Предельный квант - Владимир Беленко
— И что теперь делать? — смутился я, испытывая по отношению к парню испанский стыд.
— Да что делать? Дождёмся глубокой ночи, аккуратно запакуем и довезём куда надо. А этого — к Арманту, пусть разбираются там сами, — небрежно бросил Аса.
— Слушай, давно хотел спросить, всё никак не представлялось подходящей возможности. А что это за камни такие, каким образом они так сильно греют воздух и вообще, откуда вы их берёте?
Аса сосредоточился и тоном учителя истории начал неспешный исторический экскурс.
— Их называют солнечными камнями, привозят из земель Суин. Одни говорят, что камни там просто сами появляются в степи, другие — что они с неба падают. В байки ни тех ни других, я, конечно же, не верю. Жители этих земель — люди бесчестные, не следуют пути Ин и любят красочно приврать. Мы вынуждены терпеть с ними бартер, так как камни незаменимы в хозяйстве, но на этом прохладные отношения с суинцами и заканчиваются. Камни у нас появились оборотов пятнадцать назад. Раньше, в моём детстве, готовили в печах, собранных из кирпича. А потом, когда солнечных камней стало хватать на всех, старейшины Эльтаина запретили разведение огня.
— Почему запретили? — удивился я.
— Плохие ассоциации. Дым и пепел — признаки стирания. Для нас разведение огня — кощунство. Раньше его использовали неохотно и лишь по необходимости. Но, найдя более чистый способ, сразу же ввели запрет.
— А как же обжигание камня, ковка, и прочее? — с интересом спросил я.
— Этим занимаются в других поселениях. Как ты уже успел заметить, в долине практикуется чёткое территориальное разделение труда. Обжигают камень и производят кирпичи, а также прочие изделия из породы — в Глотаине. Железо куют в Мэтаине. Мы же — земледельцы и можем обойтись без огня. Разве что, используем свечи, но они не дымят и не оставляют пепла, поэтому не запрещены.
— Теперь более-менее ясно, — я вспомнил, как Аса яростно тушил костерок в мой первый день пребывания в Эльтаине. — Ты говорил, что этот парень хочет стать посвящённым, но при этом суинцы не следуют пути Ин. Как это?
— В основном не следуют, некоторые всё-таки прозревают и, выполняя вот такие задания, становятся посвящёнными и перебираются в одно из поселений Таин. Мне именно поэтому по-человечески жаль паренька. Он движется в правильном направлении, но пока ещё зеленоват. И сегодня ему не видать посвящения. Но Армант — человек рассудительный и доброй души. Я уверен, что ему дадут ещё одно испытание и в этот раз всё получится.
«Армант — человек доброй души. Да уж», — я поморщился. Тут мне пришла в голову мысль.
— Слушай, а ты сам — уже посвящённый?
— Да, меня приняли восемнадцать оборотов назад, как раз в его возрасте, — Аса кивнул в сторону парня, который так и стоял, взявшись за голову, с ужасом рассматривая догорающие угли, бывшие ранее повозкой.
— А какое у тебя было испытание?
— Не самые приятные воспоминания, — поморщился Аса. Давай как-нибудь в другой раз.
— В другой, так в другой, — пробурчал я.
Сколько уже его знаю, а загадок только прибавляется.
— Ладно, давай здесь приберёмся. Бегом за водой, — кивнул я пареньку, который на мгновение застыл, а потом, наконец, сообразил, что обращаются именно к нему, и ринулся к ближайшему колодцу.
— Погоди, — бросил я ему вслед, — Как тебя звать-то?
— Рина, — звонко отозвался тот и скрылся за высаженными по окружности розовыми кустами.
Элеосин и Армант брели по узкой тропинке, петляющей между яблоневыми деревьями личной посадки семьи главы.
— Ты что-то хотел мне рассказать? — Показал Элеосин едва уловимый набор жестов.
— Да, господин, — ответил Армант, смотря в пространство перед собой.
— Я слушаю, — глава пригласил собеседника продолжать, умиротворённо вдыхая ароматный вечерний воздух.
— Смотрящие за лесом докладывают обо всё больших изменениях у восточного утёса. Поражённые деревья уже добрались до опушки на его вершине. Скоро туда придёт ничто, а изменения перекинутся в долину. Доберутся до наших садов. Тьма надвигается, мой господин. Моё сердце обливается кровью. Подарите совет. — Армант склонил голову.
Они двигались ещё около минуты, после чего Элеосин коротко ответил:
— Ты не нуждаешься в совете, мой друг. Ты нуждаешься в принятии должного.
— Господин, я знаю Путь и уважаю его принятие. Но как я могу смотреть на то, как мир, наш мир, уходит в небытие? Наш мир, который бережно хранили предки десятки тысяч лет. Наш мир, в котором исчезнут такие, как вы, великие! И никогда, ни в одном из новых миров не прозвучит песнь Собрания. Неужели всё это ничего не стоит? — на его глазах проступили слёзы. — Мы уже продумали, что за двадцать дней сможем собрать всё необходимое, погрузиться в повозки и перебраться в окрестности Ватаина. Разобьём шатры и начнём потихоньку строиться.
Элеосин посмотрел на Арманта с искренней отеческой любовью и медленно, подчёркивая каждый жест, ответил:
— Мы остаёмся. Это единственное верное решение.
Он на несколько секунд задумался:
— Твой путь не лёгок, но тем и важен. Познавшему Ин с таким большим сердцем, как у тебя, — особенно тяжело смириться с неизбежным, но необходимым. Не воспринимай открытость сердца как слабость. В этом твоя главная сила. А не в силе духа. Верь Пути, я точно знаю, что в новых мирах будет звучать Песнь. И Песнь не куколки, но бабочки.
— Спасибо, учитель, — Армант, вздохнув, закрыл глаза, — Снова мне не хватает веры и сложно убеждать себя в необходимости неизбежного, кажется, что обманываю самого себя. Разумом я понимаю, что это верное решение, но сердце болит за наш народ. А ваши слова, как и всегда, смиряют и успокаивают.
— Смотрящие же этой ночью идут на сбор? — уточнил Элеосин.
— Да, запасы подходят к концу.
— Сходи с ними и прихвати Ивана.
— Ивана? — Армант взглянул на главу вопросительно, не скрывая кислой мины.
— Да. И не смотри на меня так. Он не имеет отношения к ускорению стирания. Скорее, даже наоборот. Я чувствую в нём искру связи с полем. Присмотритесь к друг другу, — рассудительно ответил Элеосин.
Набежавший ветер сорвал запоздавшие лепестки цветов с
