Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей

— На них тоже. Главное, что каждый раз своё «дала-кай» мне говоришь. А всего страннее то, что ты всегда и везде меня узнаешь. Ты же не таджик, не узбек, не туркмен и не…

— Я же русский. Ха-ха-ха! — издевается он. — Как тебе не стыдно в этом сомневаться?

— Если бы не смуглая кожа, за русского сошёл бы, — соглашаюсь я.

* * *

— Скефийский! Головастый! Санька! Приём! — снова слышу я далёкий вызов.

— Как он? — спрашивает второй голос. — Может, не получил ещё свою искру?

— Получил. Уверен на все сто, — отвечает первый и продолжает: — Во-во-во! Клюёт, как говорит дед Паша. Не думай. Ни о чём не думай! Сто раз ни о чём не думай, и получится.

Я начинаю повторять команду и считать: «Ни о чём не думаю. Раз. Ни о чём не думаю. Два…»

* * *

— Как теперь с душами? Первое поколение у раздвоенных, всё также наполовину бездушное? Один с фибрами, а другой только с разумом и телом? — спрашиваю у себя после прохождения стеклянного «УДОЧ-КА», и сам себе отвечаю: — Теперь и её раздваивают. Ущербные получаются, зато живые. А у нас временное раздвоение. Только для работы в дальних мирах. Потому наша не раздваивается, и мы себе кажемся прозрачными. Понял? Ну спасибо, что просветил. А откуда ты… — замолкаю я, заметив на себе подозрительные взгляды других пассажиров.

«Когда после удочки сам с собой разговариваю, точно выгляжу ненормальным», — думаю я и становлюсь на площадку для экспресс-перемещений по мирам первого круга.

* * *

— Слушай меня, неуч. Это не колдовство и не магия. Это правильное и доброе дело на благо миров, — втолковываю я колдуну Ясеню.

— Знаю я. Крещёный уже. Видал, Крест, что у меня на груди твой подарочек выжег? — оправдывается он и расстёгивает рубаху.

Я вижу у него ожог во всю грудь в форме восьмиконечного православного креста, хотя на нитке у него висит обыкновенный деревянный крестик.

— Извини, что опоздал родиться и тебе пригодиться. Смотри ещё раз, — командую я и начинаю показывать фокусы.

Беру бланк «требования» и заполняю его, записывая в колонки названия изделий.

— Бочка деревянная заливная на пятьдесят литров – сто штук. Есть, — озвучиваю свои записи.

— С датой… С датой я так и не понял. Ещё бы разок, а? — просит о чём-то Ясень.

Я заканчиваю переписывать заказ из тетрадного листка в требование и поворачиваюсь к колдуну с вопросом.

— Какое сегодня число?

— Двадцать девятое с утра было, — пожимает он плечами.

— Минус неделю на почту. Двадцать второе. Минус неделю на подготовку заказа. Пятнадцатое. Записываем: «Пятнадцатое сентября», — вношу дату в требование, отняв от сегодняшней пару недель. — Ты на складе был и всё это видел?

— Видел. Как ты учил, так всё и сделал, — отвечает Ясень.

— Теперь берём серрублики и кладём их на требование. И р-раз!..

Серрублики мгновенно исчезают. Но не только это происходит, ещё накладная покрывается подписями и печатями, и кое-где на углах сминается.

— Теперь идём встречать твой заказ, — говорю колдуну и не удивляюсь его испугу, потом выхожу из хаты во двор.

— Магия. Как есть, магия, — причитает Ясень и неумело крестится.

Я вглядываюсь в осеннее небо над Старой станицей и вижу, как новёхонький дирижабль летит к нам с заказом для Закубанья Ливадии.

* * *

— Начинаем десятое путешествие Синдбада, — командую я повзрослевшим близнецам из миров первого круга.

— Глобус сюда, — требует Александр-одиннадцатый.

Третий приносит большой школьный глобус, утыканный булавками с треугольными цветными флажками.

— Выбираем место, запоминаем его и прикалываем булавку.

Все сослуживцы вскакивают, обступают колючую модель земного шара и начинают втыкать новые булавки в острова и материки по всему миру.

— Чур, я в Испанию, — выкрикивает Александр-первый, спровоцировав остальных на подобные возгласы.

Я вонзаю булавку в берег Южной Америки и продолжаю речь командира:

— Прилетаем. Выбираем место. Приземляемся, а только потом просим о перемещениях по кругу. Ясно? И каждый сегодня на НЛО да на гипер-скорости. Уразумели? Не ракетой, не самолётом, не на лошадке, как третий Сашка в прошлый раз. Не на дирижабле. Не голым, не босым. Потом мир попросите, чтобы фигурки на полях нарисовал. Авось, с рук сойдёт, — инструктирую я подчинённых. — Дальше стоим на месте, перепрыгиваем из мира в мир и ищем разницу. Сначала работа, а радости путешествия, купание, танцульки… Всё на потом. Слышали? Удовольствия на свой мир оставляем. Затем до дома уже, как захотите, но в пределах дозволенного. Договор? Договор. Иттить иху! — прикрикиваю напоследок.

— Иттить иху! — ревёт в ответ хор из одиннадцати голосов, и мы расходимся по домам, по мирам.

* * *

— Берёшь веточку, и в шкаф, — объясняет мне Стихия. — А Димка в Ливадии делает то же самое. Залезаешь в левую торцовую дверь, встаёшь лицом к следующей и сверлишь её веточками. Два круга, крест, номер двадцать три. Дымок пошёл, и всё. Если одновременно просверлите, тогда всё получится. Только запомни: он с правой стороны сверлит, а ты с левой. Будет наподобие вашего подвала.

— Всё так ему объясню. Он давно просил, чтобы мамки Насти друг к дружке в гости ходили, — бодро выговариваю я и разглядываю давно знакомые веточки Босвеллии.

— Выскочишь из шкафа, от дыма проветришь, и добро пожаловать в двадцать третий мир. К Ливадии, значит. Не забудь перед началом центральные секции закрепить, а то всё дело испортишь. Новые «Трио» покупать придётся. Ха-ха-ха! — смеётся Стихия, закончив мой инструктаж.

— Дырок никаких не будет, как я понял. Просто, дверь между крайней секцией и центральной начнёт работать, как дверь в другой мир? — уточняю у зеленоглазой подружки.