Орсон Кард - Игра Эндера

Чего они добивались, когда позволили прочитать письмо сестры? Его больше не беспокоил этот вопрос.

Она поднялась с пола в комнате замка и подошла к зеркалу. Эндер тоже поднял свою фигурку и последовал за ней. Они стояли перед зеркалом, но вместо окровавленного лица Питера на них смотрели дракон и единорог. Эндер протянул руку и дотронулся до зеркала; стена рухнула, за ней оказалась широкая мраморная лестница, ведущая вниз. Яркая дорожка устилала ступеньки. Вдоль перил стояли смеющиеся и радостно приветствующие их люди. Вместе, рука в руке, он и Валентина начали спускаться вниз. Слезы неожиданно навернулись на глаза. Это были слезы облегчения, слезы радости, что ему наконец удалось вырваться из безвыходной комнаты Конца Света. Он снова был свободен. Из-за этих слез он не заметил, что в толпе приветливо махающих им людей мелькнуло лицо Питера. Он знал теперь твердо, куда бы не забросила его судьба, Валентина будет всегда рядом.

Валентина внимательно прочитала письмо, переданное ей доктором Линебери.

«Дорогая Валентина, — гласило оно, — мы благодарим тебя и восхваляем за усилия в деле содействия Армии. Ты безусловно достойна самой высшей награды — Звезды Союза Гуманизма Первой степени. Это высшая военная награда, которая может быть вручена гражданскому лицу. К несчастью, секретные службы ИФ запрещают нам вручение подобных наград в торжественной обстановке до тех пор, пока намеченная операция не будет успешно завершена. Но мы хотим, чтобы ты знала, что твои старания увенчались полным успехом.

Когда она прочла письмо второй раз, Доктор Линебери взяла письмо из ее рук.

— Мне даны четкие инструкции — дать тебе прочитать и тут же уничтожить.

Она взяла настольную зажигалку и подожгла кончик письма. Оно ярко вспыхнуло и мгновенно превратилось в пепел.

— Плохие или хорошие новости? — поинтересовалась директор.

— Я продала своего брата, — отрешенно ответила Валентина, — и они заплатили мне за это.

— По-моему, ты слишком все драматизируешь, Валентина.

Валентина молча направилась обратно в класс. Той же ночью Демосфен опубликовал пылкое обличающее обвинение на законы, сдерживающие рост населения. Людям необходимо иметь столько детей, сколько они хотят, а избытки населения следует расселять на других планетах. Это будет способствовать распространению человечества по всей вселенной. Именно тогда никакие катаклизмы, никакие вторжения не сотрут человеческую расу, не уничтожат ее корни. «Самое обидное, унизительное прозвище, — писал Демосфен, — которым можно обозвать ребенка — это Третий».

Тебе посвящается, Эндер, шептала она, сочиняя статью.

Питер расцвел от удовольствия, когда прочитал ее публикацию.

— О, это заставит их сидеть тихо и молча наблюдать. Третий! Позорное прозвище! Да! В тебе оказывается тоже есть уголки злобы.

10. Дракон

— Сейчас?

— Полагаю да.

— Нужен соответствующий приказ, полковник Графф. Армии вряд ли двинуться, если командующий скажет — полагаю время наступать.

— Я не командующий. Я — педагог, учитель маленьких детей.

— Сэр, полковник, я много думал, чтобы сделал, будь на вашем месте, возможно, я просто профан, но тем не менее все срабатывало, срабатывало именно так, как вы того хотели. А последние недели Эндер был даже, даже…

— Счастлив.

— Доволен. У него все хорошо. У него живой, острый ум. Игра проходит прекрасно. У нас еще не было никогда такого юного мальчика, так идеально подходящего на должность командующего. Обычно они достигают подобного уровня в одиннадцать лет, однако, по праву можно сказать, что этот достиг своих высот в девять лет с небольшим.

— Да, да. Минуту назад мне тут пришла в голову мысль и я задумался. А какой тип человека способен залечить раны этого ребенка с тем, чтобы снова окунуть его с головой в борьбу. Эдакая маленькая моральная дилемма. Пожалуйста, проверьте все еще раз, а то я устал.

— Но мы спасаем мир, вы не забыли?

— Позовите его.

— Мы только делаем то, что должны делать, полковник Графф.

— Идите, Андерсон, может вам еще посчастливится увидеть, как лихо он справляется со всеми нашими играми, над которыми мы так долго мучились.

— Это обычные низменные вещи…

— Значит я тоже низменный человек. Идите, майор. Мы оба хорошие подонки, земные отбросы. Мне тоже не терпится увидеть, как он со всем справится. Кроме всего, скоро все, все наши жизни будут зависеть от него. Усекли?

— Вам не следует пользоваться детским жаргоном, вы согласны?

— Зовите его, майор. А я тем временем скопирую список нарядов и расписание дежурств в его файлы и восстановлю его прежнюю систему защиты. Все, что мы проделываем с ним, в конце концов не так уж плохо. Он снова обретет уединение.

— Изоляцию, вы имели в виду.

— Одиночество власти. Зовите же его.

— Да, сэр. Мы будем здесь через пятнадцать минут.

— Прощайте, да сэр, да сэр, да сэр… Я надеюсь у тебя еще будет много веселых минут и времени для безмятежного счастья, Эндер. Возможно это будет последнее беззаботное время в твоей жизни.

Привет, малыш. Твой дорогой дядюшка Графф уже кое-что придумал для тебя.

Эндер уже понял, что произошло с того момента, когда его привели. Почти все знали, что он рано станет командующим. Возможно, не столь рано, но он по-прежнему возглавлял список личных рекордов на протяжении трех лет. Ни у кого не было даже близких результатов. А его вечерние практические занятия превратились в престижный кружок для избранных. Многие мальчики попросту удивлялись, чего еще так долго ждут учителя.

Он гадал, какую армию ему могут предложить. Три командующих ожидали выпуска, среди них была Петра, но он вряд ли мог рассчитывать получить Армию Феникса — еще никому не посчастливилось командовать той армией, где он преуспел.

Андерсон показал ему новую комнату. Среди правил было одно неоспоримое — только командующие имели отдельные комнаты. Он внимательно осмотрел свою новую униформу и скафандр. Осмотрев регалии, он нашел аббревиатуру армии.

Дракон, гласило название. Но в Школе не существовало Армии Дракона.

— Я ничего не слышал об Армии Дракона, — сказал Эндер.

— Потому что на протяжении последних четырех лет в Школе и не было такой Армии. Иногда мы прекращаем давать Армиям имена из-за излишних суеверий. За всю историю Школы Баталий ни одна Армия Дракона не выиграла и трех сражений. Об этом ходило много шуток.

— Тогда почему же вы возродили это название сейчас?

— У нас скопилось слишком много лишней униформы.

Графф уселся за его стол. Он выглядел каким-то обрюзгшим и помятым. Он протянул Эндеру некое подобие крюка — хук, маленькую коробочку — прибор, которым часто пользовались командующие, чтобы перемещаться во время практики в комнатах баталий в тех направлениях, в которых им было нужно. Много раз, проводя вечерние тренировки, Эндер мечтал о таком приборе, вместо необходимости отталкиваться от стен, чтобы оказаться в нужном месте. Но теперь, когда он в совершенстве овладел приемами перемещения в невесомости, у него появился этот прибор.

— Но он будет работать, — предупредил Андерсон, — во время регулярных практических занятий, предусмотренных расписанием.

А так как Эндер уже решил продолжать дополнительные тренировочные занятия, это означало, что его хук будет полезен лишь наполовину. Как они стремятся сделать меня зависимым от этого хука. Зато это объясняет, почему многие командующие никогда не проводят дополнительных практических занятий. Они уже стали рабами хука, и не могут без него обойтись. Едва они привыкают к нему, обнаруживают, что именно в хуке заключается их преимущество, их власть над остальными солдатами, они больше не хотят лишаться такой мощной поддержки. Это как раз то преимущество, какое у меня есть над некоторыми из врагов, думал Эндер.

Приветственная речь Граффа звучала напыщенно и навязчиво. Только в конце в его словах появилось кое-что интересное.

— Мы предприняли кое-что необычное для Армии Дракона. Полагаю, ты не подозревал об этом. Мы сформировали новую армию на основе целого выпуска новобранцев, оставив определенное количество уже опытных солдат. Я думаю, ты будешь доволен качеством своих воинов. Надеюсь, что будешь, потому что мы запрещаем тебе перемещения и обмены гвардейцами.

— Никаких обменов? — спросил Эндер.

Ведь это был единственный способ для командующего подштопать свои слабые места. Все армии держались на обменах.