Вместе - Дэйв Эггерс
– Лучшее – это всегда лучшее, – заявил он, и все согласились.
Для поездки, которая должна была занять около полутора часов, Дилейни подготовила плейлист с веселой музыкой, который включила, как только они выехали из ворот “Вместе”. Первым треком была песня Отиса Реддинга, и тут же ей на телефон пришло сообщение: “Он ненавидел женщин!” – и ссылка на анонимную и бездоказательную публикацию, где утверждалось, что он плохо поступил с бывшей возлюбленной, которую встретил после выхода своего хита “Причал в заливе”. “Спасибо, подняла настроение с утра пораньше!” – продолжал автор сообщения, намекая, что Дилейни испортила ему день своей поддержкой мизогинии. Дилейни включила следующую песню, “На пляж” Ланы Дель Рей, но быстро поняла, что риск слишком велик, и перемотала на третью. Ей оказалась “Идем дальше” Маппетов, незнакомая большинству пассажиров, так что в течение трех минут, пока она шла, никто не возмущался, хотя некоторые пытались найти признаки причастности этой песни к явному или тайному злу. Нила Даймонда она пропустила сразу, решив, что любой исполнитель еврейского происхождения будет выглядеть сомнительно в свете ее промаха с израильскими сэндвичами, затем промотала шестой и седьмой треки (из “Триллера” Майкла Джексона), задумалась ненадолго над “Будь моей крошкой” группы The Ronettes, но вовремя вспомнила про Фила Спектора[20] и, наконец, остановилась на композиции молодого рэпера из Ганы, которого открыла для себя недавно. Но и его первая песня быстро пала под огнем возмущения – оказывается, еще подростком он позволил себе шутку на грани приличия о своей учительнице математики, – так что Дилейни выключила музыку и предоставила всем возможность на восемьдесят одну минуту погрузиться в звуки из персональных наушников и безопасное одиночество.
Когда они доехали до округлых зеленых холмов Петалумы и увидели пасущихся на них лошадей и овец, стайку гусей в пруду и толкущихся за кривым заборчиком коров, Дилейни ощутила гордость. Она была не отсюда родом, но выросла в похожем месте и гордилась тем, что и в ее родном штате, и в штате, который стал для нее домом, среди всеобщей строительной лихорадки и искушений миллиардными заработками все же сохранились вольные пастбища. “Мы уже на финишной прямой, – подумала она, – отсюда и до конца маршрута нас ждет лишь красота природы, а когда доберемся до удивительного творения эволюции, мне останется лишь отойти в сторонку”.
Ее телефон звякнул; опять посыпались сообщения от участников. “Для вегана это все равно что Холокост”. “Не знал, что по пути мы будем наблюдать издевательства над животными”. Дилейни пыталась придумать ответы, но сообщения лились сплошным потоком, без пауз. “Для меня это Долина Триггера”. Дилейни оглянулась на пассажиров и увидела, как одна женщина утешает другую, обе старательно отводили глаза от вида за окном. “Совместного” по имени Сил тошнило в туалете. “Уже двоим плохо”, – писал Сил (из туалета). “Пусть водитель едет помедленнее”, – поддержал его другой пассажир. Третьему пришла в голову альтернативная мысль: “Может быть, лучше побыстрее миновать эту скотобойню?”
Они проехали Петалуму, но Дилейни знала, что впереди еще много ферм. “Дальше только молочные фермы!” – написала она, но это никого не утешило. “Ты бы согласилась, чтоб тебя доили?” – спросил кто-то. “Я не пью молока, у меня непопулярность лактозы”, – написала Дилейни, надеясь, что попытка пошутить поможет, но без толку. “Ужасно, бедных коров весь день дергают за соски, чтобы люди могли пить то, что для них не предназначено”. Дилейни снова посмотрела на пассажиров, надеясь найти понимание хоть в ком-то, но все глаза были опущены в экраны, пальцы набирали текст, так что ей осталось только считать минуты до окончания поездки.
Плайя 36, как и большая часть калифорнийского побережья, была относительно легкодоступным, но при этом практически нетронутым уголком природы. Автобус припарковался на присыпанной песком площадке рядом с деревянным инфоцентром, а дальше, буквально в сорока футах, сотня морских слонов – самок, самцов и детенышей – валялась на пляже, греясь в солнечных лучах и издавая трубные звуки. Лазурное небо было усеяно мелкими пушистыми облачками. Позади расстилались серовато-зеленые холмы, слева и справа вздымались скалы, а перед ними был пляж с огромными зверями, неимоверно уродливыми и такими беззащитными на вид.
Дилейни стояла у двери автобуса, выпуская пассажиров и думая, что все жалобы на неправильную музыку, эксплуатацию коров и даже израильские сэндвичи должны испариться при виде этого чуда природы. Телефон звякнул. “Тут очень много песка”. Она огляделась. Кто это написал? “Я забыл намазаться солнцезащитным кремом”. Это было от Сила, который двадцать минут назад страдал в туалете автобуса. “Я тоже, – написал еще один «совместный». – Пойду обратно в автобус и не выйду, пока не намажусь”. – “Надеюсь, мы не успели заработать рак кожи”, – отвечал Сил.
Дилейни повела остальных экскурсантов к русоволосому рейнджеру, у которого на бейдже значилось имя Мэтт Коуди. Это был мужчина средних лет, розовощекий, темноглазый и ничем особо не примечательный, в зеленых брюках, зеленой куртке и зеленой шляпе. Солнечных очков он не носил. Его лицо и фигура создавали впечатление спокойствия и добродушия. Широко улыбаясь, он приветливо посмотрел на группу, как будто рассчитывая по-настоящему насладиться общением с экскурсантами.
– Большая группа! – сказал он. – Что ж, рад вас приветствовать. Я Мэтт Коуди, или рейнджер Мэтт, если хотите официально. Вы находитесь в фантастическом…
– Это они? – перебила его одна из “совместных”, состроив жуткую гримасу.
– Да. Вы увидите, как…
– И что, тут нет никакого… э-э-э… барьера? Они не опасны? – спросил другой экскурсант, пятясь назад.
Третья, глядя в телефон, сообщила:
– Тут написано, что они могут преодолеть тридцать футов за десять секунд.
Группа обеспокоенно зашушукалась. За исключением нескольких оранжевых конусов, на пляже действительно не было никакого барьера между людьми и морскими слонами, большинство
