Вместе - Дэйв Эггерс
– С нами все будет в порядке? – спросила молоденькая девушка, широко раскрыв глаза от ужаса и медленно отступая к автобусу.
– Ребята, все будет отлично, – попытался успокоить всех рейнджер Мэтт. – Вы здесь не одни. Смотрите, никто не боится. – Он повел руками направо и налево, где стояли другие люди, которых, кажется, никто из “совместных” до сих пор не замечал.
– Зачем нам подходить так близко? – спросил один из экскурсантов.
– Тут надо установить более конкретные границы, – заметил другой.
– Вы можете находиться где угодно, – сказал рейнджер Мэтт, ободряюще улыбаясь, – только не заходите на сам пляж.
Дилейни была уверена, что он понял, что за группа к нему приехала, и специально выбрал иронически-веселый тон.
Сил хмыкнул:
– Мне кажется, это вторжение в их…
– Личное пространство? – подхватил рейнджер Мэтт, подавляя улыбку. – Да, я догадываюсь, что вас это сильно волнует. – И, как будто точно зная, в какие неприятности собирается влезть, ехидно продолжил: – Хочет кто-нибудь узнать, что именно тут происходит?
Приподнялось несколько робких рук. Дилейни подняла обе, и повыше, пытаясь привлечь внимание Мэтта и показать, что она – руководитель группы и заодно с ним. Он не уловил намека.
– Ну хорошо. – Он резко хлопнул в ладоши, напугав всех. – Здесь вы можете видеть примерно сорок взрослых самцов морских слонов. А также около двадцати взрослых самок. Малыши родились в последние пять-шесть недель. Все это время матери кормили их, но теперь начали возвращаться в океан. Они оставляют детенышей тут, на пляже, чтобы те сами нашли путь к воде, научились плавать, добывать себе пищу и выживать. Многие не выживут.
– Как это – не выживут?! – потрясенно воскликнул Сил, успевший густо намазаться кремом.
– Ну так, – пожал плечами рейнджер Мэтт. – Иногда погибает до трех четвертей приплода. Некоторых съедают акулы. Некоторые тонут. Некоторые умирают от голода. Кто-то может умереть прямо здесь, на пляже.
– О боже! – тихо произнес кто-то.
Экскурсантов охватила паника. Четверо из них уже бежали к автобусу. Еще шестеро кинулись следом – оказать бедолагам поддержку.
– Помнится, в девяносто восьмом, – продолжал рейнджер Мэтт, – из-за Эль-Ниньо[21] примерно восемьдесят пять процентов щенков утонули прежде, чем научились плавать…
Раздались стоны и всхлипы. Еще больше “совместных” ретировалось в автобус, не желая слушать, о каких еще ужасах будет рассказывать рейнджер Мэтт. Среди примерно пятнадцати оставшихся одно лицо, полускрытое большими солнцезащитными очками и мягкой охотничьей шляпой, показалось Дилейни смутно знакомым.
– Ханс-Георг? – спросила она. Она и понятия не имела, что он тоже был в автобусе.
– Дилейни! – отозвался он, горячо пожал ей руку и заговорил со своим очаровательным немецким акцентом: – Это поразительно, просто поразительно! Никогда такого не видел! Только посмотри на них! Как они катаются, и играют, и… как это? Мычат?
– Ага, мычат.
Дилейни была очень рада, что кому-то еще это нравится, что кто-то видит это теми же глазами, что и она. Телефон звякнул. Это был дот от ее родителей. В последнее время они – точнее, программа в их телефонах – присылали несколько десятков таких сообщений в день. “Думаем о тебе!” Буквы разлетались на экране веером маленьких фейерверков. Она снова посмотрела на Ханса-Георга, мечтая убежать с ним в близлежащие холмы.
– Огромное спасибо тебе за то, что привезла меня, всех нас, сюда, – сказал он. – Я никогда этого не забуду. – С этими словами он отошел от нее и направился к пляжу, заложив руки за спину, как будто бродил по музею. Казалось, что он молча общается с песком, океаном, тюленями, ветром и солнцем, совершенно открыто и бесстрашно наслаждаясь дикой природой.
Несколько наиболее смелых и любопытных “совместных” фотографировали, смотрели в бинокль Мэтта и задавали вопросы, но остальные как будто не понимали, что вообще здесь делают. Те, кто все же не стал возвращаться в автобус, немножко поснимали тюленей и себя на фоне тюленей, сделали Попай-селфи с тюленями и несколько групповых фото в различных позах и с различными фильтрами. На это ушло минут восемь-десять, после чего им стало совершенно нечем заняться. Двое пошли в инфоцентр, один – в туалет. Никто не покинул пределы парковки. За исключением тех немногих, кто продолжал задавать вопросы рейнджеру Мэтту, никто не хотел узнать больше о тюленях, ради которых они полтора часа ехали к океану, и участники экскурсии стали один за другим возвращаться с солнечного и ветреного пляжа в прохладу и полутьму автобуса, в замешательстве делясь впечатлениями через телефоны. В основном они возмущались рейнджером Мэттом, который рассказывал им вещи, которые они не были готовы слышать, и Дилейни, которая подвергла их испытанию общением с рейнджером Мэттом, а также песком, и солнцем, и ветром, и огромными дикими существами, к чему они также не были готовы.
Спустя двадцать пять минут у берега остались только Ханс-Георг и еще парочка “совместных”. Остальные кисли в автобусе, так что Дилейни зашла в инфоцентр, нашла там водителя, который покупал книги для своих детей, и попросила его вернуться. К сэндвичам никто не притронулся. Ни у кого не было времени достать их из багажного отсека.
По дороге домой начались жалобы, как подписанные, так и анонимные, но все – в апокалиптическом тоне. Молодая женщина, которая была шокирована тем, что самки морских слонов бросают своих детенышей, рассказала, что ее подругу тоже бросила мать. Если бы она знала заранее, что столкнется на экскурсии с таким – сначала с несчастными животными Петалумы, а потом с этим жестокосердным рейнджером, который так радостно рассказывал про преступления млекопитающих матерей, – то ни за что бы не поехала. Пытаться затоптать угли ее красноречия было бесполезно, а остальные только подливали масла в огонь. “Это как минимум просто неприемлемо”, – написала одна участница, явно считая свое мнение очень взвешенным. “Немыслимая жестокость”, – подхватила другая. Вскоре кто-то заявил, что стоит вообще запретить “ЗнакоМы”. И экскурсии на природу. И рейнджеров. И парковки. Что-то в парковках вывело возмущение “совместных” на новый уровень, и вой достиг невиданных масштабов. Мир был полон жестокости и преступлений, и парковки почему-то оказались в центре самых худших из них. Автобус затопили рыдания и утешения-без-прикосновений. “С меня хватит”, – написал один из экскурсантов. “Больше никогда – значит больше никогда”, – написал другой.
А потом автобус сбил овцу.
22
Тринадцать способов смотреть
В воскресенье Дилейни была предоставлена самой себе, поэтому валялась в постели, пока до нее не добрался солнечный луч. В одиннадцать она села и с час смотрела в окно, где изредка мелькали чайки. Она вспомнила сон, приснившийся под утро.
Беременная Мэй Холланд сидела
