Предельный квант - Владимир Беленко

— В общем, выскочил из леса один оборванец. Представился Синой. Весь такой раздражённый и помятый. Говорит, вы его выгнали из Эльтаина.

— Ага, выгнали его! — написал Аса, поморщившись, — Приставал ко всем с глупыми теориями, а потом сам в лес сбежал к диким.

— То есть сам сбежал, интересненько. А кто такие дикие?

— Да живут в лесу небольшими группами в грязных лачугах, питаются тем, что под руку попадётся. Считают себя свободным прозревшим народом. А сами разговаривают вслух по пустякам и плюют на традиции Ин. В общем, мерзость не только снаружи, но и внутри, — написал Аса, скривившись, будто откусил здоровый кусок лимона.

— Ясно, — задумчиво констатировал я, — скажи, а что такое стирание? Я постоянно слышу это слово, но сначала думал, что это какая-то метафора в рамках духовного развития. Но сейчас склоняюсь к мысли, что это вполне реальный процесс.

Аса разломил пшеничную лепёшку, и, протянув мне половину, начеркал:

— И да, и нет. Понимаешь, — продолжил он задумчиво, — наш материальный мир не существует сам по себе, он неразрывно связан с информационным полем Ин. И стирание в информационном поле не проходит бесследно для нашей долины. Да, процесс стирания реален, и ты его уже наблюдал на восточном утёсе.

Я кивнул, вспомнив дым и треугольный лес.

— Но причина именно в изменениях информационного поля. Это как широкая река со множеством притоков и источников. Если один из них пересохнет, — на реке это никак не отразится. Но если иссякнут все — река станет мельче и со временем полностью пересохнет. Так и здесь, в Таин.

Я очередной раз подивился тому, как Аса иногда тщательно, подробно и совсем не по-деревенски рассказывает о здешнем мире. Получив каплю ответов, я начал перебирать в голове море оставшихся вопросов и вздохнул.

— Спасибо, Аса, — искренне поблагодарил я, — Вроде как стало немного понятнее, но ещё столько всего предстоит узнать…

— Тиа ма Ин, — ухмыльнувшись, произнёс вслух Аса, что означало один из здешних духовных постулатов, нечто вроде: «Младенец, перед тобой целый новый мир, познай его душу».

Сегодня я показывал Асе как делать кабачковое рагу. Камень за моим домом из просто камня-печки превратился в хорошо обставленную кухню. Мы протянули над ним железный прут, закреплённый с двух сторон основательно вкопанными в землю держателями. На пруте висел котелок, любезно предоставленный тётей Анн, пожилой женщиной, которая в первый день моего пребывания в Эльтаине принесла поднос с ингредиентами. В котелке кипело варево из кабачков, лука, моркови и картошки.

— Помидоров побольше режь, — наставнически показал я жестами. Здешний язык тела, неуловимый ранее, пришлось изучить во всех деталях, так как он являлся основным. И в этом мне осознал неоценимую помощь Като.

— Слушаюсь, — отрапортовал Аса, тщательно нарезая овощи на импровизированном столике из пяти грубо склоченных сосновых брёвен.

Через час кушанье было готово, разнося вокруг заманчивый аромат свежих тушёных овощей, щедро приправленных фирменной хвойной приправой от тётушки Анн.

Мы синхронно оторвались от своих тарелок и так же синхронно выдохнули, откинувшись на спинки плетёных кресел. С улыбкой посмотрели друг на друга.

— Тот, кто придумал рецепт, воистину, следует Пути Ин, — с довольным и сытым выражением лица заявил Аса.

«Ага, следует пути Ин», — Ухмыльнулся я про себя.

Работая в офисе круглые сутки, готовил только яичницу по субботам и, изредка, вот такое рагу собственного сочинения. Всё остальное заменяла доставка готовой еды.

Совместные трапезы стали у нас еженедельной традицией. Мы договорились, что каждый выходной будем показывать друг другу по одному блюду своей кухни. Правда, до этого дня, показывал исключительно Аса, а я лишь уплетал их за обе щеки.

— Можно личный вопрос, — осторожно поинтересовался я.

— Давай, — благодушно ответил Аса, прикрыв глаза.

— Ты сирота?

— Нет, мой отец с матерью живут здесь, в Эльтаине.

— А почему они у тебя никогда не бывают? — удивился я.

— Не до меня, много дел. И давай больше об этом не будем, хорошо? — быстро завершил разговор Аса.

— Не буду, — я понял руки сдаваясь. Тема была явно для моего друга скользкая. И я решил перевести разговор.

— Расскажи, пожалуйста, почему некоторые в посёлке ходят в простых рубахах, а некоторые — в кимоно. И ещё, насколько я понял, каждый из цветов кимоно что-то означает. Если я задаю какие-то непозволительные вопросы — дай знать сразу, перестану.

— Да нет здесь никакого секрета, — начал спокойно рассказывать Аса, — в серых рубахах ходят простые работники, дети и другие непосвящённые. Ещё их называют не познавшими. В кимоно — только познавшие Ин или, по-другому, — посвящённые. Цвет определяет эмоциональный посыл человека. Изумрудный — цвет единения с природой, — открытость и умиротворение. Ультрамариновый — цвет спокойного моря, уверенность, сила и мирная непоколебимость. Тёмно-синий — цвет разбушевавшийся стихии, демонстрация опасности, взволнованности и гнева. Чёрный — цвет пустоты, символ власти и следования пути Ин. Серый — цвет покорности и готовности служить.

В голове цепочкой рваных кадров промелькнули Армант: сначала в ультрамариновом кимоно, потом в синем; Аса — в изумрудном; Элеосин в черном и я в сером. Последнее особенно улыбнуло.

— Понятно, — хмыкнул я, — Мог бы и сам догадаться. А скажи, почему меня допустили на Собрание в кимоно в тот раз? Куда мне до познания пути Ин, я сейчас даже не представляю, что это такое.

— Вопрос сложный, честно говоря, я и сам не понимаю. Насколько мне известно, Элеосин сказал, что так будет лучше и для тебя, и для всего посёлка. Армант был категорически против, но слово главы у нас — закон.

— Интересно, — задумался я, откинувшись на стуле, рассматривая сиреневые облака и начавший темнеть западный холм.

Я уже начал дремать, как со стороны дороги послышался грохот и чьё-то оханье. Мы с Асой выбежали к источнику звука и удивлённо переглянулись. На дороге стояла повозка, гружёная чем-то объёмным и тяжелым, судя по глубоко врезавшимся в землю колёсам. Это крупное нечто было покрыто белой плотной тканью. Из-под ткани вырывались языки пламени. Рядом с повозкой стоял растерянный паренёк лет пятнадцати со всклокоченными волосами и держался обеими руками за голову. Пламя начало охватывать всю повозку, ткань стала плавиться, поглощенная вонючим чёрным дымом. И уже через минуту перед нами вместо повозки среди краснеющих угольков стояли два белых камня-печки, покрытых сажей.

— Достанется ему, — хмуро заметил Аса, сочувственно глядя на паренька, — Хорошо, хоть лошадь догадался отвязать.

— Что это было вообще? — с вытаращенными глазами выговорил я.

— Несоблюдение техники безопасности, так у вас на Земле говорят, — усмехнулся Аса, — Во-первых, камни нужно загружать в телегу только