Шлимазл - Гульнара Черепашка
А может, проверить реакцию. Может, он, Стефан, давно под колпаком у властей — с момента появления Сары. И теперь... что — смотрят, будет ли отверчиваться?
Если сам сознается во всем — значит, не слишком замазан, и не особенно много знает. А станет запираться — ему точно известна вся подноготная! Вот эту подноготную из него и станут вытряхивать всеми доступными средствами. Или это — проверка его готовности к сотрудничеству?
— Да, — протянул Итамар. — Как все-таки считаете, что с ними сделалось — с вашими бывшими соседками?
— Хотел бы я знать, — отозвался Стефан. — Мы говорим о внешнем мире. Но до него тоже следовало добраться. Тогда, шесть лет назад. Они же были совсем мелкие девчонки — Саре едва исполнилось четырнадцать. Рахили — не успело миновать тринадцати.
— Возраст не помешал вам посвататься к Саре.
— Я боялся, что девочка повторит судьбу сестры. Я ведь тогда ждал, чтобы Соль подросла. А ей пришлось выйти замуж в пятнадцать! Так вот — где гарантия, что девчонки сумели пройти через изнанку? — Стефан вернулся к прежней теме. — Что они нашли дорогу к большому городу? Тем более, выход в него. Это у нас выходы на вторую изнанку регулярно используются. А там, — он выразительно пожал плечами. — Может, трупы их все эти шесть лет висят где-нибудь в изнанке и сохнут... или вообще — напоролись девочки на какой-нибудь кабель с поврежденной изоляцией. Вот, как я сегодня.
Не-а, не собирается он каяться. Может, стоило бы?
Хотя нет. Сознается в том, что видел Сару еще в эр-гетто — и его точно закроют. И злиться на свою сегодняшнюю выходку смысла нет. Если дело в появлении Сары — сидеть смирно не помогло бы.
— С чего вы вдруг вспомнили девочек? Считаете, одна из них могла выжить и объявиться в эр-гетто?
— Да кто их знает, — поморщился Итамар. — Нам присылают ориентировки снаружи. Мы проверяем. Давно такого не было!
Экие новости. Уж если личико Сары прислали снаружи — она влезла во что-то серьезное. И за ее приятелями идет настоящая охота. Кто бы ни был этот Кантимир — жандармерия снаружи им плотно интересуется.
— Что ж, — жандарм поднялся на ноги. — Повидать вас я повидал. Рад был увидеть и узнать о ваших делах лично от вас!
Стефан тоже поднялся. Распрощавшись с гостем, вернулся на свое место. Любопытно — что привело к нему старого знакомого. Интерес, искреннее дружеское участие или что-то большее? Разговор окончился ничем.
Что странно — такие беседы должны закономерно оканчиваться арестами.
Значит ли это, что он тоже под колпаком? Надо перезвонить Саре, — решил Стефан. Она должна знать, что ею интересуются жандармы гетто! Что ее визит на его старую квартиру не является для властей тайной. И что ориентировку на нее прислали из внешнего города. Что уж она станет делать с этой информацией — ее дело.
*** ***
Давно уже пора было идти домой — но Стефан все сидел, невидяще уставившись перед собой. Появление старого знакомого всколыхнуло воспоминания.
Воспоминания, которые он старательно давил долгие годы.
Для своих пятнадцати Соль выглядела совсем девчонкой. Мелкая, тощая, почти без груди, с резкими угловатыми чертами лица. Да она вся была угловатая и нескладная.
Стефан сам не помнил, когда ему зашла в голову мысль, что они могли бы пожениться — разумеется, после того, как Соль немного подрастет. Возможно, идея эта появилась уже после того, как ее едва не силой выпихнули замуж. В том, что это произошло против ее воли, Стефан не сомневался. Да Соль не раз впоследствии говорила ему об этом!
А кто-то из приятелей в бригаде прямо заявил — меньше надо было хлопать варежкой, а хватать девчонку и тащить в синагогу. Сам виноват, что перехватили.
Но какая женитьба — ему девятнадцать, и он отучился лишь два года в местном колледже. Из четырех. Ей — вовсе пятнадцать.
Правильным было бы выждать еще года три-четыре. Стефану в страшном сне не приснилось бы, что этих трех-четрех лет у них попросту нет.
Соль приходила на все вечера, что он организовывал. Талантливую девчонку обожали все. Изредка она пыталась привести своих младших сестренок-погодок восьми и девяти лет. И, если Рахиль с любопытством относилась к таким посиделкам, то Сара была истинной занозой в известном месте. Ее острого язычка опасались все — нелестную характеристику мог получить каждый.
Стефана в те времена Сара тоже не воспринимала. Презрительно фырчала, поминая набившее оскомину прозвище.
Ради Соль он терпел выходки мелкой язвы. И та прекрасно понимала это, не упускала случая отпустить едкую шуточку.
«Мужчины любят глазами, женщины — ушами, — изрекла когда-то Сара с глубокомысленным видом, между двумя песнями старшей сестры. — И наш шлимазл — тоже ушами. Он точно мужчина?»
В смущение она тогда повергла всех присутствующих. Помнится, обстановку тогда разрядил Итамар, принужденно расхохотавшись и громогласно выразив заочные соболезнования будущему супругу языкастой девчонки.
Пожалуй, он, Стефан, и правда был влюблен. Чем еще объяснить то, что он продолжал безропотно впускать мелкую заразу в свою квартиру на посиделки!
И влюбился он действительно в пение соседки...
*** ***
— У тебя красивый голос, — кажется, это было первое, что он вообще сказал ей.
Они тогда столкнулись на лестничной клетке.
— Спасибо, — Суламифь улыбнулась и тут же смутилась. — Ты — первый, кто не сказал мне, что с такими привычками я аккурат попаду в кабак.
Стефана покоробило.
— Почему же сразу в кабак?
— А куда? — она скривилась, дернула плечами. — Пою... это же несерьезно! Поют только продажные девки в кабаках, — и нахмурилась.
Оглянулась на дверь — словно опасалась, что вот сейчас выйдет строгая мать и дернет за ухо — за то, что торчит перед дверью и болтает с молодым соседом. Девочка должна быть скромной! И выполнять свои обязанности, а не думать о развлечениях. И уж точно не тратить время на подобие светских бесед.
— Вообще — не только, — не сдержался он. — Хотя здесь, наверное, так и есть...
Зря, наверное, так сказал.
