Замечательный предел - Макс Фрай
А они (и ещё очень многие) есть.
Кто-то из них сюда к нам заглядывает в основном по делам. Другие вообще сидят дома, в своих невообразимых мирах, иногда читают наши книги или разглядывают картины в Эль-Ютоканском музее, удивляются – вот уж точно, дух дышит где хочет! – но в целом им на нас наплевать. А большинству даже наших книг и картин не надо, у них другие вкусы и интересы, ничего не поделаешь, выбор велик. И что бы с нами тут ни случилось, у них всё будет нормально, в смысле совсем зашибись. Тэко Машши вернётся из первой расширенной литературоведческой экспедиции по тропам Странствий, соберёт в издательстве срочное совещание, раскидает задания и той же ночью усвистит в Улимхайю, где его в айрабанной «Территория Лайко» заждались друзья-пастухи. Лестер Хана приведёт домой стажёра Туму Вашари, заплутавшего и (к счастью, временно) потерявшего память в довольно стрёмной реальности ТХ-10 (Хорш). Лийс (вернее, Кой-Илламот, поскольку речь о работе) получит премию Союза арт-критиков Эль-Ютокана за выдающийся вклад в открытие новых территорий искусства (и тут же её с арт-критиками пропьёт). Переводчица Шоки Нава, подсчитав гонорары за переводы нескольких новых суперхитов, отправится в кругосветное путешествие, о котором давно мечтала, да всё откладывала на потом. Крылатый лис Нхэрка будет часто встречаться во сне с Ший Корай Аранахом, а когда в Хой-Брохх заявится группа студентов-практикантов из Лейна, передаст с ними другу три здоровенные коробки своих пирогов. Черноглазая девочка по имени Бла Саваши получит в подарок рогатку с ярмарки в потусторонней реальности; в Лейне рогаток днём с огнём не доищешься, а бывшему генералу иногда очень хочется пострелять. Адрэле Тай Хор Суини заведёт второго кота (серого с белым ухом) и наконец-то внесёт на рассмотрение Большого Издательского Совета предложение об изменении индекса цивилизации ТХ-17 на ЮМ. Лётчики, проложившие маршрут до Грас-Кана, увеличат команду до двенадцати человек и возьмут в аренду ещё два самолёта, каждый на восемь мест, а то столько желающих, что полёта приходится ждать по полгода; ничего, теперь очередь двинется веселей. В студенческой кофейне «Ногами» появится новый бариста, и кофе там станет вкусней, чем в «Мы сами»; это событие настолько потрясёт городскую общественность, что будет отмечено в ежегодном календаре. Таира Аша отправится с сыновьями в отпуск, в Ойшу к родне, и по дороге влюбится в старшую помощницу капитана, причём всерьёз и надолго, а не до второго свидания, как выходило у него до сих пор. И ещё много разных прекрасных событий случится в Сообществе Девяноста Иллюзий, в Эль-Ютокане, в Улимхайе, в Хой-Броххе, вне зависимости от состояния наших дел.
Вот и отлично. Пусть они все будут счастливы. Мне как раз очень надо, чтобы хоть где-то, если уж нельзя сразу всюду, всё было так, как нравится мне.
Кит-Ремурьян, лето второго года Этера
Шала Хан проснулся на улице. Что само по себе не беда, особенно летом, тем более когда нет дождя. Улица называлась Необузданных; Шала Хан, как только открыл глаза, прочитал название на табличке. Сперва задумался: это где же такая у нас? Почему я не знаю? И кого именно – «необузданных»? Бурь, или, скажем, людских страстей? – а уже после этого осознал, что сидит на необычном сиреневом тротуаре в одних пижамных штанах. Спросонок не сразу понял, как так получилось – это, что ли, сон продолжается? А потом до него дошло.
Вообще, для жителей Сообщества Девяноста Иллюзий вполне обычное дело – проснуться не там, где лёг, а в незнакомом городе, иногда на другом континенте. Всем известно, что так бывает. Не то чтобы часто, точнее, с кем как, но хотя бы пару раз в жизни практически с каждым случается. Закономерное следствие иллюзорной природы реальности, вполне безобидный (и даже приятный) побочный эффект. Но с Шала Ханом такое стряслось впервые. В детстве он об этом, конечно, мечтал и страшно завидовал однокласснице Илади Лоре, которая однажды проснулась в приморской деревне на континенте Шри, а потом возвращалась домой как настоящая путешественница, в отдельной каюте на большом корабле. Но взрослому Шала Хану уже не особо хотелось просыпаться неведомо где. У Ловцов книг приключений и так выше крыши, совершенно не обязательно добавлять. Впрочем, ладно, – сказал он себе, – как вышло, так вышло. Что судьба даёт, надо брать.
Хорошо хоть ночью было не жарко, – думал Шала Хан, поднимаясь на ноги, – и я не улёгся спать голым. Как бы там ни смеялись д’гоххи над нелепостью наших табу, но лично я, беседуя с незнакомцами, гораздо уверенней чувствую себя в штанах, чем без них.
Незнакомцы, в смысле местные жители, как раз приближались с разных сторон. Хмурая юная женщина и улыбчивый бородатый старик, оба в ярких цветастых халатах, из чего Шала Хан, много знавший о локальных модах Сообщества, сделал вывод, что, скорее всего, оказался в Кит-Ремурьяне (этот город, как и Лейн, находится на Первом континенте Нари, но на его противоположном конце). Округлые стены домов, похожих на невысокие башни, подтверждали догадку. Шала Хан прежде видел этот город на фотографиях и обратил внимание, что прямых ровных линий в архитектуре здесь практически нет. И вот тогда он наконец-то обрадовался. Давно хотел, но никак не мог выбрать время приехать сюда.
– Это же Кит-Ремурьян? – спросил Шала Хан старика, который подошёл к нему первым.
– Так и есть, – подтвердил тот. – А ты откуда?
– Из Лейна.
– Из Лейна, – с явным удовольствием повторил старик. – Я был там однажды, мне очень понравилось. Особенно небо-зеркало, трамваи и пивные в порту. Всё собираюсь ещё раз к вам съездить, да больно уж далеко.
– Семь дней на поезде в один конец, – подтвердил Шала Хан. – Долгое путешествие. Что ж, половину времени я, получается, сэкономил, такой молодец.
– Тебя проводить до мэрии? – спросила женщина. – Или сам доберёшься? Это недалеко. Двухэтажное здание, сразу за тем поворотом, на площади. Обратись к любому сотруднику, там все знают, что делать, у нас часто просыпаются люди из других городов. Чаще, чем где-то ещё, так утверждает статистика. Существует гипотеза, что это из-за нашего Лилового Камня, но пока недостаточно доказательств…
– Нет вообще никаких доказательств! – неожиданно взвился старик. – Одни поэтические рассуждения, которые при всём уважении к их красоте не имеют отношения к практической метафизике.
– Красота суждения
