Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 5 - Сергей Алексеевич Евтушенко

Я запнулся, но Мелинда понимающе кивнула.

— Что-то дёрнуло изнутри, так? Кипящая кровь фон Харгенов, неутолимая гордыня Полуночи. Но удивительней всего, Виктор, что это был единичный случай.

— Вы… не можете этого знать.

— Я знаю достаточно. А знаете ли вы, сколько раз за всю историю хозяева Полудня и Полуночи сражались плечом к плечу против общего врага?

У меня в голове всплыли отрывки из «Сжатой хронологии противостояния Полуночи и других вечных замков». По всему выходило, что даже перемирия между «светлой» и «тёмной» стороной случались раз в никогда.

— Редко?

— Редко, — мягко сказала она. — Очень редко. Ни один из хозяев Полуночи за последние две тысячи лет, даже приняв титул «милосердный», не упустил бы шанса ударить Полудню в спину. Поверьте, я знаю, о чём говорю.

Я ей верил — и не только потому, что теоретически она не могла солгать в стенах замка. Не знаю, работала ли ещё эта система, но все косвенные доказательства подтверждали слова Мелинды. Наши вечные замки враждовали эпохи напролёт, ни на жизнь, а на смерть. Две противоположности, одна из которых очищала миры от скверны, а другая…

А другая досталась мне.

— Союз Полуночи и Полудня невозможен, да?

— Вы всё правильно поняли.

— Тогда зачем вы здесь, Мелинда? — спросил я после паузы. — Если союз невозможен. Я согласен на перемирие, мир, не вопрос, я не планирую продолжать традиции предков, но вы и так могли об этом догадаться. Вы пришли просто чтобы лично сказать «спасибо»?

— В том числе, но первая причина другая. Я пришла помочь разобраться с вашей главной проблемой, лорд Виктор. При одном небольшом условии.

Кажется, «заклятый соперник», о котором упоминал Альхирет, определился окончательно. Не враг, и на том спасибо, но мне совсем не понравился тон Мелинды. Мягкий, даже сочувствующий, без примеси издёвки и фальши. С чего бы ей меня жалеть, если она в самом деле готова помочь попасть к сердцу замка?

— Слушаю, — настороженно сказал я.

— Полночь умирает, — констатировала она, опять же, без малейшего злорадства. — Но умирает недостаточно быстро. Я помогу вам попасть к её сердцу — если вы согласитесь ускорить этот процесс.

Какое-то время я просто сидел, уставившись на Мелинду, а та невозмутимо смотрела в ответ. Тишина была такой, что я слышал, как в кармане тихонько тикают часы, а за окном ветер подул чуть сильнее обычного.

— И вы посчитали Илюху безумным, когда он пришёл с предложением союза? — буркнул я, не найдя лучших слов. — Мне казалось, мы нашли общий язык.

— Вам не казалось.

— Тогда что это, нахрен, за условия? — резко спросил я. — С чего вы взяли, что я захочу уничтожить собственный замок?

— Именно с того, что мы нашли общий язык, — спокойно сказала она. — Скажите, Виктор, вы уже выяснили предназначение Полуночи?

Каверзный вопрос.

— Выяснил, что его никто не знает. Как и других замков, кстати.

— И это чистая правда. Но что нам известно — как ваш вечный замок использовался его хозяевами. Полночь призвана творить зло. Порабощать народы. Пожирать миры. Порождать чудовищ, каким нет места при свете дня. Укреплять власть Знающих. Вы же догадывались обо всём этом, не так ли?

Догадывался. На примере постоянного союза Полуночи с Йхтиллом, на примере лорда Бертрама и его последователей, на примере системы поглощения и порабощения душ. А также по словам Терры, Луны и ряду других признаков. Сила Полуночи была безусловно «тёмной», и зачастую я мог лишь убеждать себя, что попытаюсь это исправить.

Возможно ли это исправить?

— Это было в прошлом, — наконец выдавил я.

— А также в настоящем, и, несомненно, в будущем.

— В смысле?

— Вы хороший парень, Виктор, — негромко сказала Мелинда. — Не поймите неправильно, ваше правление — это настоящее чудо. Но давайте попробуем представить, сколько оно продлится? Десять лет? Сто? Полночь дарует своему хозяину очень долгую жизнь, так что речь может идти о столетиях.

— Это плохо?

— Это зависит только от вас. Продолжим нашу гипотетическую ситуацию и отбросим в сторону факт, что абсолютная власть развращает абсолютно. Допустим, все эти столетия ваши принципы и идеалы останутся неизменны. Вы возродите Полночь, вернёте ей былую силу и будете использовать её во благо. Только вот срок придёт, рано или поздно, и ваше правление подойдёт к концу.

Учитывая то, зуб каких размеров на меня держали Знающие, а теперь ещё и Закат, речь шла скорее о «рано», чем «поздно». Полночь давно не осаждали, но я отдавил недругам столько мозолей, что кто-то наверняка захочет возродить эту славную традицию прошлого. И чем отбиваться, двумя драконами-подростками и десятком гвардейцев? Прятаться по углам великой паутины лишь чтобы сохранить себе жизнь?

Но я не стал сообщать это Мелинде, она и сама прекрасно была в курсе.

— Знаете, что произойдёт, когда вы умрёте, Виктор? — безжалостно продолжала хозяйка Полудня. — Трон Полуночи — возрождённый, напоенный силой — займёт очередное чудовище, и всё начнётся сначала. Тьма победит, как она побеждала всегда, давление на Полдень умножится многократно. Никакой союз с вами, никакая взаимопомощь в краткосрочной перспективе не окупят неизбежного будущего.

— Так почему бы не убить меня прямо сейчас? — мрачно сказал я. — Что мешает?

— То, что ваш замок останется стоять. Полумёртвый, угасающий, но всё ещё способный отыскать нового хозяина. А вот спуститься к его сердцу, перегрузить его энергией и тем самым нанести последний удар можете только вы.

— Вы всерьёз считаете, что я это сделаю?

— Задумайтесь. Полночь погибнет, превратится в обычный старый замок. Когда остановится сердце, души получат свободу. Я вижу, как вы смотрите на своих слуг, Виктор, вижу тепло и радость в ваших глазах. Все они освободятся, все, кого вы цените и любите. Больше никакого рабства, никаких проклятий. Никаких союзов с неописуемым древним злом. Мир станет неизмеримо чище.

— Вы приняли меня не за того, — почти неслышно сказал я.

— Думаю, именно за того. Вы добрый человек, Виктор, и это самое доброе дело, которое вы можете сделать в своей жизни.

На этот раз воцарившаяся тишина затянулась надолго — я не считал минуты, погружённый в пучину невесёлых мыслей. Хуже всего было то, что в словах Мелинды был смысл, была стальная логика, которой сложно что-то противопоставить. По