Прятки в облаках - Тата Алатова
Наконец, Сироткин позволил Зиночке войти и обратил острый взгляд на студентку на своем пороге.
— Мария Рябова, — пропел он весело и добавил со значением: — та самая!
— Да? — удивилась она.
— Вера Викторовна уже ждет вас.
Бесполезняк? Зачем декану факультета времени ждать ее здесь? Это было так странно, но, вспоминая про революционный кружок, о котором заикнулся Дымов, может, и не очень. Может, именно Бесполезняк возглавляла революцию.
— А вы… — Сироткин прищурился, повернувшись к Дымову. — Кажется, вы были ассистентом на кафедре лингвистики. Сергей Сергеевич, верно? Не ожидал увидеть вас здесь, учитывая ваши… кгхм… доверительные отношения с Аллой Дмитриевной.
— Устаревшая информация, — крикнула Зиночка из глубин дома. — Нынче он личный телохранитель нашей Рябовой. Даже влез в женскую шкуру, чтобы охранять ее по ночам в общаге.
— Ах вот как? — рассеянно откликнулся Сироткин. — Да-да, история стара как мир.
И Маша изо всех сил постаралась не считать его намеков.
Дом был деревянным, старым, полным скрипов и вышитых картин на стенах, вязаных накидок на разномастных креслах и книг на всех поверхностях.
В гостиной Бесполезняк разливала чай, на столике находилось печенье и пастила.
— А, Рябова, — удовлетворенно кивнула она.
Хозяин дома галантно усадил Машу в продавленное кресло напротив маркерной доски, испещренной стрелочками и именами. Наверное, сюжет романа.
Дымов и Зиночка устроились на диване, и Сироткин принялся угощать их сладостями. Маша попыталась было сделать глоток чая, но так волновалась, что чашка заплясала в ее руках, и от этой идеи пришлось отказаться.
— Я попросила Зинку привезти вас сюда, — спокойно начала Бесполезняк, усмехнувшись дребезжанию чашки о блюдце, — поскольку не уверена, что мы можем поговорить в стенах университета без посторонних ушей.
— Вы об Иване Ивановиче, — подавленно догадалась Маша.
— О нем, родимом. У меня есть веские основания полагать, что они с Диной Лериной заключили некий договор.
— Какой договор? — насторожилась она.
— Думаю, они оба искренне заинтересованы в том, чтобы отправить вас в прошлое, скажем, в личных целях.
— Как? — уточнила Маша, не особо удивившись. День неприятных откровений продолжался.
— В этом-то и загвоздка. Давайте я расскажу вам, в чем почти уверена. Алла Дмитриевна пробудила Вечного стража, и перед ним предстала перепуганная студентка, которая случайно поймала видение о собственном убийстве. Убийстве, которое само по себе невозможно в университете. Однако ему очень не хотелось снова впадать в спячку, и он умолчал об этом факте, развел бурную деятельность, начал шарахаться по женскому общежитию почем зря, изучил со всех сторон Марию Рябову и не нашел в ней ничего примечательного. Возможно, на этом бы дело и закончилось, Иван Иванович просто отчитал бы Агапову за пренебрежение ««Полным руководством управлением университетом» и снова заснул бы. Но тут я совершила ту глупость с зеркалом и привлекла его внимание. Ему не потребовалось много времени, чтобы проверить записи факультета времени по Марии Рябовой и выяснить о двух прыжках в прошлое. Это повергло Ивана Ивановича в огромную задумчивость — с одной стороны, вы безусловно опасны для этого мира. С другой стороны — так велик соблазн исправить некоторые глобальные ошибки с высоты сегодняшних знаний. Поскольку он никак не мог решить, как поступить лучше, то ему потребовалась помощь. По счастью в этом деле оказалась замешана внучка легендарной предсказательницы Антонины Лериной, и Иван Иванович пробудил дар Дины. Ему хотелось, чтобы она предсказала будущее, которое наступит, если отправить вас в прошлое. Непосильная задача для юной Дины, которая еще не научилась владеть своим даром. Тут возник некий парадокс: чтобы усилить и ускорить ее дар, надо вернуться назад и забрать заветную тетрадку ее бабки с формулами — до того, как она уничтожит ее перед смертью. Однако, прежде, чем отправлять вас в прошлое, хорошо бы убедиться, что от этого не пострадает будущее.
И в этот момент в игру вступила Алла Дмитриевна, подгоняемая уязвленным самолюбием. Она инициировала проверку факультета времени, чем спутала Ивану Ивановичу все карты — ему вовсе не нужно, чтобы у него под ногами еще путалась и комиссия из Минобраза.
Вот так обстоят дела на сегодня, Рябова. Я бы порекомендовала вам выходные провести за пределами университета, а мы с Зинаидой Рустемовной и Геннадием Петровичем попробуем уложить спать Ивана Ивановича. Без помощи действующего ректора это будет сложно, но я надеюсь, что мы справимся.
— Справимся-справимся, — добродушно улыбнулся Сироткин. — Тем более, вы сообщили, что он как раз находится в медитации, пытаясь самостоятельно узреть грядущее.
Маша ответила не сразу, увлеченная игрой веток, покачивающихся на ветру за окном. От этого на темном полу метались затейливые тени.
Все запутанное, сложное, чужое, о чем рассуждала Бесполезняк, не могло иметь к ней ни малейшего отношения. Она не хотела в прошлое. Она не хотела комиссию. Она хотела только хорошо учиться и Дымова.
— Значит ли это, — наконец произнесла она, — что у Ивана Ивановича есть способ, чтобы отправить меня в путешествие во времени? Откуда?
— Не знаю, — ответила Бесполезняк, — возможно, какие-то старинные методы. Пока я недостаточно изучила вас, чтобы понять, какие триггеры провоцируют эти прыжки в прошлое. Но если комиссия пронюхает об этом, то вас будут исследовать совсем другие структуры. Не хотелось бы, чтобы это произошло.
— Потому что я вызываю в вас научное любопытство? — огрызнулась Маша. — Вы слишком долго покрывались пылью на никому не интересной кафедре и теперь надеетесь на научное открытие за мой счет?
— Потому что я преподаватель, — удивительно терпеливо ответила на Машино хамство Бесполезняк, — и забота о безопасности студентов входит в мою систему ценностей. Что касается научного открытия, то мне не хотелось бы стать кем-то вроде Оппенгеймера.
— Вы сравниваете меня с ядерным оружием? — оскорбилась Маша.
— Вы можете принести не меньше бед, Рябова, — приторно улыбнулась ей декан факультета времени.
— Ну-ну, — вмешался Сироткин, — не будем запугивать девочку. Главный вопрос, который сегодня на повестке: как помешать Алле Дмитриевне рассказать о Рябовой комиссии. Если я правильно понимаю ситуацию, сейчас она не испытывает к нашей героине нежных чувств.
— Я не думаю, что Алла Дмитриевна станет вмешивать личное в рабочее, — возразил Дымов.
— Милый мой, — хихикнула Зиночка, — в таком случае вы
