Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей
— И что на наших бесстыжих рожах намалёвано? — спросил у еле стоявшей на ногах вдовы.
— Я уже в магазин сходила и всё приготовила. Только вот что-то у вас во фляжке есть, поэтому её водой не наполняла, — доложила Ливадийская.
Когда я уставился на глазунью с салом и вкусно пахнувшие оладьи, что-то начало жужжать над затылком.
«Душенька, про ночной суд хочешь напомнить?» — спросил я, но жужжание только усилилось.
— Так ить, фляжку вам набрать? Вроде вода в ней была, а не водка, — напомнила Настя, а душенька перестала жужжать и звякнула в боевой колокол.
— Какая фляжка? — не понял я.
— В авоське вашей была. В газетку завёрнута, — растерялась вдова.
— Ну, тётенька-беда, вам удивительно повезло, — обрадовался я. — Неси её сюда.
Настя собралась идти, но я вовремя вспомнил, что она еле ходит, и попросил сказать, где найти фляжку, а самой немедленно идти в комнату и лечь на диван. Настя с подозрением покосилась на меня, потом вздохнула и сказала, что фляжка в ванной, после чего уковыляла в комнату с диваном.
Я рванул за фляжкой, но дверь в ванную оказалась запертой.
— Кто там? — спросил из-за двери одиннадцатый. — Я умываюсь.
— И дальше умывайся, только фляжку отдай, — потребовал я.
Одиннадцатый щёлкнул шпингалетом, приоткрыл дверь и вручил мне фляжку с остатками чудодейственной воды, которую я подхватил, как драгоценный сосуд, и пошёл к Насте.
— Пей всё, что есть, — приказал ей. — Сразу полегчает. У тебя же переломов нет?
— Нет. Но я крепко ушиблась, когда свалилась с козырька, — пролепетала она и залпом выпила остатки воды.
— Теперь отдохни, а я на кухне побуду. Как полегчает, приходи, посоветуемся, что дальше делать.
«Так-так. План нужно менять. Может, одиннадцатого оставить с Димкой, а её домой вернуть? А если с бедой опоздаю? Выкручусь как-нибудь. Точнее, вкручусь в соседний мир, потом полечу на Фортштадт, а там мигом к Стихии», — закончил я планирование и встретил умытого одиннадцатого. Вернее, увидел его напротив себя, за обе щеки уминавшего оладьи.
— А они что кушать будут? — устыдил напарника.
— Она ещё наделает, — оправдался близнец.
— Я решил тебя на хозяйстве оставить. С Димкой. Тихо, боец. Косичек ему заплетать не нужно, а вот кормить и поить будешь. Всё ясно? — сказал я строгим командирским тоном.
В кухню впорхнула пробудившаяся от короткого забытья Настя. Она бросилась ко мне и поцеловала в щёчку, а из её посвежевших глаз брызнули слёзы проснувшейся радости жизни.
— Вы не улетите? Я вам, что угодно сделаю, — пообещала она златые горы.
— Дашку собирай. Домой вас отведу, а там что захочешь, то и делай, — пробурчал я, не обрадовавшись второму в жизни поцелую. — Выздоровела, что ли?
— Я себя так хорошо ещё никогда не чувствовала. Смотри, — сказала она и начала разбинтовывать ушибленную ногу.
— На голые ноги мне ещё рано глазеть. Censored. Понятно?
По выпученным глазам одиннадцатого, я понял, что сказал какую-то несусветную ересь.
— Сен… Что? — переспросил напарник.
— Забудь. Все забыли и начали собираться, — потребовал я.
— А у меня тут ничего нет, — растерялась Настя.
— Собирай ребёнка в дорогу. И флягу водой наполни, — скомандовал я и принялся за яичницу.
Глава 12. Ликвидация, или победа над бедами
Пока прощался с погрустневшим напарником, Настя завернула в курточку сонную Дарью и начала в нетерпении пританцовывать на выздоровевших ногах.
— Не поминай лихом. Разберусь с бедой, и мигом назад, — сказал дружку напоследок и еле сдержался чтобы не захохотать.
— Пошёл ты, — отмахнулся одиннадцатый.
На лестничных площадках мы то и дело сталкивались с жильцами, косившимися на Настю с Дашей на руках.
— Этот, что ли, ангел? — услышал я за спиной, когда проходил третий этаж.
— Кого она на руках тащит? — заинтересовались любопытные соседки. — Неужели, и правда, дочку?
А Настя осторожно шагала сзади и хвасталась сопящей в полудрёме Дашей.
— Выкусите, — тихонько выговорила она оторопевшим жителям Кристалии. — Мне возвернули деточку, а сейчас домой сведут. А вы оставайтесь и сохните от зависти.
— Не настраивай их против нас. Нам же здесь вторую Настю дожидаться, — призвал я её к порядку, а потом обратился к замершим у подъезда соседям. — Тут пока мои братья поживут. Как только хозяйка из больницы выпишется, обещаю, мы мигом разлетимся по ангельским гнёздам.
Не удержался и подшутил над аборигенами. Уж больно много их оказалось в такой ранний час на выходе из подъезда, а лица у всех, кроме подозрения, никаких осмысленных чувств не выражали.
— Я же говорил, если правильно молиться, всё тебе выдадут! — взахлёб сказал кто-то доверчивый мужского пола.
— Тихо ты. Езжай на работу, а в ангельские дела ни-ни, — мигом утихомирили наивного дяденьку.
Пришлось подальше улепётывать от пятиэтажки и всей компании. Сначала за Анапскую, потом за парк с саженцами. Дошагав до последнего ряда молодых деревьев поинтересовался у Насти о разнице между мирами:
— Много различий между твоим и этим миром?
— Кроме Димки, ещё кой-какие мелочи есть, конечно. А так, всё то же самое, — ответила Настя.
— Когда дым повалит, за мной держись. Шагай в свой мир и ни о чём не думай, понятно? — закончил я инструктаж, отвлекавший от букета и ангельских чудес.
— Всё сделаю, — пообещала Настя, а мне пришлось остановиться, чтобы нарисовать в воздухе круги, крестик и двойку с тройкой.
Когда из букета повалил дым, я спохватился, что забыл отделить три волшебных веточки.
— Ёшеньки-кошеньки, — произнёс ангельское заклинание и шагнул в дым.
* * *
Когда вышел из облака, повернулся к Насте и обрадовал её:
— Вот вы и дома.
Потом решил проводить мамку с дочуркой до самой квартиры и убедиться, что всё с ними благополучно. Настя, стуча каблуками чуть ли не бежала за мной и то и дело находила различия между только что покинутым миром и родным.
— Там у них библиотека, а у нас столовая для рабочих. Вон тот дом у них только строится, а наш уже сдан, — радовалась она каждой мелочи, подтверждавшей, что
