Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 5 - Сергей Алексеевич Евтушенко
Я видел всё, каждую деталь, каждую мелочь, кроме одного — лица Конрада фон Неймена. Сперва оно было почти целиком скрыто под капюшоном худи, потом оказалось за непроницаемым стеклом «водолазного» шлема его странной брони. Учитывая то, что этот доспех закрыл его от смертоносных атак Мелинды, защита была серьёзная. Интересно, летал он тоже благодаря броне или умел сам?
Лицо Конрада осталось загадкой. Зато я увидел кое-что другое, чего никак не должен был видеть со стороны. Собственную смерть.
Аватар Шар’Гота, оскалившийся десятками пастей, схваченный с трёх сторон тремя парами рук. Два выстрела — отличных выстрела — разрывающие в кровавые клочья нижнюю челюсть врага и расщепляющие проклятого идола. Утробный вой, искажающий саму реальность. Монстры под действием этого воя дохли как мухи, но досталось и нашему отряду — мы все застыли, то ли парализованные, то ли окаменевшие.
Все — кроме единственной фигуры, вооружённой боевой косой, сплетённой из насыщенно-кровавых струй.
Почему Конрад выбрал своей целью меня, а не Мелинду? Да, я прикончил его ручного божка, но что с того? Хозяйка Полудня была его врагом номер один, она представляла настоящую угрозу, и вряд ли её «кольчужный бронежилет» защитил бы от прямой атаки… Алое лезвие прочертило круг в воздухе и ударило в мою спину, вырвавшись из солнечного сплетения.
Здесь воспоминания должны были оборваться, настоящие или ложные — но они продолжались. Я видел словно наяву, как моё тело содрогается в конвульсиях, сперва грозное и могучее, но в следующую секунду уже обычное, человеческое. Никогда ещё облик «Зверя» не спадал с меня так быстро, и в связи с этим тут же пришло понимание. Клинок оружия Заката не просто ранил, он разрывал незримые магические связи, лишал доступа к силе. Примерно как Оковы Судьбы, только гораздо более болезненно. В обычных обстоятельствах я бы выдержал ещё два-три таких протыкания, прежде чем ощутить серьёзный дискомфорт, но без повышенной выносливости и регенерации об этом можно было забыть.
Моя агония длилась недолго — тело стремительно рассыпалось на рой бледно-голубых огоньков, совсем как в тех случаях, когда я погибал в пределах Полуночи. Только после этого картинка начала уходить во мрак — и то, постепенно, неторопливо, как затухающий экран после окончания длинного фильма. Анна что-то кричала, Мелинда снова схватилась за свою световую рапиру, но было ясно, что никто не может помешать Конраду сбежать под шумок. Равно как никто не мог спасти меня — я умер и отправился на перерождение в родном замке…
Только если я возродился, то почему истекаю кровью? И почему вместо дальнего зова, проходящего через связь с замком, мне показали не совсем мои воспоминания?
— Тер… ра…
Мой голос звучал настолько слабо, что едва напоминал шелест, но у целительницы был нечеловечески острый слух.
— Молчите, — строго сказала она, подходя ближе. — Ни слова до окончания операции. Ни звука!
Я прекрасно осознавал, что это не пойдёт мне на пользу, но должен был выяснить одну вещь.
— Пол… ночь. Она… жива?
— Жива, — по лицу Терры было невозможно определить эмоции. — Пусть и надорвалась, возвращая вам жизнь. Будь это последнее её деяние, я бы не стала возражать. А теперь — молчите, если не хотите, чтобы вам заклеили рот, Вик. Договорились?
Это была ловушка, и я в неё мастерски не попался. Моих сил хватило на едва заметный кивок, после чего Терра заметно расслабилась и вернулась к подготовке к операции. Вокруг неё суетились два помощника, поднося инструменты — ножи, крючки, шприцы. Рядом стояла Хвоя, сосредоточенно растирающая в ступке и пересыпающая по мискам средства, известные только ей и Терре. Меня собирались лечить всерьёз, и я не сомневался, что они преуспеют.
Только вот смысл сказанных Террой слов заставлял меня заледенеть внутри даже сильнее, чем её обезболивающее.
Полночь воскресила своего хозяина, воскресила сквозь неизмеримое расстояние между мирами. Дотянулась, вытащила, вернула на трон — настолько целым, насколько хватило остатков сил. Каждая моя смерть даже в этом мире подтачивала её ресурсы, что звучало слегка дико — учитывая визиты Жнеца. Но в любом случае, подобный подвиг не мог остаться безнаказанным, и мой сломанный замок чуть-чуть не сломался окончательно.
Из этого несложно было вычислить и мотивацию Конрада. Илюха упоминал, что Закат тоже находится не в лучшей форме, так что нашему врагу из первых рук было известно, каково распоряжаться сломанным вечным замком. Его атака была не актом мести и злобы, а холодным расчётом. У него оставалось время лишь на один удар, и если бы он ударил в спину Мелинду, она бы без больших проблем воскресла в Полудне. Другое дело хозяин Полуночи, что явился с пистолетом на поножовщину. С головой влез в чужие беды и чужую битву и оставил спину открытой, прекрасно зная, что его замок едва ли способен на подвиги. Один-единственный удар — и при некотором везении никто больше не услышит о Викторе фон Харгене, а заодно и о Полуночи.
Падающего — толкни, слабого — добей. И ведь этому уроду почти удалось задуманное.
Видимо, моё лицо настолько перекосило от гнева, что Хвоя почувствовала это даже спиной. Она встревоженно обернулась на меня, затем посмотрела на Терру, сделав руками незнакомый мне жест. Леди-вампир коротко кивнула, не отрываясь от подготовки.
И Хвоя вдруг оказалась совсем близко.
Если поцелуй баньши работал как нашатырный спирт, то поцелуй дриады — напротив, как снотворное. Тёплый, терпкий и отчётливо-хвойный, он дарил измученному телу столь желанный покой. Впервые за последний час меня ничего не терзало, будь то невыносимый жар и чудовищная боль от раны или холодное онемение от лекарства Терры. Я расслабился, погрузившись в тепло ранней осени, уют старого соснового леса. Проблемы никуда не делись, но разве мне не было положено хоть чуть-чуть отдыха?..
«Сюда».
Я плыл в чёрной пустоте, не ощущая тела, но страха не было. Бренная оболочка осталась позади, и о ней вполне могли позаботиться Терра и Хвоя. А сейчас вокруг меня и подо мной простиралась Полночь — необъятная и всё ещё почти не очищенная. Мне всё-таки удалось достучаться, нырнуть в дальний зов, а это значило, что великая душа замка продолжала существовать.
«Сюда».
Этот голос был… нет, вернее сказать, его не было вовсе. Ни слов, ни звуков, ни интонаций, только указания к действию, которые моё человеческое сознание трансформировало в привычную форму. Но от понимания
