Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Эдит вдруг закрыла глаза. Напоминать ей о необходимости смотреть на дорогу мне не хотелось, но скорость уже подползала к ста пятидесяти километрам в час, а указатель предупреждал, что впереди извилистая дорога.

– Послушай, Эдит…

– Не имеет значения? – почти выкрикнула она пронзительным и каким-то… металлическим голосом. – Не имеет значения?

– Да. По крайней мере, для меня.

– Тебе все равно, что я чудовище? Что я не человек?

– Да, мне все равно.

Она снова смотрела на дорогу, и я почувствовал, как машина набирает скорость.

– Ну вот, ты опять разозлилась. Лучше бы я ничего тебе не рассказывал, – пробормотал я.

Она покачала головой и процедила сквозь зубы:

– Да нет уж, я предпочитаю знать, о чем ты думаешь, даже если тебе твои мысли кажутся бредом.

– Извини.

Она испустила раздраженный вздох, потом снова притихла на несколько минут. Я медленно водил большим пальцем вверх-вниз по ее кисти.

– О чем задумался? – спросила она. Голос звучал спокойнее.

– М-м… да ни о чем, если честно.

– Неизвестность меня бесит.

– Я не хочу… ну, не знаю… обидеть тебя.

– Выкладывай, Бо.

– У меня куча вопросов. Но отвечать на них тебе не обязательно. Мне просто любопытно.

– Что именно?

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

Я смотрел на нее, пока ее губы не задрожали от улыбки.

– И давно тебе семнадцать?

– Довольно давно, – призналась она наконец.

Я улыбнулся.

– Ясно.

От ее взгляда у меня закружилась голова.

Так-то лучше. Проще, если она остается сама собой, а не пытается держать меня в неведении. Приятно быть посвященным в ее секреты. Хотел бы я пожить в ее мире.

– Только не смейся! Разве тебе можно выходить днем?

Она все равно засмеялась.

– Выдумки.

Смех звучал тепло. Меня словно озарил солнечный свет. Я улыбнулся шире.

– И солнце не сожжет?

– Выдумки.

– И в гробу не надо спать?

– Выдумки, – она помедлила и добавила особенным тоном: – Я не сплю.

До меня дошло не сразу.

– Вообще не спишь?

– Никогда, – шепнула она и с меланхоличным видом повернулась ко мне. И снова я замер в плену ее золотистых глаз. И почти сразу растерял все свои мысли.

Вдруг она отвернулась и опять прищурилась.

– О самом главном ты до сих пор не спросил.

– О самом главном? – эхом повторил я, не понимая, что она имеет в виду.

– А разве тебе не любопытно, чем я питаюсь? – саркастически уточнила она.

– А-а, это.

– Вот именно, – жестко продолжала она. – Неужели не хочешь узнать, пью ли я кровь?

Я поморщился.

– Ну, об этом я знаю от Джулс.

– И что же она тебе наговорила?

– Что вы… не охотитесь на людей. Сказала, что твоя семья считается неопасной, потому что вы охотитесь только на животных.

– Она правда сказала, что мы неопасные? – скептицизм Эдит был очевиден.

– Ну, не совсем так. Она сказала, что вы якобы неопасны. Но квилеты из осторожности не хотят, чтобы вы появлялись на их земле.

Ее взгляд был по-прежнему направлен вперед, но я не знал, следит она за дорогой или нет.

– Значит, она права? Насчет охоты на людей? – я старался, чтобы мой голос звучал ровно.

– Квилеты памятливы, – шепотом произнесла она.

Я принял ее ответ как утвердительный.

– Но не стоит терять бдительность, – предостерегла она. – Квилеты правильно делают, что сторонятся нас. Потому что мы и в самом деле опасны.

– Ничего не понимаю.

– Мы… стараемся сдерживать себя, – медленно, с трудом объяснила она. – Обычно это нам удается. Но порой и мы… совершаем ошибки. Как я, например, когда осталась с тобой наедине.

– По-твоему, это ошибка? – я различил в своем голосе обиду, но не знал, заметит ли ее и Эдит.

– И очень опасная, – пробормотала она.

Мы оба умолкли. Я смотрел, как лучи фар повторяют очертания поворотов шоссе. Они двигались слишком быстро, как в компьютерной игре. Я сознавал, что время ускользает так же стремительно, как черная лента шоссе из-под колес, и страшно боялся, что больше мне не представится шанса поговорить с Эдит так, как сейчас – открыто, со всей откровенностью. Ее слова звучали как… прощальные. Мои пальцы сжались на ее руке. Больше я не желал терять ни одной минуты.

– Рассказывай.

Все равно, что она скажет, лишь бы слушать ее.

Она метнула в меня взгляд, удивленная тем, как изменился мой голос.

– Что еще ты хочешь узнать?

– Почему вы охотитесь на животных, а не на людей, – подсказал я первое, что пришло в голову. Мой голос стал сиплым. Я сморгнул слезы.

Она ответила еле слышно:

– Не хочу быть чудовищем.

– Одних животных ведь недостаточно?

Она помолчала.

– Ну, это примерно то же самое, как если бы ты питался одним только тофу и соевым молоком. Мы называем себя вегетарианцами – шутка, понятная только в нашем кругу. Такая пища не до конца утоляет голод – точнее, жажду. Однако она придает нам сил и помогает сдерживаться. Почти всегда, – в голосе послышались зловещие нотки. – Порой бывает особенно трудно.

– Сейчас тебе трудно? – спросил я.

Она вздохнула.

– Да.

– Но сейчас ты не голодна, – уверенно объявил я – утверждая, а не спрашивая.

– С чего ты взял?

– Определил по твоим глазам. На этот счет у меня есть одна гипотеза. По-моему, цвет связан с твоим настроением, а люди обычно злятся, когда голодны, так?

Она засмеялась.

– А ты наблюдательнее, чем я думала.

Вслушиваясь в ее смех, я старался получше запомнить его.

– Значит, это все-таки ты остановила тогда фургон.

Она пожала плечами.

– Да.

– Сколько же в тебе силы?

Она скосила на меня глаза.

– Достаточно.

– А ты смогла бы поднять вес в две тонны?

Мой вопрос прозвучал так заинтересованно, что она немного смутилась.

– Если понадобится. Но я не собираюсь ставить рекорды. Это по части Элинор, в ней силен дух соперничества. Я знаю, что мне никогда не стать такой сильной, как она.

– А насколько она сильная?

– Иногда мне кажется, что она способна поднять гору. Но в ее присутствии я об этом даже не заикаюсь – вдруг загорится и попробует. – Она рассмеялась, и этот смех был спокойным и ласковым.

– На выходных ты охотилась вместе с… Элинор? – спросил я, когда она отсмеялась.

– Да. – Она помолчала, словно не зная, стоит ли рассказывать мне об этом. – Не хотелось уезжать, но пришлось. Мне легче рядом с тобой, когда я не чувствую жажды.

– Почему тебе не хотелось уезжать?

– Вдали от тебя мне… тревожно. – Ее взгляд был мягким, но пристальным, от него становилось трудно дышать. – Когда в прошлый четверг я просила тебя быть осторожнее, я не шутила. Все выходные я беспокоилась о тебе и больше ни о чем не могла думать. После того, что случилось сегодня, мне с трудом верится, что ты благополучно провел выходные и остался целым и невредимым, – она покачала головой и вдруг как будто припомнила что-то: – Вернее, почти невредимым.

– Что?

– Ладони, – напомнила она. Я перевел взгляд на почти зажившие ссадины на ладонях. От глаз Эдит ничто не ускользало.

– Я упал.

– Так я и думала, – уголки губ приподнялись. – Поскольку речь о тебе, могло быть и хуже, и эта вероятность не давала мне покоя все время, пока я была в отъезде. Эти три дня длились целую вечность. Я успела изрядно потрепать нервы Элинор.

– Три дня? А разве вы не сегодня вернулись?

– Нет, еще в воскресенье.

– Тогда почему же никто из ваших не появлялся в школе? – Вспоминая, как я изводился в ее отсутствие, я почувствовал раздражение, граничащее с злостью.

– Ну, ты же сам спрашивал, не жжет ли меня солнце, – нет, не жжет. Но в солнечную погоду мне лучше не выходить – по крайней мере, там, где меня может кто-нибудь увидеть.

– Почему?

– Покажу как-нибудь, – пообещала она.

Некоторое время я обдумывал ее слова.

– Могла хотя бы сообщить, что уже вернулась.

Она озадачилась.

– Но я же знала, что с тобой все в порядке.

– Ага, зато я не знал, где ты. И мне… – я смутился и опустил глаза.

– Тебе – что? – ее шелковистый голос гипнотизировал, как и взгляд.

– Глупо звучит, конечно, но… я места себе не находил. Я уж думал, что ты не вернешься. Думал, ты догадалась, что я обо всем узнал… и решила исчезнуть. И я не знал, как быть дальше… Мне надо было еще раз увидеться с тобой. – Кровь прилила к моим щекам.

Она молчала. Я в тревоге поднял глаза и увидел на ее лице отражение боли.

– Эдит, что с тобой?

Она тихо застонала.

– Так нельзя.

Я не понял, в чем дело.

– Что такого я сказал?

– А разве ты не видишь, Бо? Одно дело – мучиться самой, и совсем другое – когда страдаешь ты. – Ее полные боли глаза были устремлены на дорогу, слова сыпались так быстро, что я едва успевал понимать их смысл. – Не хочу слышать, что тебе пришлось так тяжело. Так нельзя. Я опасна, Бо. Тебе повезет, если ты останешься в живых.

– И пусть.

– Ну и глупо.

– Может быть, зато это правда. Мне все равно, кто ты. Уже слишком поздно.