Гарт Никс - Сабриэль
– Но ты поможешь Абхорсену, – отозвался Моггет. Слова его не заключали в себе вопроса.
– Нет, – возразил Оселок. – Помогают равным. Я стану служить ей. Это все, на что я гожусь.
Как Сабриэль и опасалась, беседы за завтраком не получилось. Моггет ушел промыслить что-нибудь себе на перекус, а Сабриэль с Оселком очень мешало то, что котелок был один и ложка тоже одна, так что ели они овсянку по очереди. Но даже учитывая это неудобство, Оселок все больше отмалчивался. Сабриэль накинулась было на него с расспросами, но поскольку отвечал он главным образом: «Простите, я не помню», довольно быстро сдалась.
– Как выбраться из этой шахты, ты, наверное, тоже не помнишь, – раздраженно бросила она после особенно затянувшейся паузы. Прозвучало это так, как если бы староста обращалась к двенадцатилетней нарушительнице дисциплины, – даже Сабриэль это понимала.
– Нет, простите… – машинально начал было Оселок и вдруг замолчал, и уголок его губ дернулся вверх в мгновенном порыве радости. – Погодите! Да… помню! Есть потайная лестница к северу от корабля короля Джанерла… вот только не помню, это который…
– У северного окоема кораблей всего четыре, – задумчиво проговорила Сабриэль. – Отыскать его будет несложно. А не вспомнишь ли ты что-нибудь еще по части географии? Например, что где в королевстве находится?
– Я не уверен, – сдержанно отвечал Оселок, снова наклоняя голову.
Сабриэль поглядела на него и вдохнула поглубже, пытаясь унять гнев, который, угрем шевельнувшись в душе, стал расти и набирать силу. Провалы в памяти она извинить могла, – в конце концов, это следствие магического заточения. Но прилагающееся к ним раболепие казалось ей наигранным. Ощущение было такое, словно плохой актер вымученно играет дворецкого на сцене или даже обычный человек, напрочь лишенный актерских дарований, изо всех сил пытается выдать себя за дворецкого. Но зачем?
– Моггет нарисовал мне карту, – принялась она размышлять вслух, скорее чтобы успокоиться, нежели поддерживая разговор. – Но поскольку он, по-видимому, за последнюю тысячу лет покидал дом Абхорсена разве что пару раз на выходные, воспоминания даже двухсотлетней давности могли бы…
Сабриэль прикусила язык, внезапно осознав, что раздражение опять заставило ее выбрать язвительный тон. Едва она смолкла, юноша поднял глаза, но в лице его ровным счетом ничего не отразилось. Оно казалось вырезанным из дерева.
– Я, собственно, хотела сказать, что нам бы очень помогло, если бы ты мог объяснить мне, как лучше добраться до Белизаэра, и назвал бы ориентиры по дороге, – тщательно подбирая слова, договорила Сабриэль.
Она достала карту из особого кармашка в рюкзаке и развернула непромокаемую ткань. Оселок взялся за один конец карты и прижал уголки камнями, а Сабриэль придавила противоположный край футляром от подзорной трубы.
– Мне кажется, мы где-то вот здесь, – сказала она, ведя пальцем от дома Абхорсена к точке чуть севернее дельты реки Раттерлин: по ее представлениям, именно так летел Бумажнокрыл.
– Нет, – отозвался Оселок, и в голосе его впервые прозвучала уверенность. Он ткнул в карту на дюйм севернее отметки Сабриэль. – Усыпальница вот здесь. Всего в десяти лигах от побережья и на той же широте, что и гора Анарсон.
– Отлично! – воскликнула Сабриэль, улыбаясь; гнев ее разом схлынул. – Ты все-таки помнишь. Так как же лучше добраться до Белизаэра и сколько времени нам потребуется?
– Я не знаю нынешнего положения дел, ми… Сабриэль, – отвечал Оселок. Голос его помягчел, зазвучал тише. – Судя по тому, что рассказывает Моггет, в королевстве царит анархия. Многие городки и деревни, возможно, уже не существуют. Дороги наверняка кишат разбойниками, и мертвецами, и злобными тварями, Свободную магию ничто не сдерживает…
– Если закрыть глаза на все вышеперечисленное, как бы ты добирался туда в обычное время? – уточнила Сабриэль.
– От Нестоува, рыбацкой деревушки вот здесь, – промолвил Оселок, указывая на побережье восточнее Усыпальницы. – Мы бы поскакали на север по Береговому тракту, меняя лошадей на почтовых станциях. Четыре дня до Галлиби; там день отдыха. Потом по дороге вглубь страны, через Онсетский перевал, в общей сложности шесть дней до Аундена. День отдыха в Аундене, потом четыре дня пути до Орхайра. А оттуда день плыть на пароме или два дня скакать верхом до Западных ворот Белизаэра.
– Даже если не считать дневок, получается восемнадцать дней скачки верхом и по меньшей мере шестинедельный пеший переход. Это слишком долго. Нет ли других путей?
– На корабле или на лодке от Нестоува, – вмешался Моггет. Кот вышел из-за спины Сабриэль и решительно положил лапку на карту. – Если бы удалось найти хоть какое-нибудь судно и если бы кто-то из вас умел с ним управляться.
Глава пятнадцатая
Лестница обнаружилась севернее второго корабля из четырех. Спрятанная посредством магии и искусства, она казалась не более чем мокрой проплешиной на влажном известняке, из которого состояли стены шахты, но на самом-то деле в стене был сквозной проем, а за ним вверх уводили ступени.
Подниматься решили на следующее утро, отдохнув еще день. Сабриэль не терпелось пуститься в путь, она чувствовала, что с каждым днем отцу угрожает все большая опасность, но здравый смысл говорил: ей необходимо набраться сил. Да и Оселку тоже отдых не помешает. Сабриэль попыталась выудить из него хоть какие-то сведения, пока они вместе искали лестницу, но юноша открывал рот с явной неохотой, а если и открывал, его смиренные извинения не вызывали у нее ничего, кроме досады. Когда дверь наконец-то отыскалась, Сабриэль сдалась, уселась в траве у родника и принялась изучать отцовские книги о магии Хартии. «Книга мертвых» так и лежала в рюкзаке, завернутая в непромокаемую ткань. Но ее зловещее присутствие чувствовалось даже оттуда…
Оселок держался по другую сторону корабля, у носа: упражнялся с парными мечами, разминался, делал гимнастику. Моггет наблюдал за ним из кустов, точно мышь подкарауливал: зеленые глаза так и блестели.
Обед вышел и безвкусным, и безрадостным: полоски сушеной говядины, приправленные водяным крессом, и односложные ответы Оселка – вот и все. Он даже снова перешел на «миледи», несмотря на все просьбы Сабриэль обращаться к ней по имени. Моггет же упорно звал ее «Абхорсен», подливая масла в огонь. После обеда все вернулись к своим занятиям: Сабриэль к книге, Оселок к фехтовальной практике, Моггет – к наблюдению.
Ужин ничего хорошего не сулил. Сабриэль попыталась поболтать с Моггетом, но коту, похоже, передалась замкнутость Оселка, хотя и без его подобострастия. Подкрепившись, все разошлись от горки углей на месте костра в разные стороны: Оселок на запад, Моггет на север, Сабриэль на восток – и, отыскав в траве местечко поудобнее, улеглись спать.
Сабриэль проснулась в ночи. Даже не вставая, она увидела, что костер снова горит, а Оселок сидит рядом на корточках, неотрывно глядя в пламя. В глазах его отражался пляшущий ало-золотой отблеск.
– Как ты? Все хорошо? – тихо спросила Сабриэль, приподнимаясь на локте.
Оселок вздрогнул, качнулся назад и чуть не упал. В кои-то веки он оставил тон унылого прислужника:
– Не то чтобы. Я помню то, чего помнить не хочу, и забыл то, чего забывать не следовало. Прости.
Сабриэль не ответила. Последнее слово он произнес, обращаясь к пламени, а не к ней.
– Пожалуйста, засыпайте, миледи, – продолжил Оселок, снова переходя к роли подобострастного слуги. – Я разбужу вас утром.
Сабриэль открыла было рот, собираясь съязвить насчет гордыни притворного смирения, но тут же его закрыла и вновь забралась под одеяло. Твое дело – спасти отца, внушала она себе. Это – главное. Спасай Абхорсена. Забудь о бедах Оселка и о странной природе Моггета. Спасай Абхорсена. Спасай Абхор… спасай…
– Подъем! – заорал Моггет прямо ей в ухо.
Она перекатилась на другой бок, игнорируя кота, но тот перепрыгнул через ее голову и завопил в другое ухо:
– Подъем!
– Да не сплю я, уже не сплю! – проворчала Сабриэль.
Она села, кутаясь в одеяло, – предрассветная свежесть холодила лицо и руки. Было еще совсем темно, если не считать неверного света костра и легчайших штрихов зари высоко над отверстием шахты. Оселок уже варил овсянку. А еще он умылся и побрился – с помощью кинжала, судя по порезам и царапинам на подбородке и шее.
– Доброе утро, – поздоровался он. – Завтрак будет готов через пять минут, миледи.
Сабриэль застонала – опять это слово! – подобрала рубашку и штаны и побрела искать подходящий куст по пути к роднику – неуклюжей, закутанной в одеяло пародией на человека.
Ледяная вода родника немилосердно прогнала остатки сна. Сабриэль окунулась в нее и чуть менее холодный воздух секунд на десять, не больше, – столько, сколько понадобилось, чтобы сбросить нижнюю рубашку, умыться и снова натянуть ее на себя. Чистая, взбодрившаяся, одетая, она вернулась к костру и съела свою долю овсянки. Потом за ложку взялся Оселок, а Сабриэль тем временем облачилась в броню, пристегнула меч, надела бандольер с колокольцами. Моггет лежал у огня, согревая белое пушистое пузико. Сабриэль не в первый раз задумалась: а нуждается ли он вообще в еде. Вкусно поесть кот явно любил, но скорее забавы ради, нежели для подкрепления сил.
