Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей

— Ты и летать умеешь, а не только курить и самогон жрать? — продолжил я играть роль взрослого, не отваживаясь признаться себе, что пропуска в пещеру Стихии у меня нет.

— Не прикидывайся. Сам только что впереди меня планировал и высматривал всё вокруг. Ты из третьего круга? Только там такие лопоухие водятся, — предположил хулиган, явно не испугавшись меня взрослого и рослого.

— Не твоё собачье дело, — сорвался я и выдал себя с потрохами.

— Гони сюда веточки. А то…

— А то что? Пугать меня собрался, карапуз сливовый? Ишачок обзавтраканный. Что заморгал, родимый? Посредники третьего круга тебе не нравятся? — я втянул голову в плечи и шагнул на хулигана с кулаками.

— Я сам посредник. Но вижу, в нашу пещеру ты не ходок. Вот и решил, что чужак. А я могу в неё родимую и войти, и выйти. И Жучка меня пропустит, — заторопился с объяснениями сливовый карапуз.

— Смотри у меня, — пригрозил я напоследок. — Что ты, вообще, про её устройство знаешь?

— Всё знаю. Тётку-красотку, что вверху живёт, тоже знаю, — доложил хулиган нехотя.

— Продолжай.

— А нечего продолжать, — печально вздохнул парень.

— Как это нечего? А с тёткой, что, не встречаешься? В подземной пещере бывал?— заподозрил я неладное и, на всякий случай, хорошенько осмотрелся по сторонам.

— На кой мне красотка? А на Седьмом Небе бывал, но в потолочную дырку не лазал. Мне же незачем. Я же не старший. Знаю, что оттуда лозы растут, если слово заветное сказать, а сам туда не просился и не совался, — выложил секреты горе-посредник.

— В каком мире главный обитает? В тридцатом или в первом? — продолжил я беседу, когда перестал удивляться новому названию подземной, как мне тогда казалось, пещеры.

— В шестом.

— Как тебя зовут? Что ты, как посредник, готов сделать на благо своим мирам? — решил я выведать всё до конца.

— Ясень я. А для миров, фиг знает, что нужно делать. Живут все по-своему и в ус не дуют. Так что, за бесплатно я ничего делать не буду.

— В моём мире так колдунов называют, а не посредников. У вас что, корысть не запрещена разве? — продолжил я расспросы, удивляясь каждому ответу нового знакомого.

— На кой бы тогда я в посредники пошёл? — в свою очередь опешил Ясень.

— В этом круге всё не как у людей, — буркнул я под нос. — Зови тётку-красотку, с ней решим, как тебя благодарить.

Я демонстративно отошёл подальше и уселся на сухую осеннюю травку.

— Самому? — удивился хулиган.

— Мне всё одно, самому или с начальником. Только тогда премию на двоих придётся делить, сам понимаешь, — подогрел корысть в жилах Ясеня.

Хулиган опрометью кинулся в пещеру и пропал там надолго, если не навсегда, а я, закончив изображать курортника, крепко задумался. «Сегодня уже пятый день. Если этот паренёк-Ясенёк через полчаса не объявится, попрошусь в шестой Аргесий. Сам там начальство второго круга найду, а уже с ним в пещеру вернусь. Авось, успею. Девчушке по приезду выговор вкачу за головотяпство с пропусками», — думал я, сидя на травке и глазел на Армавир, смешавший в мирах второго круга и двадцатые, и семидесятые годы в гремучую и корыстолюбивую смесь.

Позади зашуршала ракушка и я, не оглядываясь спросил:

— Дозвался?

Никто мне не ответил, а в руку с ценным букетом ткнули чем-то холодным и мокрым. Я отдёрнул драгоценность и увидел псину Жучку, доверчиво глядевшую мне в глаза и вилявшую хвостом.

— Здравствуй, государыня Жучка, — поздоровался я с собакой, как с ровней. — Ты можешь Стихии привет передать? Очень-очень нужно. Вопрос жизни и сиротства. Сходи, милая. Покличь зеленоглазую.

— Гав-гав, — почти по-военному ответила Жучка и стремглав кинулась в пещеру.

Я мигом вскочил на ноги и за ней, но не тут-то было. От сообразительной Жучки не осталось и следа.

— С собаками разговаривать начал, с деревьями, с пирожками. Что на очереди? — досадовал я на себя в полный голос и не успел снова уселся на травку, как услышал за спиной незнакомый женский голос:

— А на очереди ещё интереснее будет.

В мгновение ока обернулся и увидел тетку-красотку, о которой рассказывал Ясень. Она оказалась точной копией Стихии, только постарше, а глаза с зелёными искрами, прямо один в один с грустными глазами девчушки.

— Здравствуй, тетенька-красавица, которая Жучке нравится, — поздоровался с незнакомкой уважительно.

— Ты что, не узнал меня? Я же Стихия, — рассмеялась тётенька.

— Стихию я давно знаю, а вы, скорее, её мамка, — не поверил я ни на грош.

— Шалопай ты, Сашка. Забыл… Или не знал, что я всем ровесницей показываюсь?

— Это ты забыла мне метку поставить, чтобы был в пещерку вхожий со взрослой рожей, — на всякий случай, устыдил я кандидатку в Стихии. — И вообще, что в этой фляге было?

— Шалопай, — захлопала в ладошки тётка точь-в-точь, как Стихия. — Это твоя походная фляжка. В ней для Насти водичка целебная была, а сейчас простая налита. А метку специально не ставила, чтобы Ясеня заманить. Знала, что ты вовремя явишься и с Жучкой обо всём сговоришься.

— Стоп, — поднял я руки, показывая, что получил убойную дозу новостей. — Я полежу, покумекаю, а ты предупреди Угодника, чтобы срочно вёз Настю в двадцать второй мир второго круга.

— В Кристалию, стало быть. Я мигом. А ты ни Ясеню, ни Жучке Босвеллию не отдавай. Дождись меня. Договорились? — попросила взрослая Стихия и удалилась в пещеру.

Я повалился на траву и принялся усваивать очередную порцию сногсшибательных новостей. Ни прибежавшая Жучка, осчастливленная выполненным поручением и возможной Стихийной благодарностью, ни вернувшийся Ясень, не смогли поколебать меня и отвлечь от любимого занятия.

— Что делать будем? — наконец, услышал я голос Ясеня.

— Зиму ждать. У вас снежные зимы? Бабуля сказывала, что в Армавире были такие зимы, что хаты по крышу заметало.

— Зимы на снег богатые, а вот тётку я не дозвался. Ты за попытку не заплатишь ладаном? Мне он позарез нужен, — взмолился Ясень.

— Где мне его взять? И потом, Жучка уже дозвалась. Так что, была