Замечательный предел - Макс Фрай
– Оживил? – удивился Миша.
– Ну а как ещё выразиться? Сделал пригодной для связной, приятной жизни без регулярных провалов хрен знает во что.
– Вроде я ничего такого специально не делал.
– Так специально ничего и не надо. Просто ты часто сюда приходил. Рисовал, курил, варил кофе, думал и волновался, был счастлив, нервничал, ел, на что-то надеялся, с кем-то встречался, пару раз даже спал. Хотя спать тебе здесь всё-таки лучше не стоит. Неоправданный риск.
Миша предсказуемо возмутился:
– А сам-то! Типа ты тут ни разу глаз не сомкнул.
– Мне всё можно, – ухмыльнулся Лех. – Я старая ведьма. И так долго был духом и призраком, что моя нынешняя конфигурация – большое облегчение для материи, из которой я состою… Эй, почему ты не удивляешься? Кто будет картинно хвататься за сердце и орать: «Ничего себе! Духом?! Призраком?!» Я так не играю. Тоже мне друг.
– Просто я уже в курсе. Юрате мне рассказала, как ты развлекался в Гданьске. Аньов разболтал! Все мои вопли ему достались, тебе не оставил, просто не рассчитал. Для расчётов у меня было слишком возвышенное настроение. Мы полночи гуляли по городу, нюхали цветущие сливы и сплетничали, совершенно как в старые времена. Настолько как в старые времена, что я в какой-то момент перестал понимать, где и когда мы находимся. Почти не чувствовал разницы. И не почти. Иногда.
– Да, – согласился Лех. – Это вообще интересно! Временами в этом новом, чужом для нас Вильно так накрывает знакомыми ощущениями, словно мы уже снова сбылись. Как будто мы там травой сквозь асфальт прорастаем. Или в реках камнями блестим. Или отражаемся в стёклах…
– Кстати, ещё как отражаемся! Это документально подтверждённый факт. Отто, тот самый чувак, который привёз тебя в Вильнюс, отличный фотограф, помешан на отражениях, страшные тысячи их за много лет наснимал. Так на его фотографиях иногда появляются наши улицы. Я насчитал всего четыре фрагмента, но это пока. Видел совсем немного. У него все фото в компьютере, а у меня от больших мониторов быстро начинает болеть голова. В ТХ-19 вообще какая-то агрессивная техника. Как волшебная птица из сказки, которая всегда готова помочь, отнести тебя, куда надо, только по дороге придётся по каждому требованию кормить её свежим мясом. Отрезая куски от себя.
Лех вздохнул, соглашаясь, и тут же снова заулыбался. Спросил:
– Ты как, в силах ещё погулять?
– Не представляешь, до какой степени в силах. Будешь не рад, что связался! Или наоборот, слишком рад. А теперь отпусти меня. И помолчи хоть минуту. Лучше вообще уйди на балкон. Мне надо сосредоточиться. Правильно сформулировать про стабильность. Чтобы через час не исчезнуть, но и навек не застрять. Хотя знаешь, с тобой я бы тут застрял с удовольствием. Опасность внезапно превратилась в соблазн! Но у меня ещё столько голов не выросло, сколько мне обещали, если что, оторвать.
* * *
Лех говорит:
– Мы такую страшную вечность не виделись, что уже непонятно, кто это – мы. И о чём тебя в первую очередь спрашивать, и как о себе рассказать. К счастью, в Вильно я ночевал у Аньова и видел там полезные для быстрого усвоения информации вещие сны. Из этих видений я, в частности, знаю, что у тебя всё отлично. И это такое счастье! Я за тебя больше, чем за всех нас вместе взятых, боялся. Потому что, каюсь, все эти годы просто не верил в твой Лейн. Думал, тебе некуда возвращаться. А оказалось – есть.
– Да я помню, – улыбается Миша (Анн Хари). – Никто мне почему-то не верил. Удивительный опыт для того, кто родился и вырос в мире, где вообще не бывает обманщиков и вранья. Даже Аньов всякий раз придавал лицу такое специальное вежливое выражение, и говорил, что если я утверждаю, будто я – Ловец книг из Лейна, то ладно, мне самому, безусловно, видней… Но сейчас-то, кстати, поверил как миленький. Сложно продолжать не верить в Лейн, когда тебе пачками носят изданные там книги. Ты же в курсе этой затеи? Видел её в своих обучающих вещих снах? И про выставку в Эль-Ютокане? Отлично. Я пока слишком счастлив, чтобы внятно рассказывать о делах… Жалко, Мити сейчас нет в кофейне. Ты уже его встретил? Ладно, значит, встретишь потом. Никуда вы друг от друга не денетесь. Я верю в Митю, как в мало кого. Потому что, когда Мити нет, его кофейня закрыта. По-настоящему! Без ключей туда не войдёшь. Понимаешь, что это значит? Он не исчезает, а просто уходит с работы. Ногами! И запирает дверь.
Лех говорит:
– Видишь пару в конце переулка? Это вообще интересно. Просто люди, просто гуляют, или идут, как им кажется, по делам. Я здесь, сам знаешь, совсем недавно, но уже несколько раз замечал вдалеке прохожих; правда, пока никого не догнал. Но у меня ощущение, что, может быть, и не надо. Пусть сначала привыкнут заново к факту своего бытия.
Миша (Анн Хари) кивает:
– И я видел людей, когда курил у себя на балконе. Внизу по улице шли. Один был с собакой. Он не услышал, как я его окликаю, и собака на меня не залаяла. Вообще никто из прохожих меня не заметил, не ответил мне на «привет». Но я, знаешь, тоже не был уверен, что им это надо, поэтому скорее шептал, чем орал. Зато однажды случилось настоящее чудо. Я возле Беседки Сердец с незнакомкой потанцевал. У неё были тёплые руки. И внимательные глаза. Короче, живая, нормальная женщина. И все вокруг в тот момент, мне кажется, тоже были живые. Правда, их я за руки не брал. Я, дурак, сбежал оттуда заранее, пока они не исчезли, не растаяли у меня на глазах. Хотя чёрт разберёт, может как раз не дурак? Я просто не знаю, как правильно. Да вообще ни черта не знаю! Я, понимаешь, ещё никогда отменившиеся реальности не спасал.
Лех говорит:
– Я, с одной стороны, точно знаю, что спасти её невозможно. Ничего не осталось, один зыбкий морок, нечего тут спасать. И при этом чувствую, что у тебя, у вас… – у нас! – уже получается. Не понимаю пока, что именно. Но получается, твою мать!
– И я то же самое чувствую, – соглашается Миша (Анн Хари), – когда дома в Лейне беру на руки кошку Инки и Гларуса. Ты же знаешь, что я её с собой утащил? А что оставалось делать. Пришла, возмущённо
