Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 5 - Сергей Алексеевич Евтушенко
Так вот, по словам Оррисса, испытания были старые, очень старые. «Ссстарше Надзирателя, ссстарше сссамых ссстарых ссстен». Их заложили чуть ли не сразу после строительства Полуночи, а изначальный смысл оказался давно утерян. Вариантов было не так много, и все валидные. Пропустить к сердцу только истинного хозяина? Выявить, насколько идеалы и душевные качества любого хозяина совпадают с таковыми у создателя замка? Просто очистить Полночь от дураков, желающих заглянуть за покров тайны? Неизвестно, да и не столь важно.
Испытания всё ещё работали, примерно настолько же хорошо, как работал тот же Жнец. Но как для него, так и для них существовали готовые решения, лазейки, эксплойты.
По крайней мере, существовали для первых двух.
— Путь вниз открывается из подвала башни Оррисса, и это происходит лишь по определённым датам. Он думал, что я это уже знаю — пришлось подыграть.
— Разумно с вашей стороны.
— Не говори. А ещё разумнее было не отправляться искать вход вслепую — только время бы потерял. Ближайшее «окно» через неделю, будет время подготовиться.
— К первому испытанию?
— К нему, по идее, по минимуму.
Первое испытание было завязано на битве — более чем ожидаемо. На претендента на случайном отрезке пути нападали каменные чудовища. По принципу своего действия они походили на гаргулий, но работали более хитро и слаженно, а главное — после смерти быстро начинали восстанавливаться. Не проходило и минуты, как они вновь бросались в бой, ещё яростнее, чем прежде.
Оррисс изучил это испытание лучше всего, поскольку мечтал поставить невероятных тварей себе на службу. Но столетия наблюдений и попыток показали, что стражами движет столь древнее и могучее колдовство, что его попросту невозможно развеять или повторить. Когда семиглазому ворону чуть не оторвали любопытный клюв в четвёртый раз, он с большим сожалением оставил попытки.
И всё же, его исследования оказались не напрасны.
— Если верить Орриссу, решение первого испытания элементарное — в нём не надо сражаться.
— В испытании боем?
— Ага.
Кас наградила меня своим фирменным взглядом, выражающим саркастичное недоверие.
— Опустить оружие и смиренно ждать?
— Я неправильно выразился. Драться-то можно, особенно если на тебя нападают, но это не является самоцелью. После каждого уничтожения стражи становятся сильнее, пока не сминают любого претендента. Возможно, раньше их можно было грохнуть, но сейчас — никак.
— Значит, бежать.
— Искать выход, да. Причём не основной — по задумке тот должен открываться как раз после гибели стражей. Там будет не предусмотренный изначально проход, ведущий прямиком к следующему испытанию. Вход замаскирован и «прыгает» по местности, но где наша не пропадала?
Несколько секунд Кас продолжала смотреть на меня, как будто я только что заявил, что планирую сигануть с башни Оррисса головой вниз и спокойно выжить, не подключая крылья «Метаморфа».
— Что дальше? — наконец спросила она.
— Дальше чуть посложнее…
Второе испытание для кого-то было самым простым, для кого-то — самым тяжёлым. Оррисс не смог его пройти, хотя пытался многократно — все те столетия, что наблюдал за стражами из первого испытания. Признался он в этом не сразу, наступая на горло своей гордыне, но в итоге рассказал всё как есть. В конце концов, второе испытание подкосило не только его, но и многих хозяев Полуночи.
Оно чем-то напоминало мой визит в Йхтилл, пусть и не на таком рисковом уровне. Вместо бесконечной равнины — громадный зал, наполненный столь густой тьмой, что её не мог толком разогнать даже свет «вечных» факелов. Сперва среди этой тьмы требовалось отыскать рабочий алтарь среди десятков, сотен мёртвых, а затем — принести на нём правильную жертву.
— Кровь? — коротко спросила Кас. — Или душу разумного?
— Как ни странно, ни то, ни другое. Оррисс дважды притаскивал туда бессознательных мародёров, умудрившись пронести их сквозь первое испытание. Бесполезно.
— Полагаю, он упустил какое-то условие.
— Очень простое, на самом деле. Жертва должна быть значимой.
Оррисс в итоге разгадал тайну второго испытания, проскользнув в него вслед за другими претендентами и наблюдая со стороны. Только это ему не помогло — как ни пытался ворон-клептоман принести подходящую жертву, его натура просто не позволяла расстаться с чем-то значимым. Алтарь — вот же засада — не принимал скромные мешочки с монетами, не подлежащих ремонту гаргулий и второстепенные артефакты. А с более ценными вещами Оррисс не был готов расстаться по доброй воле. Поразительно, как его не хватил удар после ареста, с перспективой застрять в темнице до конца времён. Видимо, он очень рассчитывал, что я доберусь до сердца, проведу тёмный ритуал, а затем поделюсь с ним заветной силой.
Ведь с точки зрения Оррисса хозяева Полуночи могли пройти второе испытание без малейших проблем.
— Надо «всссего лишь иссспепелить на алтаре любого ссслугу», — процитировал я, изображая свистящий говор семиглазого ворона. — «Ссслабого, сссильного, ценного, бесссполезного — без разницы. Сссработает».
— Как интересно, — хладнокровно сказала Кас. — Полагаю, вы уже подобрали подходящую кандидатуру?
— Да вообще без проблем! Соберём всех в тронном зале, раздадим жребий, и кто вытащит из мешочка короткую соломинку… Кас, я шучу, просто шучу!!
Леди-призрак, сделавшая вид, что собирается раствориться в воздухе, вновь обрела привычные изящные черты.
— У вас исключительное чувство юмора, хозяин, — сказала она, с тенью улыбки на бесстрастном лице.
— Можно подумать, ты меня первый день знаешь. В общем, «лёгкий путь» от Оррисса нам не подойдёт, но, к счастью, это не единственный вариант. Жертва может быть предметом, обещанием, даже воспоминанием — главное, чтобы прямо оторвать от сердца.
— Понимаю, — тихо сказала Кас. — Что дальше?
А дальше начиналась проблематичная часть — поскольку мой пернатый информатор до третьего испытания ни разу не добирался. Это, впрочем, не помешало ему навести более-менее надёжные справки, изучая истории тех немногих, кто умудрился не только до третьего испытания дойти, но и благополучно вернуться назад. Неважно, преодолев его или нет.
Последнее из испытаний предполагало столкновение с глубинными страхами. Душа претендента выворачивалась наизнанку, сознание накрывала пелена, и ему являлись невыразимые чудовища или призраки погибших близких людей. Опять же, классика, проверенная
