Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

– Ну и глупо.

– Может быть, зато это правда. Мне все равно, кто ты. Уже слишком поздно.

Она негромко и резко выпалила:

– Не смей так говорить. Еще не поздно. Я могу сделать так, чтобы все стало, как раньше. И сделаю.

Я смотрел вперед, снова радуясь, что на мне шарф. Мою шею сейчас наверняка сплошь покрывали багровые пятна.

– Я не хочу, чтобы все стало, как раньше, – пробормотал я, думая, не убрать ли руку. И не стал. Наверное, и Эдит про нее забыла.

– Прости, это я виновата в том, что случилось с тобой. – В голосе слышалось искреннее сожаление.

Ночная тьма безмолвно неслась мимо нас. Я заметил, что машина сбавила скорость, и даже в темноте узнал привычные ориентиры. Мы въезжали в Форкс. Поездка заняла меньше двадцати минут.

– Завтра увидимся?

– А ты хочешь? – прошептала она.

– Больше всего на свете. – Я сам удивился тому, с какой страстью прозвучали эти слова. Не стоило и пытаться скрыть правду.

Она закрыла глаза. Но машина ни на сантиметр не отклонилась от середины ряда.

– Значит, увидимся, – наконец сказала Эдит. – Мне ведь тоже сдавать сочинение.

Она взглянула на меня, и если ее лицо стало спокойнее, глаза все еще смотрели с тревогой.

Я не заметил, как мы подъехали к дому Чарли. В окнах горел свет, мой пикап был на месте, все выглядело, как обычно. Все равно что проснуться в разгар сна, с которым не хочешь расставаться, упрямо жмуришься, чтобы он не кончался, мотаешь головой на подушке, лишь бы вернуть его. Эдит заглушила двигатель, но я не шевелился.

– Займешь мне место за обедом? – нерешительно спросил я.

И получил в награду широкую улыбку.

– Запросто.

– Обещаешь? – изобразить беспечный тон не удалось.

– Обещаю.

Я смотрел в ее глаза, и они снова притягивали меня, как магнит, меня влекло к ней, и я не находил в себе сил сопротивляться. Да и желания такого не было. Слово «вампир» по-прежнему висело в воздухе, но я уже начинал привыкать к нему и почти не обращал на него внимания. Лицо Эдит было немыслимо совершенным, и от этого совершенства почему-то щемило сердце. Но отводить взгляд не хотелось. Хотелось узнать, на самом ли деле ее губы такие же нежные и шелковистые, как и рука…

Внезапно она выбросила ладонью вперед левую руку, задержала ее в сантиметре от моего лица, словно желая меня оттолкнуть, вжалась в дверцу машины, и ее глаза стали испуганными и огромными, а зубы сжались.

Я отпрянул.

– Извини!

Долгую минуту она молча смотрела на меня, и я мог бы поклясться, что она не дышит. Немного погодя она слегка успокоилась.

– Поосторожнее с этим, Бо, – наконец бесстрастно предупредила она.

Бережно, словно я был сделан из стекла, она сняла мою руку со своей руки и отпустила. Я скрестил руки на груди.

– Наверное… – начала она.

– Я исправлюсь, – живо перебил я. – Назови свои правила, и я буду следовать им.

Она вздохнула.

– Я серьезно, Эдит. Только скажи, и я сделаю все, что ты хочешь. – Сказав эти слова, я мгновенно пожалел о них: а вдруг она попросит забыть о ней? Этого я точно выполнить не смогу.

Но она улыбнулась.

– Ладно, есть одна просьба.

– Да? – я насторожился.

– Больше не ходи в лес один.

Я удивился так, что отчетливо представил выражение своего лица.

– Как ты узнала?

Она прикоснулась к кончику своего носа.

– Правда? Значит, у тебя потрясающее обоняние…

– Ты выполнишь мою просьбу? – перебила она.

– Конечно, легко. А можно узнать, почему?

Она нахмурилась и непроницаемым взглядом уставилась мимо меня в окно.

– Я – не самое опасное, что есть в здешних местах. Давай пока этим и ограничимся.

Ее голос вдруг зазвучал настолько мрачно, что я поежился.

– Как скажешь.

Она вздохнула.

– До завтра, Бо.

Я нехотя открыл дверцу.

– До завтра, – я сделал ударение на втором слове, начиная выбираться из машины.

– Бо!..

Я обернулся, неуклюже наклонился, заглядывая в машину, а Эдит наклонилась ко мне, и ее бледное божественное лицо оказалось на расстоянии нескольких сантиметров от моего. У меня в груди остановилось сердце.

– Спокойной ночи, – пожелала она. Ее дыхание овеяло мое лицо, ошеломив тем же самым тонким ароматом, который ощущался в машине, только более ярким. Я ошеломленно захлопал глазами. Она отстранилась.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я кое-как выбрался из машины и, пошатнувшись, схватился за дверцу. Кажется, Эдит засмеялась, но звук был слишком тихим – возможно, он мне просто почудился.

Эдит дождалась, когда я доковыляю до двери, потом потихоньку завела двигатель. Я обернулся, чтобы проводить взглядом серебристую машину, через мгновение скрывшуюся за поворотом, и вдруг почувствовал, как сильно похолодало.

Машинально я достал ключ и отпер дверь.

– Бо? – крикнул Чарли из гостиной.

– Да, пап, это я. – Я захлопнул дверь и зашел к нему. Чарли лежал на своем любимом диване и смотрел бейсбол.

– Что-то ты рановато.

– Разве это рано?

Мне казалось, я пробыл вместе с Эдит несколько дней… а может, всего несколько секунд. Словом, совсем недолго.

– Еще и восьми нет, – сообщил он. – Как тебе фильм?

– Да я и не запомнил его толком.

– Что это у тебя на шее?

Я схватился за шарф, о котором совсем забыл, попытался стащить его, но он был слишком плотно замотан вокруг шеи, так что я чуть не задушил себя.

– Уф! Забыл куртку, и кто-то одолжил мне шарф.

– По-дурацки выглядит.

– Ага, зато тепло.

– А что такой бледный? С тобой все в порядке?

– Да я вроде всегда бледный, разве нет?

– Пожалуй.

Вообще-то у меня начинала кружиться голова и немного знобило, хотя я знал, что в комнате тепло.

Может, это запоздалая реакция на стресс? Только не поддаваться!

– Мне… прошлой ночью не спалось, – объяснил я Чарли. – Пожалуй, завалюсь сегодня пораньше.

– Спокойной ночи, сынок.

Я медленно побрел наверх, чувствуя, как голову затягивает плотный туман. Непонятно почему, я был обессилен и здорово мерз. Почистив зубы, поплескал горячей водой в лицо и вздрогнул от неприятного ощущения. В спальне я скинул ботинки и не раздеваясь упал на кровать, уже второй раз за неделю. Пытаясь согреться, плотно закутался в одеяло.

Мысли теснились и путались, как бывает, когда сильно кружится голова. Перед глазами непрерывной чередой возникали образы – одни мне хотелось рассмотреть получше, другие я вообще не запоминал. Стремительно летящая навстречу лента шоссе, приглушенный желтый свет в ресторане, яркий цвет ее волос с металлическим отливом, изгиб ее губ, растянутых в улыбке, нахмуренные брови, ошарашенный Джереми, слепящий свет фар, направленный мне в лицо пистолет, ледяная испарина… Я снова задрожал; казалось, кровать ходит подо мной ходуном.

Нет, некогда мне думать о неприятном – слишком многое надо запомнить, навсегда запечатлеть в памяти. Я зарылся носом в шарф, который по-прежнему был у меня на шее, и вдохнул ее запах. И почти сразу вдруг расслабился, дрожь утихла. Мысленно я представлял себе ее лицо – каждый ракурс, каждое выражение, каждый оттенок ее настроения.

Кое-что я уже знал наверняка. Во-первых, Эдит на самом деле вампир. Во-вторых, она отчасти воспринимает меня как еду – такова уж ее природа. Но в конечном итоге все это неважно. Важно лишь одно: я люблю ее больше, чем, как мне казалось, я вообще способен любить. Эдит – единственное, что мне нужно в этой жизни.

10. Расспросы

Утром все выглядело иначе.

Все, что минувшей ночью, в темноте, представлялось возможным, при свете солнца казалось глупой неудачной шуткой.

Да и было ли это? Может, меня подводит память? Неужели Эдит действительно говорила все это? Неужели я сам сказал все то, что было сказано?

Шарф, который она стащила у брата, лежал поверх моего рюкзака, и мне достаточно было лишь подойти, чтобы дотронуться до него. Ладно, шарф, по крайней мере, настоящий.

За окном было туманно и пасмурно – идеальная для вампиров погода. Значит, у Эдит нет причин не появляться сегодня в школе. Я оделся как капуста, чтобы не замерзнуть без куртки.

Чарли внизу я не застал и, посмотрев на часы, понял, что уже почти опаздываю в школу. Проглотив плитку гранолы, я запил ее молоком прямо из пакета и бросился к двери. Надеюсь, дождь не начнется, пока я не разыщу Джереми. Если повезет, моя куртка по-прежнему у него в машине.

Туман был сильным, как будто в воздухе повис густой дым; его сырое прикосновение к лицу казалось ледяным. Скорей бы прыгнуть в машину и включить печку. Из-за тумана я не заметил, что у дома стоит еще одна машина; я увидел ее, только сделав несколько шагов по подъездной дорожке. Знакомая серебристая машина. Сердце заколотилось так дико и сбивчиво, что я всерьез испугался приступа.

Окно со стороны пассажирского сиденья было открыто, Эдит наклонилась ко мне, стараясь не засмеяться при виде моего лица, на котором отчетливо читалось: «А вдруг у меня сердечный приступ?!»