Прятки в облаках - Тата Алатова
Дымов, мгновенно смутившись, тут же опустил глаза. Она фыркнула и повернулась к Маше:
— Рябова, давай-ка от этого пока избавимся, — Зиночка протянула руку и вдруг больно дернула ее за волосы.
— Ой! — пискнула Маша.
— Следилка Иван Ивановича, — объяснила завхозша небрежно и потрясла рукой, сбрасывая с пальцев что-то невидимое.
— Невозможно, — возразил Дымов, — я ведь проверял…
— Сергей Сергеевич, — Зиночка щелкнула брелком, и маленький старомодный автомобиль зеленого цвета моргнул фарами, — не хотелось бы вас расстраивать, но вам до умений Ивана Ивановича как до луны.
— И давно на мне эта следилка? — растерялась Маша.
— Давненько, — Зиночка плавно скользнула за руль. Дымов вскинул вопросительный взгляд, молча уточняя, кто куда садится. Маша пожала плечами, и тогда он выбрал заднее сиденье.
— Что она умеет? — переполошная Маша торопливо нырнула в салон рядом с Зиночкой. — Подслушивает? Подглядывает?
— Скорее всего и то, и другое, — пожала та плечами, заводя автомобиль. Посмотрела в зеркало на Дымова, перевела взгляд на потрясенную Машу, наверняка, раскрашенную всеми оттенками пунцового, и нахмурилась. — Что с вашими лицами? Только не говорите мне, что это то, о чем я подумала!
— Но зачем, — пробормотала Маша, торопливо отворачиваясь, — Вечному стражу за мной следить? Это ради моей безопасности, да?
Она пыталась выбросить из своей головы любые мысли о том, как это странное и страшное существо, непогребенный покойник, бессмертная сущность с запахом могилы и ладана наблюдала за тем, что случилось в дымовской норе. Но все равно липкая паутина отвращения опутывала ее до тошноты. Как это гадко, гадко.
Зиночка едва не прыжком рванула с места.
— Может, и ради безопасности тоже, — ответила она. — Но как по мне — этот тип себе на уме.
— Что это значит? Зинаида Рустемовна, я никак не могу понять, Вечный страж — он плохой или хороший?
— Рябова, что за детсадовские вопросы. Вопросы добра или зла не входят в его профессиональные обязанности. Ему просто надлежит следить за порядком в университете. Он был создан в годы повального увлечения дуэлями, и первейшая задача Вечного стража заключалась в том, чтобы студенты не переубивали друг друга. А поскольку в те времена чаще махали шпагами, нежели стрелялись, то невозможность убить кого-нибудь холодным оружием встроена в базовую защиту университета. А вот с огнестрелом все немного сложнее, или, скажем, с утоплением, с отравлением…
— Что? — Маша стремительно повернулась к Зиночке и вскрикнула. Автомобиль вела старуха, с красивым, но покрытым сетью глубоких морщин лицом, седыми волосами и пигментными пятнами на руках.
— И нечего так кричать, — проворчала она, — чем дальше я от заговоренных стен университета, тем меньше на меня влияют его чары.
— Но вы же говорили про древнюю кровь…
— Древняя-древняя, — энергично закивала Зиночка, — просто сила нашей семьи заключена в самой сути университета. Мы поколениями работаем там, вот почему снаружи слабее, чем внутри.
— Ничего себе… — пробормотала Маша себе под нос, а потом вернулась к важному: — Как это — нельзя никого убить холодным оружием?
— Чары Михайло-основателя.
— То есть, Дина никогда не смогла бы меня зарезать внутри университетского периметра? — переспросила Маша настойчиво. — Почему мне раньше никто об этом не сказал? Ректорша? Сергей Сергеевич?
Она яростно оглянулась назад и встретилась с таким же удивленным взглядом Дымова.
— Вы не знали, — выдохнула она.
— И Агапова, скорее всего, не знает тоже, — хмыкнула Зиночка. — Это же надо читать «Полное руководство управлением университетом, перечень правил и важных пунктов с предостережениями и советами» — три тома со сносками, которые никто не удосужился адаптировать под современный язык или оцифровать. В своем роде, чтение этих трудов — испытание, который проходит каждый ректор, вот Геннадий Петрович их едва не наизусть вызубрил, а Агапова — руководитель иной формации. Наглая, самоуверенная выскочка.
— Но я же несколько недель жила в ужасе, ожидая зверского убийства! — рассердилась Маша. — И ни вы, ни Иван Иванович и словом не обмолвились, что можно не бояться ножа!
— Ну меня-то никто не спрашивал, — открестилась Зиночка. — Будь ректорша не такой высокомерной, она бы посоветовалась с более опытными сотрудниками, а не пробуждала сразу Вечного стража. Меня держали подальше от этого дела, ведь я всего лишь завхоз. Что касается мотивов Ивана Ивановича — то сие есть тайна, покрытая мраком. Но я ставлю на то, что ему просто скучно все время спать, вот он и решил немного порезвиться. Сущность это крайне любопытная и деятельная, и, хоть формально подчиняются ректору, всегда имеет собственные интересы… Глава семнадцатая предостережений.
— А вы, Зинаида Рустемовна, как ознакомились с «Правилами»? — спросил Дымов. — Насколько я понимаю, они позволяют себя прочесть только ректорам.
— В отличие от Агаповой, прежние ректоры со мной считались, — дернула плечом Зиночка.
Маша притихла, уставившись в окно. Снова на нее вывалилось так много сразу, что требовалось распихать все по полочкам и наклеить воображаемые ярлыки. Следилка Вечного стража — в категорию «очень стыдно», стремительно постаревшая Зиночка — в папку «удивительное», открытие про невозможность кого-то зарезать — в нечто яростное, исходящее криком бессилия. Она чувствовала себя такой маленькой, такой незначительной, пешкой, с которой можно совсем не считаться.
Все эти взрослые или даже бессмертные личности просто не воспринимали ее всерьез. Алла Дмитриевна не удосужилась стать настоящим ректором, Зиночка злорадно позволяла ей ошибаться, а про Ивана Ивановича даже думать не хотелось.
Как уцелеть в этих хитросплетениях чужих интриг, промахов и секретов?
***
Бывший ректор университета, подвинутый дерзкой Аллой Драконовной, жил за городом, в небольшом и очень престижном дачном поселке. За окнами машины проплывали добротные особняки, защищенные высокими заборами, и Маше снова захотелось домой.
Воспоминания о родном доме тут же прибавили уверенности, и она достаточно спокойно вышла вслед за Зиночкой из машины во дворе засаженного елками участка. Ей очень хотелось взять Дымова за руку или хотя бы пойти рядом, но после намеков Зиночки Маша предпочитала держаться от него на приличном расстоянии.
Им открыл дверь статный и высокий старик с всклокоченными белыми волосами, кутавшийся в потрепанный халат, который был надет поверх клетчатой рубашки и мягких домашних брюк.
— Зиночка, душенька! — восторженно вскричал он и принялся обниматься, да так основательно, с троекратным торжественным расцелуйством, что
