Вместе - Дэйв Эггерс
Не исключено, что я схожу с ума, подумала Дилейни.
Все утро она слышала, как Уэс топает по дому, явно намеренно, желая обозначить свое присутствие, но не желая стучать в ее дверь. Однако в итоге все же постучал и заглянул в комнату.
– Мне конец, – сказала она.
– Овца выжила? – спросил он.
Дилейни пожала плечами. Накануне вечером она вкратце рассказала Уэсу о поездке, о жалобах и о том, как автобус въехал в овцу. Животное, доселе безымянное и предназначенное на котлеты, отвезли в ветеринарную клинику и нарекли Афиной. Кто-то из “совместных” установил там камеру, и все несчастные, что оказались в автобусе-убийце, наблюдали за ней, молясь и надеясь на благополучный исход. Афина получала всю возможную помощь, но после удара пятнадцатитонным автобусом на скорости сорок миль в час шансы ее были невелики.
– Мне так грустно, что я не успел познакомиться с ней, – вздохнул Уэс.
– Умоляю!
– Мне кажется, она была замечательной овцой.
– Отвали!
Уэс исчез, но тут же появился вновь – с конвертом.
– Тебе вчера пришло еще письмо, – сказал он и бросил конверт на кровать.
Письмо, конечно же, было от Агарвал. Дилейни колебалась, гадая, хватит ли у нее духу прочесть его. Однако все же вскрыла конверт, надеясь, что слова Агарвал придадут ей новых сил – пусть даже это будут упреки.
Дорогая Дилейни!
Мне нечего терять, поэтому буду говорить все, что приходит мне в голову. Много лет я безуспешно пыталась ввести в обиход слово “техноконформизм”. Но, видимо, такое происходит только само по себе и нельзя внедрить слово в лексикон искусственно. Понимаешь, мои подростковые годы пришлись на 1980-е. Мы были настолько комично антиавторитарны, антикорпоративны и антиконформны, что я помню, как меня приводил в бешенство даже местный продуктовый магазин.
Ваше поколение было самым конформистским в истории, но те, что приходят за вами, становятся еще большими конформистами. Мне не нравится об этом говорить. Но подумай. Все вы владеете одной и той же моделью телефона. Вы радостно предоставляете свои персональные данные самой монополистической и жадной корпорации в истории. Вы, ваше поколение, постоянно стараетесь демонстрировать эмпатию, интеллект и политическую активность. Вы бойкотируете компании (и людей) за самые мелкие прегрешения. Но для этой компании – компании, где ты теперь работаешь, компании, которая имеет самые мощные возможности контролировать все, что мы знаем, покупаем и делаем, компании, которая добилась самой большой и пугающей концентрации власти и богатства в человеческой истории, – ты почему-то делаешь исключение. Мне этого никак не понять.
Твоя
Агарвал
От письма Дилейни стало только хуже. Она забралась под одеяло и накрыла голову подушкой. Пискнул телефон – она забыла его отключить. Предупреждение, что она еще не заполнила ИУЛО (Исследование Удовлетворенности Личным Общением) для всех пассажиров автобуса; все они, конечно же, уже выставили свои оценки ей. Она не стала на них смотреть, засунула телефон под матрас и не вылезала из кровати до понедельника, изредка просыпаясь и снова засыпая с одним и тем же чувством тупого отчаяния.
***
Алессандро сказал, что ему жаль, что она покидает “СутьСюжета”. Она пробыла здесь две недели, работая преимущественно над исследованием шуток в кинокомедиях – какое количество идеально, а какое уже чересчур (54 и 77). Дилейни сказала, что ей тоже жаль уходить.
– Но я рад, что ты уходишь недалеко, – добавил Алессандро. – “Отслеживание движений глаз” тесно связано с нашей работой в “СутиСюжета”, как ты, наверное, понимаешь. Возможно, если тебе понравится то, чем занимается команда Эрика, ты в итоге останешься на нашей стороне кампуса. Нам нужны такие, как ты.
Когда он произнес последнюю фразу, на его лице внезапно отразилась паника. Слова “такие, как ты” повисли в воздухе, пока он и Дилейни осмысляли их на предмет оскорбительности. Что-то в них было не так, и Дилейни понимала его испуг. Но через несколько секунд, завершив проверку, они убедились, что все в порядке, и Алессандро – который явно успел живо представить себе позорное увольнение и вечное клеймо на своем лбу – расслабился.
Он сопроводил Дилейни к новому месту работы, где их встретил очень высокий мужчина с огромной бородой, похожей на гирлянду из черного лишайника.
– Эрик, – представился он и пристально посмотрел на Дилейни. – Рид? – спросил он и показал на себя: – Льюис и Кларк.
Дилейни понятия не имела, о чем он.
– Гуманитарные школы Северо-Запада! – пояснил Эрик и до того надсадно расхохотался, будто всю жизнь заставлял себя смеяться и его легкие с трудом это выдерживали.
Ее удивило, как много “совместных”, оказывается, идентифицируют себя с учебными заведениями и пытаются через них найти точки соприкосновения друг с другом.
Эрик повернулся к Алессандро:
– Просто уточняю: требуется соглашение о неразглашении?
– Да, – подтвердил Алессандро. – Я вернусь в десять. И не забудь, что в полдень праздник Бейли. Так что у тебя полчаса.
После смерти Бейли мероприятия в его честь следовали одно за другим, но сегодня весь кампус должен был собраться на Ромашке для масштабного праздника.
– Понял, – сказал Эрик.
Это был самый высокий человек из всех, кого Дилейни видела в кампусе “Вместе”, – и, возможно, самый высокий из всех, кого она вообще видела вблизи. Она посчитала, что в нем наверняка футов семь. Из-за лишайниковой бороды он почему-то казался еще выше.
– Шесть футов десять дюймов, – сказал он, словно читая ее мысли. – Ты не посмотрела заранее?
Дилейни нервно хихикнула, ощутив прилив благодарности к Эрику за то, что он не носит легинсы. Может быть, для людей его роста существуют особые правила? Она последовала за ним в комнату, где синеватое освещение давали лишь включенные мониторы.
– Садись, – сказал Эрик, показывая на эргономичное кресло перед стандартным экраном, сел рядом и протянул ей какую-то человеческую версию лошадиных шор. – Знаешь, что это?
Дилейни с удивлением обнаружила, что когда он сидит, его голова оказывается на одном уровне с ее. Наверное, он такой высокий за счет длинных ног, решила она, и тут в нос ударил резкий кисловатый запах. Она даже слегка улыбнулась, подумав, что из всех вещей, с которыми “Вместе” пытается бороться, эта – запах человеческого тела – пока ему не поддалась. Такого приложения не существовало.
– Надень, пожалуйста, – попросил Эрик.
Она надела устройство на голову и поняла, что оно действительно работает как шоры, ограничивая периферическое зрение.
Она не увидела возвращения Алессандро, но почувствовала
