись бы с неконтролируемой вспышкой всех возможных инфекций.
— Но все же, почему онкология?
— Думаю, она принесла ее в себе из поселка. У кого-то, видать, была опухоль, и она оказалась последней, что та… высосала, прежде, чем их с отцом нашли те туристы.
— Но и сама заболела?
Ксюша неуверенно приподняла плечи, поморщилась.
— Мне кажется, это не была глиобластома, хоть ей и поставили такой диагноз. Посуди сама, если бы она заражалась всеми болезнями, которые пропускала через себя, то недолго бы продержалась. Это же подтверждается тем, что, несмотря на огромную опухоль, она не имела сопутствующих симптомов. Хуже ей становилось только в промежутки между получением и передачей болезни. Поэтому… кхм… отсосав опухоль у одного, она старалась как можно скорее от нее избавиться — передать другому.
— Так если это не опухоль, то…
— Ты тупая что ли? — беззлобно откликнулся молчавший до этого Митхун, — это же и был сам демон! Забрался к ней в мозг и оттуда рулил!
Лизка хищно улыбнулась и потянулась к нему слабой рукой. Митхун сначала задорно отшатнулся, но потом все же смиренно закивал и подставил лысую голову, готовый принять положенную епитимью.
Лиза без особого усердия покрутила ему ухо и снова сосредоточилась на Ксюшином рассказе.
— Я поняла… Ему было плевать, кого лечить, и кого калечить. Раньше ее папаня делал за него выбор, а тут ему пришлось подчиняться предпочтениям дошкольницы.
— Не совсем так, — Ксюша, заметив, что губы подруги пересохли, налила в кружку с носиком воды и дала ей попить, — Тут задействованы разные механизмы. Отец только лечил, и ему не требовалось «стравливать» болезни в другие тела, потому что взаимодействие с демоном проходило на… нематериальном, духовном уровне. Здесь же азалар оказался во плоти и должен был подчиняться законам земной физики.
— То есть, когда кто-то обижал Чусюккей, она
