Замечательный предел - Макс Фрай
– Согласна. Теоретически. А на практике, сам понимаешь, бью копытом и страшно сержусь, что другие раз-раз и в дамках, а я, сирота, в чулане сижу. Но этой весне всё равно очень рада. Твоих рук дело? Или она наступила сама?
– Понятия не имею. Вообще об этом не думал. Ни про время, ни про сезоны. Просто очень хотел сюда.
Когда свернули на Троцкую[54], Лех увидел пекарню «ВиВито», и глаза у него засверкали, как у оборотня из сказки, не надо никаких фонарей. Впрочем, он не стал превращаться в чудовище, а просто ворвался в пустую пекарню, залез за стойку, нашёл большой бумажный пакет и доверху набил его пирожками, особенно творожными звёздочками, от которых и раньше был без ума.
– Чокнуться можно, – выдохнул он, откусив половину. – Я сейчас опять зареву.
– Только реви мимо пирожков, – посоветовала Юрате. – Они, по замыслу, сладкие. Зачем им лишняя соль.
Она взяла сердечко с сыром и грушами.
– Ужасно по ним соскучилась. Ни разу до этой пекарни не добиралась. Просто не успевала. Хотя могла бы, если не отвлекаться и быстро идти. Да я вообще могла заказать их Мирке. И пусть бы только попробовал не принести! Почему я так до сих пор не сделала, вот ты мне скажи.
– Прыоыэты! – с набитым ртом пробурчал Лех. Дожевав, повторил: – Приоритеты. Ты у нас ангел, существо неземное, в голове полно возвышенной ерунды. А я первым делом про Витины звёзды вспомнил. И специально проложил маршрут через них.
– Мама, он дразнится! – обрадовалась Юрате.
– Могу представить себе ту маму. Ладно, если она придёт разбираться, мне же лучше: счастливым помру.
Лех всю дорогу смеялся, кривлялся, на ходу уписывал пирожки, в кофейне и вовсе пустился в пляс, перецеловал все афиши на стенах, обнялся с кофемолкой и холодильником, а половину стульев от избытка нежности (и энергии) с места на место перетащил.
– Это кто ещё у нас ангел, – говорила Юрате, разливая по чашкам кофе из термоса, в котором здесь держат свежезаваренный фильтр. – Это у кого ещё в голове полно возвышенной ерунды.
– Я учусь. Не уверен, что получается, но не догоню, так согреюсь, видишь, без водки пьян, – рассмеялся Лех и упал на диван, который перед этим не смог сдвинуть с места (постарался бы – смог бы, но стараться, слава богу, не стал).
Он попробовал кофе и внезапно стал очень серьёзным. Сказал:
– Значит так. Ты здесь ненадолго. Нам нельзя терять время. Надо всё обсудить.
– А ты, значит, надолго? – спросила Юрате. Ответ она, впрочем, знала и так.
– Да, – кивнул Лех. – Я сразу решил, что попробую тут остаться. И даже придумал, как. Но хотел убедиться, что этот способ сработает, поэтому заранее не сказал.
– На эль-ютоканца моего во сне насмотрелся? И стабильность себе подкрутил?
– Что-то вроде того. Твой друг подсказал мне идею. Сам принцип. Я не умею делать, как он. Зато умею по-своему. Я был духом Данцига. Можно сказать, репетировал. После этого здесь легко. Это вообще интересно! Память тела – великая штука. Оно помнит, как надо, и делает всё само. Я присутствую здесь ровно настолько, чтобы реальность меня не отторгла. Но в достаточной мере, чтобы оставаться собой. Ай, да ты же всё видишь!
– Вижу. Поэтому и не спорю, хотя я в этом деле пострадавшая сторона. Кто мне теперь почистит картошку? Опять всё сама!
– Ну ты сразу так не отчаивайся. Не ставь на мне крест. Приду в гости и начищу тебе картошки. Столько раз, сколько надо. Ещё, чего доброго, надоем.
– Звучит отлично. Но каким способом ты собираешься в гости ходить?
– Посмотрим. Придумаю. Как-нибудь договорюсь. В крайнем случае, Мирку поймаю. Он здесь часто бывает. А у Мирки волшебный язык. Скажет, что мы оба уже на твоей улице, и дело в шляпе – пришли! Я в него верю. А уж в себя-то как верю! Точно знаю, что всё получится. Мне очень надо. Я так решил.
– О такой опоре и мечтать было глупо, – сказала Юрате. – А теперь она у нас есть. Но если что-то пойдёт не так…
– Я это сразу пойму. Я чуткий, – улыбнулся ей Лех. – И сделаю ноги. Жить мне, слава богу, не надоело. Отличное развлечение – жить. Тем более кто-то должен почистить тебе картошку. И посмотреть фотографии Отто, не сомневаюсь, они круты. И с его соседкой нормально, не на бегу познакомиться. Она какая-то неправдоподобно прекрасная даже на фоне остальных Ловцов книг. И зайти в Данкин бар. Интересно, как она так устроила, что кто ей не нравится, не может туда прийти? Как вообще ворожить в тех условиях?
– Ну ты же там туман напустил.
– Тоже правда. Но мне в сто раз проще. Я знаю, кто я такой.
– Данка не знает, но действует так, словно знает. Как ты говоришь, память тела. И память духа – это уже я говорю.
– Как же это всё интересно и сложно! – Лех картинно схватился за голову. – Вроде большая она у меня. И умная. А всё равно эта наша история не помещается в ней!
– Так и не должна, – пожала плечами Юрате. – История гибели и рождения целого мира, да хотя бы одной из его вероятностей в человеческой голове поместиться не может. Даже в моей.
* * *
• Что мы знаем об авторе этой книги?
Что его (меня, автора) вряд ли кто-нибудь понимает. Поди пойми, не опираясь на разделённый (хотя бы отчасти) опыт. А на этой зыбкой границе (между для нас невозможным и возможным, но не для нас) не то чтобы куча народу стояла.
Но я даю шанс постоять.
Вильнюс, апрель 2022
– Я без бутылки, – с порога объявила Юрате. – Потому что нет на свете такой бутылки, какую надо бы вам принести. Но я, если что, её не нарочно зажала. Просто сперва не успела стащить, а потом забыла купить. Короче, исправлюсь. В ближайшее время. Придумаю, чем вас угостить.
– Главное, ты – это ты, – сказала открывшая дверь Наира. – И я теперь тебя помню. Это как получить в подарок весь мир. А что без бутылки, не страшно. Мы и так хорошо сидим.
Хорошо сидели Отто и Надя, приглашённая в качестве доброй феи и синхронного переводчика, чтобы нормально, в подробностях всё обсудить. После их разговора Надя выглядела как школьница, сутки без перерыва смотревшая аниме – всё подряд, шедевры и полный треш, комедии, драму, порнографию и про демонов
