Замечательный предел - Макс Фрай

Тим взял с полки роутер, поднёс к лицу и совершенно серьёзно сказал:

– Уважаемый интернет, у нас тут Миша раскаялся. Понял, что ты полезный. Не серчай на него, он отличный чувак.

Положил прибор на место и добавил, теперь обращаясь к Мише:

– Я сам на крыльях летаю, когда вспоминаю, что всё это с меня началось. Понятно, что судьба есть судьба, мы – только её инструменты. Но я – ужасно счастливый, удачливый молоток!

Тот кивнул, улыбнулся, повернулся на бок. Сказал:

– Ты шуми, сколько влезет. Серьёзно. Я люблю спать под всякий житейский шум. Это как будто папа с работы вернулся под утро. Или в моей мастерской собралась большая компания, а я перед этим так упахался, что посреди разговора уснул. Или Сашка печёт нам на завтрак чёрствые корки, он почему-то так называет свои обалденные пироги. Или поезд остановился на станции, в вагоне суетятся попутчики, выгружают тяжёлые чемоданы, а я дрыхну в купе и знаю, что мне ещё очень нескоро, аж, например, послезавтра предстоит выходить.

* * *

– Я совсем ненадолго, – сказал Анн Хари. – Только вас с Образом Жизни обнять. Потом смотаюсь по делу и назад в ТХ-19. Не жизнь, а какой-то аврал.

– Но тебе явно нравится, – заметил Ший Корай Аранах, наливая воду в кофейник.

– Нравится – не то слово.

– Тогда хорошо. Попьёшь со мной кофе?

– Ещё бы. Можно сказать, затем и пришёл. А! Ещё принёс тебе пачку несбывшихся книг. Это серия про историю литературы, музыки, кино и других искусств. Просто популярный нон-фикшен. Отлично написан, читается практически как детектив. Нашёл в мастерской на полке и вспомнил, как читал эти книги, чтобы поскорей разобраться, что тут у них за несбывшийся мир, не пора ли мне делать ноги. И из-за них – понятно, не только, отчасти – так сильно его полюбил. И ты теперь ещё больше полюбишь, уж настолько я твои вкусы знаю. Да, это насильственное вмешательство в твою эмоциональную жизнь. Но им очень надо. Нам очень надо. Прости.

– Тебя там точно не подменили? – усмехнулся Ший Корай Аранах. – Не успел я привыкнуть, что ты перестал орать по любому поводу и чуть что разбивать телефон, а ты уже научился вежливо извиняться даже за сделанное добро.

– Вы все как сговорились. Скандалы вам подавай. А мне просто стало некем скандалить. Нету больше беспричинно несчастного дурака, который и рад бы взять своё счастье, да нечем, вместо сердца голодная бездна, дыра. Всё мне было не так, и всё не на месте, вечно чего-нибудь не хватало. Там, в несбывшемся Вильнюсе – Лейна, нашего зеркального неба, скороспелой черешни, тёплого ветра с моря и, чего уж, тебя. Здесь – всего, о чём я не помнил. Но «не помнить» не означает «не знать». А теперь всё в порядке. Хватает. Не так уж много мне надо. Оказалось, достаточно две судьбы. Чтобы ночью напиться с давним другом в несбывшемся, утром отнять у ангела пирожки, днём отоспаться в ТХ-19, а под вечер к тебе вломиться. И кофе дома наконец-то спокойно попить.

* * *

Дилани Ана сидела за столом, заваленном книгами и бумагам, с таким обречённым лицом, словно все они повествовали об апокалипсисе, который вот-вот начнётся, и сделать с этим нельзя уже ничего.

Услышав, что к ней вошли, она ещё больше нахмурилась, но увидев Анн Хари, просветлела лицом. Сказала:

– Если Тэко Машши однажды позовёт тебя в заместители, не соглашайся. Никогда. Ни за что.

– Я в безопасности, – заверил её Анн Хари. – Тэко Машши в людях будь здоров разбирается. Так что не позовёт. Но ты, я уверен, справишься. Теперь тебе будет легко.

– Вот спасибо! – Дилани Ана всплеснула руками. – Сказал почти невозможное и даже в обморок не упал!

– Сказать, кстати, было проще простого, – пожал плечами Анн Хари. – Из чего можно сделать вывод, что ты и сама, без моих пожеланий крута. Вообще с чем угодно справишься. А то была просто минута слабости. И уже прошла навсегда. Прости, дорогая, что отвлекаю. У меня очень важное дело. Но сначала вопрос. Вы в своей школе в виде рыбы-дракона, когда влюблялись, писали друг другу записки? И просили кого-нибудь их передать?

– Ты специально пришёл ко мне это выяснить? – изумилась Дилани Ана. – Вот интересно, зачем тебе, а? Ты что, решил учиться на антрополога? Будешь нашу повседневную жизнь изучать?

– Так писали?

– Естественно. Как, наверное, все. У меня с этим связана страшная драма. Меня подружка попросила отнести записку мальчишке, а тот с какого-то перепугу сразу влюбился в меня. Подружка перестала со мной разговаривать, а мальчишка проходу мне не давал. Мне-то было не надо. Я тогда сохла по одному старшекласснику. Но, кстати, записок ему не писала. Хотела, чтобы он обратил на меня внимание сам.

– Считай, я с запиской от старшеклассника, – улыбнулся Анн Хари. – Но от другого. Мой старшеклассник лучше! Он с сизой тенью и кучей других достоинств. Смотри, какую записку он тебе передал.

Достал из кармана четыре диска в разноцветных коробках. Сказал:

– Можно слушать на обычной аппаратуре из ТХ-19. Нормально играют, я проверял. Это музыка из несбывшейся вероятности. Да ты, наверное, сама уже поняла. Честно скажу, я в тамошней музыке не очень-то разбираюсь. Ну так и не я выбирал.

– Музыка из несбывшейся вероятности, – повторила Дилани Ана. – Для меня?

– Для тебя. Лех, оказавшись в несбывшейся вероятности, первым делом перерыл музыкальную лавку. Говорит, мучился страшно, пока выбирал. Он же твоих вкусов не знает. Поэтому там очень разное. Вдруг хоть что-то тебе понравится. Так он передал.

– Вот теперь понятно, – по-русски сказала Дилани Ана, прижав руки к сердцу, – каким образом мне на работе станет легко. Помру молодой от счастья, да и дело с концом.

– Ну тебя к чёрту, – сердито ответил Анн Хари. – Даже на потустороннем языке не надо так говорить. Зачем тебе помирать от счастья, когда можно счастливой жить? Ты вообще сперва диски послушай. Вдруг он не угадал?

– Так это неважно, – улыбнулась Дилани Ана. – Важно, что он страшно мучился, когда выбирал. Идеальное начало романа – героиня узнала, как герой ради неё страдал!

* * *

• Что мы знаем об этой книге?

Что легко и приятно в, скажем так, непростых обстоятельствах писать про жителей иных реальностей, настолько далёких, что