Сергей Головачёв - Дым небес
— А почему она так называется?
— Потому что там мертвецы собираются, — в рифму отвечает Мара.
— Что, серьёзно? — не верит Эмма.
— Ну, не только мертвецы, — добавляет Мара. — Там собираются все тёмные.
— Но ты же сама сказала, что Девичья там, — показывает Эмма рукой на перелесок слева от Прямой дороги.
— Правильно, Девичья — там, — подтверждает Мара, — вернее, там — форт, куда и сходится обычная публика. Все те, кто не знает, что истинный центр Девичьей находится за пределами форта. Все тёмные, вернее, все знающие люди потому и собираются здесь на отшибе, чтобы быть подальше от посторонних глаз.
Мара пытливо смотрит в глаза Эммы.
— У тебя нет желания туда зайти?
Эмма отрицательно мотает головой.
— Ну как хочешь! Тогда я пойду туда сама.
— И бросишь меня здесь?
— Но ты ж не хочешь идти со мной!
Эмма тут же меняет своё решение.
— Ну ладно, пошли! — сворачивает она к лесу.
— Куда? — останавливает её Мара. — Ты что не видишь? — кивает она на сплошную стену из чагарника. — Так просто в Мертвецкую рощу не зайдёшь. Надо знать, где вход.
Они спускаются к Прямой дороге и идут по ней, каждая по своей колее. Неожиданно Эмма замечает вдалеке слева двух парней в камуфляжной форме. Они идут в их сторону на отдалении двадцати метров друг от друга.
— Кто это такие?
— Откуда я знаю.
— Где же твой вход?
— Вон там, — показывает рукой Мара, — возле того лысого дерева.
Раскидистое, полностью лишённое коры дерево, выбеленное, как сухая кость, стоит в метрах сорока от них. Неожиданно слева вдали из леса выходят ещё несколько парней в камуфляжной форме. Все они идут как бы в одну шеренгу, на одинаковом расстоянии друг от друга.
— Что-то пацаны мне эти не нравятся, — говорит Мара.
Далеко впереди к шеренге присоединяются ещё какие-то парни в белых рубахах, а сзади — те двое, которые шли по лугу.
— Скорей! — испуганно шепчет Эмма.
Они бегут к лысому дереву, каждая по своей колее. Подбежав к нему, Эмма замечает, что оно, действительно, указывает на узкий проход между кустарниками. Протиснувшись сквозь заросли лесного ореха и чагарника, гимназистки заходят в тёмный лес. Мару вдруг передёргивает от холода:
— Бр-р-р, как мне холод-д-дна, — сразу запахивает она пальто.
— Хи-хи, — нервно отзывается Эмма.
Они выходят на новую дорожку, проходящей по Мертвецкой роще параллельно Прямой дороге. Они идут по ней вперёд, то и дело, оглядываясь назад.
— Такое чувство, будто кто-то подсматривает за нами.
— Тебе не кажется, — говорит Мара. — Я когда бываю здесь, всегда чувствую на себе чей-то взгляд.
— Кто это может быть?
— Не знаю.
— А это не может быть страж горы?
Мара пожимает плечами.
— А ты хоть раз его видела?
— Кого? — не понимает Мара.
— Ну, этого стража.
— Один раз видела.
— А как он выглядит?
— Довольно необычно. В сером балахоне с капюшоном и с противогазом на лице.
— Ты чё, смеёшься надо мной?
Мара молча усмехается. Неожиданно Эмма замечает слева от тропинки неглубокую прямоугольную яму.
— Откуда здесь эта яма? — удивляется она.
— Это не яма, — отвечает Мара.
— А что?
— Вырытая могила.
— А вот ещё одна, — замечает Эмма и предполагает, — наверно, кто-то выкапывает здесь мертвецов.
— Наоборот, — качает головой Мара, — их роют себе некие личности, которые сами туда закапываются.
— А нафиг они туда закапываются? — спрашивает Эмма.
— Это ты у них сама спросишь при встрече. Насколько я понимаю, они, таким образом, получают энергию непосредственно из земли.
— Представляю, какой мощный заряд энергии они получают!
— Насчёт мощной — я согласна. Но, честно говоря, здесь такое чудесное место, что мне этой эйфории хватает с головой и без того…
Удаляясь, девушки не замечают, что за их спинами из третьей вырытой ямы поднимается некто в сером балахоне с капюшоном и с противогазом на лице.
Отряхнувшись от земли, человек в балахоне снимает с себя противогаз и, глядя вслед уходящим девушкам, глубокомысленно замечает:
— Дурные малолетки… вы еще не скоро отскребёте от себя ту «эйфорию», которую несет в себе это «чудесное место».
Дуб-ведун
Эмма вновь закуривает. Мара снисходительно смотрит на неё.
— Ты так часто куришь.
— А что я могу поделать? — выдыхает Эмма дым.
— Я знаю, как тебе помочь, — неожиданно заявляет Мара.
— Как? — коротко спрашивает Эмма.
— Короче, недавно я тут со старухой одной познакомилась. Мне кажется, она настоящая ведьма. Говорит, что слепая, но я этого не заметила. Так вот, она мне кое-что рассказала и даже показала. Есть тут на Девичьей одно местечко. Вернее, два местечка. Где если, что пожелаешь, то и сбудется.
— Да, ладно. Правда, что ли?
— Откуда я знаю? Я ни разу ещё не пробовала.
— И где же места эти заветные?
— Одно — на Желанной поляне… Но это далековато отсюда.
— А другое?
— А другое… где-то рядом. Чего-то я никак его не нахожу. Дуб тут должен быть огромный.
Эмма приглядывается. В Мертвецкой роще почти все дубы- великаны.
— Да они тут все огромные.
— Тот должен быть самым большим. Его не могут обхватить и пять человек, взявшись за руки. Он самый старый на горе. Называют его «дуб-ведун». Та слепая ведьма сказала, что ему семьсот лет.
— Ну, тогда он помнит, наверно, ещё средневековых ведьм.
— Наверно. Но, оказывается, и сейчас киевские ведьмы совершают возле него свои обряды. Прикинь, насылают здесь кому-то порчу или, наоборот, избавляют от неё.
— Жуть!
— Она ещё сказала, что раз в двенадцать лет листья на этом дубу посреди лета чернеют.
— Где же он?
— Вот!
Мара показывает на приметный, стоящий в стороне от дорожки высокий, раскидистый, могучий, необъятный дуб.
— Это и есть тот самый дуб-ведун. Та женщина научила меня, как надо произносить заговор. Сперва надо его обнять.
Мара подходит к широченному дубу, и, прижавшись ладонями к шершавой коре, обнимает его, словно живого древнего ведуна. Эмма обнимает дуб с противоположной стороны. Помолчав какое-то время, Мара говорит:
— Есть на Девичь-горе дуб, под тем дубом живёт Змей! Повторяй за мной: Эй, Змей!
— Эй, Змей! — повторяет Эмма.
— Подходить ко мне не смей!
— Подходить ко мне не смей! — вторит Эмма.
— И курить мне не давай!
— И курить мне не давай! — эхом отзывается Эмма.
— С этого часа и с этой минуты. Да будет так!
— С этого часа и с этой минуту. Да будет так! — добавляет Эмма, и лицо её расплывается в довольной улыбке.
Некроманты
Когда школьницы возвращаются на дорожку, одна из них неожиданно замечает на дубу прибитый к стволу козлиный череп со скошенным белым лбом, со страшными чёрными глазницами и с короткими торчащими рожками.
— Смотри! — испуганно показывает Эмма рукой вверх.
Но Мара замечает вдалеке кое-что другое, что-то непонятное, напоминающее силуэты двух людей.
— Посмотри лучше туда, — толкает она локтем подругу в бок.
Эмма опускает взгляд и видит далеко впереди на дорожке две серые фигуры с очень бледными лицами, ярко контрастирующими на фоне сумрачного леса. Приглядевшись, она замечает у них вместо глаз огромные чёрные глазницы, отчего их лица кажутся ей похожими на черепа. И не только ей одной это кажется.
— Прячемся, — шепчет Мара.
Девушки тут же приседают за растущий перед ними густой куст чагарника.
— Кто это? — пугается Эмма.
— Тихо, — шепчет Мара.
Рядом они замечают неглубокую яму, похожую на давно разрытую могилу, засыпанную прошлогодними листьями.
— Я вижу, ты, действительно, боишься людей, — еле слышно произносит Эмма.
— Это не люди! — отрывисто отвечает Мара.
— А кто? — ещё больше пугается Эмма.
— Некроманты.
— Некроманты? — огромные глаза Эммы ещё больше расширяются от страха. — А кто это такие?
— Кто эти — я не знаю, — пожимает плечами Мара.
Оглянувшись, она понимают, что они попали в западню. За их спинами простирается в обе стороны колючая стена из кустарников, за которую прорваться невозможно.
— Некроманты бывают разные, — продолжает она. — Одни — просто чёрные маги. И для заклинаний вызывают здесь из могил мёртвые души. Другие — сами наполовину мертвецы.
— Нифига себе! Как это?
— Ну, они когда-то уже умерли, а потом вновь ожили, потому что их чёрные души не принял даже ад. И теперь они рыщут повсюду и забирают для подпитки энергию у всех, кого встретят на своём пути.
Эмма порывается встать и рвануть отсюда без оглядки через кустарники, стоящие стеной позади их, но Мара удерживает её.
