Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Итак, – с мрачной улыбкой произнесла она, – теперь твоя очередь.

9. Гипотеза

– Можно еще один вопрос? – запинаясь, спросил я; мне казалось, что Эдит слишком быстро гонит машину по тихой улице.

По правде сказать, я не горел желанием отвечать на ее вопросы.

Она покачала головой.

– Мы же договорились.

– Да это, в сущности, даже не вопрос, – настаивал я. – Просто я хотел бы кое-что уточнить.

Она закатила глаза.

– Только быстро.

– Так вот… ты сказала, что поняла – в книжный я не заходил, а потом направился на юг. Вот мне и захотелось узнать, как ты это определила.

Ответ она обдумывала довольно долго.

– А мне казалось, что мы договорились быть откровенными друг с другом, – заметил я.

Она метнула в меня взгляд, явно означавший «ладно, ты сам напросился».

– Ну хорошо: я следовала за тобой по запаху.

Глядя в окно, я пытался осмыслить сказанное.

– Твоя очередь, Бо.

– Ты так и не ответила на мой второй вопрос.

– Уж будто бы.

– Нет, реально. Как ты читаешь мысли? Ты можешь прочитать мысли любого человека, где бы он ни был? Как ты это делаешь? А остальные в твоей семье?..

В темной машине разговаривать было легче. Уличные фонари остались далеко позади, а в приглушенном свете от приборной доски казалось вероятным все, что угодно, даже самый немыслимый бред.

Кажется, Эдит тоже уловила это ощущение нереальности, словно обыденность отступила на время, оставила нас в этом замкнутом пространстве вдвоем. Почти беспечно она объяснила:

– Нет, читать мысли умею только я. Но не всегда и не у всех. Я должна быть хоть немного знакома с тем, кого пытаюсь прочитать. Чем более знаком мне чей-либо… «голос», тем больше расстояние, с которого я могу расслышать его. Но все равно это расстояние не превышает нескольких километров. – Она помолчала. – Это все равно что находиться в огромном зале, полном людей, которые говорят все разом. Голоса на заднем плане сливаются в гул. Иногда мне удается сосредоточиться на одном из них, но лишь в том случае, если этот человек мыслит ясно.

Так что обычно я отключаюсь от этого гула – порой он здорово отвлекает. И потом, так проще казаться нормальной. Мне постоянно приходится следить за тем, чтобы отвечать не на мысли, а на слова, которые произносит мой собеседник.

– А почему ты не слышишь мои мысли? – полюбопытствовал я.

Она внимательно посмотрела на меня и разочарованно отвернулась. И я вдруг понял: каждый раз, когда она смотрела на меня таким взглядом, она, должно быть, пыталась прочитать мои мысли.

– Не знаю, – наконец пробормотала она. – Возможно, твое сознание отличается от других людей. Как будто ты мыслишь на длинных волнах, а я способна принимать только ультракороткие. – Вдруг развеселившись, она усмехнулась.

– Мои мозги работают неправильно? Значит, я урод? – Ее догадка попала не в бровь, а в глаз. Я всегда подозревал то же самое, и теперь, когда мои предположения подтвердились, расстроился.

– Не знаю, почему ты считаешь себя уродом. – Она рассмеялась. – Ведь голоса в голове у меня, да и то лишь гипотетически… – Ее лицо снова стало непроницаемым. – И мы снова вернулись к разговору о тебе.

Я нахмурился. Как же вести этот разговор?

– Мы договорились быть откровенными друг с другом, – мягко напомнила она.

Пытаясь подобрать слова, я отвел взгляд от ее лица и случайно посмотрел на спидометр.

– Ни хрена себе! – заорал я.

– В чем дело? – удивилась она и огляделась по сторонам, хотя ей следовало смотреть только вперед. Но скорость не сбросила.

– Ты гонишь под сто восемьдесят километров в час! – я все еще кричал.

В панике я бросил взгляд в окно, но было так темно, что я мало что увидел – только длинный лоскут шоссе в голубоватом свете фар. По обе стороны от шоссе высился черный лес, и на скорости, с которой мы неслись, этот лес казался сплошной стеной.

– Успокойся, Бо. – Она закатила глаза, но скорость не сбросила.

– Смерти нашей хочешь?

– Мы не разобьемся.

Я попытался понизить тон.

– Куда ты так спешишь, Эдит?

– Я всегда так езжу. – Она повернулась ко мне и сверкнула улыбкой.

– На дорогу смотри!

– Бо, я ни разу не попадала в аварию, меня даже не штрафовали. – Она усмехнулась и постучала себя по лбу. – У меня здесь антирадар.

– Руль держи, Эдит!

Она вздохнула, и я с облегчением увидел, как стрелка медленно отползла к ста тридцати километрам.

– Доволен?

– Почти.

– Ненавижу ездить медленно, – пробурчала она.

– Это, по-твоему, медленно?

– Довольно разговоров о том, как я вожу машину, – отрезала она. – Я все еще жажду услышать, как ты себе объясняешь все эти странности.

Я заставил себя отвести взгляд с дороги, но не знал, куда теперь смотреть. Пялиться на Эдит было неловко – я понимал, что сейчас мне придется произнести то самое злополучное слово. Наверное, мое беспокойство было слишком явным.

– Я не буду смеяться, – пообещала она.

– Я не этого боюсь.

– Тогда чего же?

– Что ты… рассердишься. И расстроишься.

Она сняла руку с рычага переключения передач и потянулась ко мне – нерешительно, проделав путь всего в несколько сантиметров. Жест-предложение. Я поднял взгляд: убедиться, что правильно понял ее, и увидел в ее глазах мягкий блеск.

– Обо мне не беспокойся, – попросила она. – Я справлюсь.

Я взял ее за руку, она легко обхватила своими пальцами мои всего на секунду, а потом убрала руку обратно на рычаг. Я осторожно накрыл ладонью ее руку, обвел большим пальцем контур запястья. Ее кожа была такой гладкой – нет, не податливой, а гладкой, как атлас.

– Нет ничего страшнее неизвестности, Бо, – прошептала она.

– Извини, я просто не знаю, с чего начать.

Еще одну долгую минуту в машине было тихо, слышалось лишь урчание двигателя и мое сбивчивое дыхание. Как дышит Эдит, я не слышал. Я провел пальцем по краю ее идеальной ладони.

– Попробуй начать с самого начала, – предложила она обычным голосом. Прозаическим и деловитым. – Эту гипотезу тебе подсказала фантазия, или что-то натолкнуло на мысль о ней – может, комиксы или кино?

– Ни то, ни другое, – ответил я. – Но и моя фантазия тут ни при чем.

Она ждала.

– Это случилось в субботу на побережье.

Я рискнул посмотреть ей в лицо. На нем застыло недоумение.

– Там я встретил давнюю знакомую – Джулс, Джули Блэк. Ее мать Бонни дружила с Чарли еще до моего рождения.

Эдит все еще ничего не понимала.

– Бонни – одна из старейшин племени квилетов…

Озадаченное выражение словно приросло к лицу Эдит. Казалось, его сковало льдом. Как ни странно, при этом она стала еще красивее – богиня в сиянии приборной доски. Но в этой красоте осталось еще меньше человеческого.

Она молчала, и мне пришлось продолжить:

– Там была еще одна женщина из племени квилетов – кажется, Сэм. Логан в разговоре упомянул о тебе – хотел поддеть меня, а эта Сэм сказала, что ваша семья в принципе не появляется в резервации, и прозвучало это так, словно она на что-то намекала. Я подумал, что Джулс должна знать, что имела в виду Сэм, и вытащил ее на прогулку. Стал задавать ей наводящие вопросы, и она рассказала мне древнюю квилетскую легенду…

Лицо Эдит по-прежнему было неподвижным, губы едва шевелились.

– Джулс Блэк сказала тебе, кто я? – тихо проговорила она.

Я открыл было рот и снова закрыл его.

– Мне не хочется произносить это слово, – признался я.

– Я тоже не люблю его. – Ее лицо немного потеплело, она опять выглядела как человек. – Но произносим мы его или нет, суть от этого не меняется. Иногда… мне кажется, что если это слово наконец прозвучит, нам обоим станет легче.

Может, она права?

– Вампир? – прошептал я.

Она вздрогнула.

Ничего подобного. Произнесенное вслух, это слово не утратило своей силы.

Прикол был еще и в том, что оно звучало уже совсем не глупо, не так, как у меня в комнате. Пропало ощущение, что мы говорим о том, чего на самом деле не бывает, о древних легендах, дурацких ужастиках или бульварных книжонках. Предмет нашего разговора стал реальностью.

Очень убедительной реальностью.

Еще минуту мы ехали молча, и слово «вампир» словно разрасталось внутри машины. Казалось, оно не просто относится к Эдит, а обладает достаточной властью, чтобы причинить ей вред. Надо было сказать хоть что-нибудь, что угодно, лишь бы заглушить проклятое слово.

Но Эдит заговорила первой.

– И что же было потом? – спросила она немного погодя.

– А-а… я полез искать информацию в Интернете.

– И он подтвердил твои догадки? – ее голос звучал деловито.

– Нет. Ничего не совпало. Все, что я нашел, выглядело глупо. Но я просто…

Я вдруг осекся. Она ждала, а когда пауза затянулась, взглянула на меня.

– Ты – что? – подсказала она.

– Ну, просто… это же неважно, верно? Вот я и не стал придавать этому значения.

Эдит вдруг закрыла глаза. Напоминать ей о необходимости смотреть на дорогу мне не хотелось, но скорость уже подползала к ста пятидесяти километрам в час, а указатель предупреждал, что впереди извилистая дорога.