Скотт Линч - Красные моря под красными небесами
– Проклятье! – выдохнул он.
На юте стояли человек двадцать, неуловимо похожие друг на друга: крепкие, загорелые, мускулистые, с аккуратными бородками и мелкими косичками до плеч, унизанными бусинами. На головах – зеленые тюрбаны; руки сплошь покрыты черно-зеленой вязью татуировок – строками священных виршей.
Джеремиты-Искупители… Эти религиозные фанатики и изуверы пребывали в твердом убеждении, что своими деяниями спасают проклятый, погрязший во грехе остров Джерем. Посвятив себя джеремским богам, они изгоями скитались по свету, смиренные и кроткие, как монахи, – до тех пор, пока им никто не угрожал. Однако их священный обет заключался в том, что при первом же признаке опасности, угрозы или проявлении насилия они должны безжалостно уничтожить противника, посмевшего поднять на них руку, либо с честью погибнуть во славу Джерема.
Сейчас все они напряженно уставились на Локка.
– Поганый нечестивец сулит алое очищение! – завопил один из Искупителей, вздымая огромную дубину из ведьмина дерева, утыканную медными шипами. – Омоем души в крови язычника! Сразим его во имя святого Джерема!
Толпа джеремитов устремилась вниз по шканцевому трапу. Тут-то Локк и услышал, как вопят настоящие безумцы. Какой-то матрос не успел убраться с их пути; главарь джеремитов небрежным взмахом дубинки расколол ему череп, будто арбуз, и тело несчастного превратилось в жуткое месиво под ногами фанатиков.
Локк, до глубины души пораженный доселе невиданным зрелищем – на него сокрушительной лавиной неслась сама смерть, – от неожиданности захохотал прерывистым, захлебывающимся смехом. Страх, пронизывающий до мозга костей, странным образом обернулся внезапной, полнейшей свободой. Локк воздел над головой бесполезную саблю и, будто пылинка, подхваченная ветром, бросился в атаку, вопя на бегу:
– Сволочи! Пробил ваш смертный час! Я, Равейль, посланник богов! Пришла ваша погибель! Всех на куски порублю!
От неминуемой смерти Локка спасло только весьма своевременное вмешательство Жана.
Главарь джеремитов, обезумевший великан, занес над головой Локка дубину с окровавленными медными шипами, сверкающими на солнце. Внезапно в искаженное бешенством лицо громилы вонзился топорик, выбив глаз, раздробив скулу и погрузившись в череп по самый обух. Локк упал навзничь, сраженный не ударом тяжелой дубины, а джеремитом, повалившимся на него без чувств; пока он тщетно пытался высвободиться из-под тела, бьющегося в предсмертных судорогах, горячая струя крови заливала ему лицо и шею. Чьи-то расплывчатые силуэты метались по палубе, топотали, вопили и сбивали друг друга с ног.
Мир превратился в бессвязный набор образов и ощущений; Локк безуспешно пытался в них разобраться…
Вот топоры и копья, предназначенные для него, пронзили тело поверженного джеремита… Вот он отчаянно замахал саблей, чувствуя, как клинок впивается в незащищенную плоть и располосовывает бедро Искупителя… вот Жан поднял его на ноги… Вот Джебриль и Стрев помогли матросам «Ядовитой орхидеи» взобраться на борт флейта… Вот лейтенант Дельмастро, сражаясь бок о бок с Жаном, изукрашенным эфесом своей сабли превратила лицо джеремита в кровавое месиво…
Тени, сумятица, невнятные выкрики.
Под неутомимым напором Искупителей держаться близ Жана было невозможно. Локка опять сбили с ног, он откатился влево, вслепую тыча саблей. Палуба и небо завертелись перед глазами, и внезапно он ощутил под собой пустоту…
Решетка грузового люка была распахнута; в глубине трюма мелькнули фигуры троих Искупителей.
Локк торопливо отполз вправо, поднялся на ноги, чудом увернулся еще от одного джеремита и, отчаянно отбиваясь, попытался продвинуться влево, чтобы отойти подальше от люка, но слева, потрясая окровавленным копьем, наступал очередной Искупитель.
Понимая, что с двумя джеремитами ему не справиться, Локк заметил, что над распахнутым люком висит грузовая сетка с огромной тяжелой бочкой, которую перед самым нападением пиратов зачем-то достали из трюма.
Он с ожесточением замахал саблей, на миг заставив противников отступить, оттолкнулся от палубы и подпрыгнул. От удара о бочку в голове загудело, но Локк вцепился в сетку, болтая ногами в воздухе, как человек, бегущий по воде. Сетка раскачивалась, будто маятник, однако Локк ухитрился взобраться на верх бочки, откуда ему открылась панорама сражения. С левого борта на джеремитов набрасывались все новые и новые моряки с «Ядовитой орхидеи»; Дельмастро и Жан теснили основные силы Искупителей к шканцевому трапу. Близ Локка противники сошлись в безжалостной схватке, звенели клинки, мелькали зеленые тюрбаны и непокрытые головы…
Внезапно в бочку вонзилось вороненое острие копья, и Локк снова замахал саблей, сообразив наконец, что висящая над трюмом бочка – не самое надежное укрытие. Искупители в трюме тоже его заметили и истошно завопили, явно замышляя недоброе.
Срочно следовало что-то предпринять.
Локк ухватился за один из канатов, на которых была подвешена сетка, и подпрыгнул, уворачиваясь от очередного выпада копья. На то, чтобы перерезать все канаты, времени не оставалось. Локк лихорадочно вспоминал все, что Кальдрис рассказывал об устройстве талей – грузоподъемных механизмов на судне. Блоки, шкивы… Тут он заметил тугой канат, уходивший от подъемного механизма к блоку в углу грузового люка, а оттуда – на палубу, где не утихало сражение. Канат тянулся до самого якорного шпиля. Вот если его перерезать…
Сжав зубы, Локк рубанул по канату серединой сабли, чувствуя, как клинок впивается в пеньку. Над самым плечом просвистел топорик: на палец ниже – и все было бы кончено. Локк раз за разом ударял по канату – четвертый удар перерубил его до середины, а под весом бочки он и вовсе лопнул, и Локк, зажмурившись, вместе с бочкой полетел в трюм.
Кто-то отчаянно завопил, что, в общем-то, совпадало с желанием самого Локка.
Бочка с грохотом стукнула о палубу трюма; в падении неведомая сила сначала прижала Локка к верхней крышке так, что он больно ушиб подбородок, а потом бесцеремонно отбросила в сторону, где на него плеснуло что-то теплое, со знакомым запахом… Из бочки хлестало пиво.
Локк со стоном поднялся на ноги. Один Искупитель, замешкавшись, принял смерть от бочки, свалившейся ему прямо на голову; двух других всего лишь оглушило, и сейчас они неуверенно пытались нащупать оружие. Локк метнулся к ним и сноровисто перерезал обоим горло с такой быстротой, что они и сообразить ничего не успели. К нему вернулось хладнокровие, – в конце концов, это схваткой не назовешь, больше похоже на привычную воровскую работу. Впрочем, сила привычки едва не стала причиной его гибели. Пока он, все по той же воровской привычке, искал, обо что вытереть клинок, в трюм с высоты семи футов соскочил джеремит с копьем. К счастью для Локка, противник оскользнулся в коварной луже пролитого пива и повалился навзничь. Локк решительно вонзил клинок в грудь джеремита, выхватил у него из рук копье и прошептал:
– Правду говорят – от выпивки все зло.
Сражение на верхней палубе продолжалось, а Локк со своей убогой победой оставался в трюме.
Четыре трупа… В честном бою он и с одним противником ни за что не справился бы, а этих убил жульничеством, плутовством, по чистой случайности или просто по невероятному везению. Угрызений совести не облегчало даже осознание того, что джеремиты предпочитали умереть, а не сдаваться, да и сами убивали без пощады. Недавнее возбуждение исчезло без следа. В конце концов, Оррин Равейль – всего лишь маска лицедея, а Локк Ламора…
Локка мучительно стошнило на груду сетей и парусов. Едва он разогнулся, опираясь на копье, как сверху раздался удивленный возглас:
– О боги!
Чуть погодя в люк осторожно спустились Джебриль и два моряка с «Ядовитой орхидеи». Локк поспешно утер рот рукавом, надеясь, что никто не заметил его минутной слабости.
– Четверо?! – изумленно воскликнул Джебриль. Сквозь прорехи в рубашке виднелся длинный кровоточащий порез на груди. – Ну и дела, Равейль! А я-то Валоры опасался…
Локк, переведя дух, спросил:
– Кстати, как там Жером?
– Прекрасно. Они с лейтенантом Дельмастро на юте джеремитам жару задают.
Локк кивнул и копьем ткнул в сторону кормы:
– Пойдем в капитанскую каюту, пора со всем этим заканчивать.
Они бегом помчались по нижней палубе; при их появлении испуганные безоружные моряки жались к стенам. Из-за запертой, обитой железом двери капитанской каюты доносились приглушенные восклицания и суматошные шорохи.
Локк забарабанил в дверь.
– Эй, чего вы там затаились?! – завопил он и с усталой улыбкой обернулся к Джебрилю. – История повторяется, правда?
– Все равно вам дверь не выломать, – послышалось в ответ.
– Надо бы навалиться посильнее, – посоветовал Джебриль.
– Погоди, сначала попробуем не силой, а умом взять, – сказал Локк и повысил голос: – Во-первых, хоть дверь и железом обита, а кормовые окна застекленные. Во-вторых, считаю до десяти: не откроете, я ваших людей на шканцы выведу и всех до одного перережу. Никого не пощажу. А вы будете их предсмертные стоны слушать.
