Илья Шумей - Звезды нового неба
– Энергию еще требуется передать на излучатели, а те, в свою очередь, должны быть аккуратно расставлены на своих местах. В проекте «Невод» мы обошлись стабилизированными платформами, но тут такой вариант не проходит. Всю эту гирлянду придется каким-то образом связать в единое целое… и да, еще один момент, – Куберт на секунду умолк, – черт!
– Что такое! – всполошилась Кадеста.
– Тот астероид, на котором мы упражнялись, хоть был и большой, но его гравитация оставалась пренебрежимо мала. Поэтому мы расставили платформы по кругу, активировали излучатели, и потом всем строем просто пролетели мимо него, – ученый озабоченно покачал сверкающей лысиной, – но тут такой вариант не прокатит. Вся наша конструкция банально рухнет на поверхность под действием силы тяжести, и как удержать ее на орбите я пока не знаю. хотя.
Боясь вспугнуть ученое вдохновение, мы, затаив дыхание, ждали продолжения. Куберт беззвучно шевелил губами и хмурил брови, что-то обдумывая, но потом решительно смахнул с панели свои старые рисунки и яростно принялся чертить по новой.
– Вращение! – кратко резюмировал он, – кольцо с излучателями можно закрутить, и тогда центробежная сила будет удерживать его в натянутом состоянии. Останется лишь подкорректировать положение отдельных излучателей. А по мере приближения к Земле скорость вращения надо увеличивать, доведя ее, в конце концов, до первой космической, и тогда ничего никуда не упадет. Вуаля! Элементарно, как и все гениальное.
Мне кажется, именно в этот момент в моей душе поселилось крохотное зернышко надежды. Да, мы обсуждали исключительно смелую и отчаянную идею, но на фоне всех прочих замыслов она выглядела наиболее привлекательной, несмотря на всю свою абстрактность и авантюрность. Да, безумной, но чертовски красивой и заманчивой!
Особо углубляться в философию Куберт и дядя Оскар мне не дали, насев на меня с бесчисленными вопросами и уточнениями. Я еле успевал вытаскивать из своего планшета требуемые данные, а они на пару сочиняли для него все новые и новые задачи.
Какова производительность установки для плетения углеволоконных конструкций? Сколько таких установок имеется в наличии? Какое количество углеродного сырья можно поставлять ежесуточно? Сколько человек требуется для пусконаладочных работ на одном реакторе?
Какую максимальную скорость может развивать лифт, подобный тому, что используется у нас на «Берте»?
И т. д. и т. п. Вопросы возникали самые разные, порой, казалось, совершенно не имеющие отношения к делу, но я особо не задумывался, сосредоточившись на том, чтобы максимально быстро давать на них подробные и исчерпывающие ответы. Я начисто позабыл и о времени и о чувстве голода, зараженный энтузиазмом Куберта, который одну за другой генерировал новые идеи и чертил на панели свои схемы с поистине головокружительной быстротой.
Но, в конце концов, и он выдохся, застыв неподвижно над изрисованной вдоль и поперек панелью и рассматривая свои художества. Его лысина буквально искрилась от покрывающих ее капелек пота.
– Уф! – констатировал он и оглядел нашу троицу, терпеливо ожидающую вердикта, – несколько минут назад я, помнится, обозвал этот замысел чушью…
– Это было два с лишним часа назад, если быть точным, – поправил его дядя Оскар.
– Сколько!? – Куберт аж подпрыгнул, – ну ничего себе! Эк мы засиделись! – Но результат того стоил?
– Да я и сам еще не понял, – ученый устало провел ладонью по лицу, – масштаб меня, признаюсь, немного. пугает, но сейчас, после изучения всех аспектов и предварительных прикидок, я бы даже, пожалуй, рискнул предположить, что такое вполне. реализуемо.
– Ну что, Олег, – дядя Оскар повернулся ко мне. На его губах играла заговорщическая ухмылка, – готов сам поиграть в Господа Бога?
– Ох, не знаю, – вздохнул я, – первоначальный замысел с переселением на «Джордано» кажется мне более правдоподобным.
– Несомненно, но я ведь уже объяснял тебе, что смысла в нем немного. Нужны более радикальные решения.
– Да я не против того, чтобы попробовать, тем более при таких – то ставках. А «Джордано» можно оставить как запасной вариант на тот случай, если у нас не выгорит.
– А вот в этом я не уверен, – старик вдруг посерьезнел, – у нас не так много свободных рук, и на реализацию сразу двух столь крупных проектов да еще в столь сжатые сроки их не хватит.
– Неужели расконсервация старой станции требует таких уж больших усилий.
– Не все так просто. Во-первых, это будет не просто расконсервация. После переселения на «Ньютон» ряд систем с «Джордано» был демонтирован, так что нам придется заняться ее частичным восстановлением, – дядя Оскар загнул один палец, – а во-вторых, даже оживленную станцию требуется обслуживать, а кто будет этим заниматься? Новоселов еще придется долго учить, а на это тоже требуются люди. Так что такое-то время мы будем вынуждены содержать сразу две станции, а это крайне накладно. О каком-то масштабном строительстве в таких условиях речи идти не может. Поэтому, боюсь, тебе придется выбрать что-то одно.
– Вот черт!
– Согласен, ситуация непростая, и я бы ни за что на свете не согласился бы поменяться сейчас с тобой местами. И, к сожалению, помочь тебе я также ничем не могу. Это должно быть только твое решение, я не хочу и не могу брать на себя чужую ответственность за судьбы миллионов людей.
– Миллиардов, – рассеянно уточнил я.
– Я не требую от тебя ответа прямо сейчас, – продолжал дядя Оскар, – завтра утром я созову Совет, чтобы ты мог сделать свой доклад. И вот там тебе уже придется определиться, о чем нас просить. Я-то одобрю любой вариант, но за остальных поручиться не могу. Думаю, никто не пойдет на то, чтобы категорически отвергнуть любую возможность помощи, но вот выдвинуть встречные условия – это наверняка. Что именно от тебя потребуют в случае с «Джордано», ты уже знаешь. Малгер, когда хочет, очень хорошо умеет разглядеть суть проблемы, так что на этот счет можешь не сомневаться. Но вот их реакцию на второй вариант я предсказать не берусь – слишком уж он отчаянный, что правда, то правда. Здесь можно сыграть на элементе неожиданности, ведь к такому повороту ни Малгер, ни другие будут не готовы.
– Их реакцию предсказать несложно, – хмыкнул я, – «бред»!
– Куберт предоставит тебе все необходимые расчеты и выкладки, чтобы ты говорил не с пустыми руками, – дядя Оскар вопросительно взглянул на ученого, – сделаешь, Куб?
– Да-да, – встрепенулся тот, очнувшись от раздумий. Наша безумная идея поглощала его все сильней, – конечно подготовлю, нет проблем.
– Против таких аргументов возразить им будет нечего, его репутация всем прекрасно известна, так что не бойся. Сейчас иди, поужинай с Кади, отдохни, и утром все будет выглядеть совсем по-другому. Все у тебя получится.
На том мы и расстались. В сопровождении Кадесты я проследовал до гравизоны, где мы с ней забились в облюбованную кабинку ресторанчика, и она заказала нам что-то поесть. За все это время ни она ни я не произнесли ни единого слова, словно онемели. И это было к лучшему, я не то, что разговаривать, видеть никого не хотел. Я даже не помню, что мы ели. Кади же каким-то женским чутьем уловила мое состояние и не пыталась завязать со мной беседу. Попытайся она хоть как-то меня развеять, отвлечь – я бы почти наверняка сорвался.
У двери каюты она на прощание чмокнула меня в щеку.
– Не забивай себе голову, спи спокойно. Все будет хорошо.
– Только на это и надеюсь.
Девушка ушла, и я остался один на один с тяжелыми думами, вес которых буквально сгибал мою спину. Или же это я просто успел отвыкнуть от гравитации? Шаркая ногами как древний старик, я проковылял в душ, а после рухнул на кровать, тупо уставившись в потолок, по которому плыли отсветы от реактора. Мысли в голове слиплись в бесформенную вязкую массу, лишившись последних остатков связности и до сих пор не сформировав четкого мнения насчет предпочтительного варианта. Хоть монетку бросай. Только одно было мне предельно ясно – какое бы решение я не принял, тех, кто проклянет меня за него, наберется предостаточно. А я не настолько прожженный циник, чтобы от этого так легко отмахнуться.
Перекатившись набок, я подтянул к себе свою сумку и достал из нее аптечку. Впервые за много лет я решил прибегнуть к помощи снотворного. Не то, чтобы я опасался, что не смогу заснуть, просто я не хотел видеть сны. Я боялся тех видений, что могли мне в них явиться.
Нельзя сказать, чтобы наутро я чувствовал себя существенно лучше.
Если вечером мне было откровенно паршиво, то сейчас я ощущал себя… никак. Навалившаяся на меня ответственность буквально выдавила из моей души все тревоги и переживания, превратив в бесчувственного робота. Быть может, я настолько вжился в образ представителя целой планеты, что начал отражать некие усредненные эмоции всех жителей Земли. То есть абсолютный ноль.
